Надежда остановилась напротив парикмахерской. В светящемся окне мелькала дочка ее хорошей знакомой, — Полинка была уже мастером.
— Зайти, что ли, — подумала она, — надо же как-то подготовиться к мероприятию.
— Ой, теть Надь, здравствуйте, — приветствовала ее Полина, — вы решились подстричься?
— Решилась, Полиночка. Записаться, наверное, надо?
Полина крутилась вокруг клиентки: — Я могу прямо сейчас взяться, если подождете минут десять, я уже заканчиваю.
— Хорошо, мне торопиться некуда.
Надежда давно на пенсии, правда, несколько лет работала, а недавно сказала сама себе: «хватит», и уволилась. Теперь ее общество — кошка Симка, изредка забегающие внуки, да воспоминания. Дочка с зятем вечно работой заняты. Есть две хороших приятельницы, с которыми поболтать можно, а остальное время — одна. А то, что стрижку решила сделать, так это из-за встречи с однокурсниками. Столько лет не встречались, а тут нашлась одна инициативная, решила собрать всех. Да только народу после выпуска убавилось больше чем наполовину, получилось как в стихотворении Пушкина: «Иных уж нет, а те далече».
— Теть Надь, садитесь, — позвала освободившаяся Полина, — шустрая, симпатичная двадцатипятилетняя девчонка.
— Полиночка, ты меня не слишком коротко, что-то на вроде каре.
— Сделаем теть Надь, не переживайте. Слушайте, а может подкраситься?
— А давай! Ради такого случая.
— А какой у вас случай? – полюбопытствовала девушка.
— Встреча с однокурсниками.
— Теть Надь, так вам прическу надо сделать. И на маникюр соглашайтесь, вдруг там свою старую любовь встретите, — пошутила девушка.
Надежда вдруг как-то посветлела лицом, в глазах появились теплые лучики. – Ой, Полинка, была когда-то и я в твоем возрасте, вот также щебетала, влюблена была.
— Ой, тетя Надя, расскажите, кого любили, кто он, где он сейчас.
— Не только я, почти полгруппы девчат в него влюбились. Звали его Леонид, и пришел он к нам в техникум на втором курсе. У него отец военный, его в наш город направили, ну и семья вместе с ним.
Леня светловолосый был, чуть выше среднего роста, одет был добротно и модно по тем временам. С мальчишками нашими быстро сдружился, ну, а девчата откровенно глазки строили. И вот тогда впервые я задумалась о том, как одеваюсь. Я девчонка спортивная была, на фигуре хорошо все сидело, но модной меня не назовешь. А вот Ритке с моей группы равных в одежде не было, мать у нее в ОРСе работала, раньше так назывались предприятия розничной торговли, вот и снабжала дочку.
Внешностью Ритка не выделялась, но модными платьишками привлекала внимание.
Но так получилось, что обошла я всех соперниц, в том числе и модную Ритку. Сумела подружиться с Леонидом.
— И у вас любовь началась? – спросила нетерпеливая Полина.
— Началась. Еще какая любовь! Тут скоро экзамены, а мы с Леней каждый вечер допоздна гуляем. Ну, и догулялись, все у нас случилось, Леня был моим первым. Но прежде мы уже несколько раз договорились, что поженимся после техникума, даже с его родителями познакомилась.
Весна, черемуха цветет, у меня любовь; я не хожу, а как на крыльях летаю. Даже не замечаю, что девчонки с моего курса с завистью на меня смотрят. Единственное, что меня удручало, как я одеваюсь: хотелось что-нибудь новое купить, да только дефицит на хорошие вещи. И вот отправили мою маму на курсы двухнедельные в Москву. А когда она вернулась, помню, привезла мне платье новое и босоножки, — на что денег хватило, то и купила. Угадала мама с размером: и платье подошло, и босоножки на платформе. Босоножки были из джинсовой ткани, или что-то под джинсу: синенькие такие, а по бокам цветочки яркие вышиты. Сейчас, может это, и смешно, а тогда последний писк моды.
Высокая платформа непривычна была, мама сказала, что надо походить немного, чтобы обвыкнуться. Вот я и решила обновить их: пошла на свидание с Леней в новых босоножках.
Иду по улице, мы в частном секторе жили, кругом в палисадниках черемуха, как снег, запах голову кружит. А у меня голова не от запаха, а от любви кружится. И вдруг вижу, рядом с остановкой, под черемухой, мой Леня с Ритой целуется. Остановилась я, ноги, словно в землю вросли, казалось, небо потемнело.
— И что дальше? Что вы им сказали? – спросила Полина, слушая рассказ Надежды.
— Сказала?! Я ничего не сказала, я подбежала и Ритку за волосы оттащила, Леня даже опомниться не успел. Но тут босоножки мои новые подвели меня: нога подвернулась и я стала падать, а за собой и Ритку потянула, свалились обе. Ритка верещит на всю улицу, а я все равно ее не отпуская, раз уж упали, колошматить стала за волосы. Леня кое-как растащил нас.
Ритка ревет, платье на ней грязное, тушь потекла, да и я не лучше, на ногах стоять не могу, пришлось босоножки снять. И тут Леня мой сказал мне так, как будто ударил меня: — Припадочная какая-то, женись на такой, так и пришибет чем-нибудь.
Вот так! Получается, что я виновата. Вчера еще жениться обещал, а сегодня с другой целуется на моих глазах, да еще припадочной обозвал.
У меня тогда такая ненависть к нему появилась: из-за обмана, из-за ревности, из-за несправедливости. А он взял Ритку под локоть и пошли в сторону ее дома. А я к себе пошла босиком, плакать не могу и о того еще хуже. И черемуха белая меня теперь совсем не радует.
Экзамены я кое-как сдала, хоть и училась хорошо; все это время за Леней бегала, хотела поговорить, — обидно мне было. Но он и смотреть не хотел в мою сторону. А потом я узнала, что с Риткой дружит. Месяца через три слух прошел, что женится на Ритке. И тогда я уехала из города в чужой поселок работать, чтобы ничего не знать и не слышать о них. Через три года вернулась, к тому времени ни Лени, ни Ритки в городе не было. Сразу после свадьбы уехали они вместе с родителями, и мать Риткина тоже уехала, так что до сих пор я ничего о них не знала.
А тут Люся, которая нас, оставшихся, собирает, сказала, что должна быть и Маргарита на этом вечере, специально приедет ради такого случая.
— Теть Надь, а муж ее, Леонид, будет?
— Не, знаю, Полиночка, может и будет.
— Так вы ради него решили прическу изменить?
— Как тебе сказать, все вместе: и выглядеть хочется лучше, и показать Маргарите, что тоже за модой слежу, не превратилась в рухлядь. И чтобы на него не стесняясь смотреть.
— Ой, тетя Надя, да я из вас красотку сделаю, хотя вы и так симпатичная.
Неделя пролетела, как один день. Надежда была на вечере, как сказали, однокурсники, неотразимой. Были в основном девчата (с пробивающейся сединой, с предательскими морщинками, но все равно – девчата). Еще блеск в глазах и те же разговоры. А вот мужчин почти не было, многих уже давно нет. Пришли только Георгий и Владимир. В общем-то, картина привычная: средняя продолжительность жизни наших мужчин, к сожалению, невелика.
Маргарита пришла одна, — изменившаяся, располневшая, но такая же модная. Надя сначала с ней сдержанно поздоровалась, а потом Рита сама подсела к ней.
— Помнишь, поди, до сих пор, как Ленька тебя бросил?
— Досадить мне хочешь? Не старайся, не получится, все быльем поросло. Так что не бойся, в волосы тебе не вцеплюсь.
— Ой, ли! А сама, небось, надеялась увидеть его. Я бы и сама хотела посмотреть, только много лет не знаю, где он и что с ним.
Надежда насторожилась, она ведь считала, что Ритка замужем за Леонидом.
— Поженились мы тогда, — продолжала Маргарита, — два месяца прожили и развелись. Родители сказали, что мы характерами не сошлись, а я, думаю, не любил он меня. Да и тебя не любил.
Для Надежды рассказ Риты стал откровением: она-то всю жизнь считала, что вместе они, а тут, оказывается, давным-давно семьи нет.
Рита потом замуж за другого вышла, а Леонид снова уехал с родителями в неизвестном направлении, где сейчас живет, с кем живет, жив ли, — никто не знает.
***
Домой Надя возвращалась в сумерках. У подъезда, на скамейке сидел Николай Захарович, ее знакомый. Познакомила как-то бывшая сослуживица, вот и прилип этот Николай. Сидит сейчас с тюльпанами в руках. Наде он никогда не нравился, но она часто уговаривала себя смириться и пустить человека в свою жизнь. К тому же много лет одна живет, мужа давно на свете нет. Вряд ли она его любила — мужа своего — скорее всего, уважала. А теперь появился поклонник, и есть шанс объединиться и не скучать по вечерам. «В твоем возрасте не каждой так везет, чтобы вдовец тебя заприметил и настойчиво милости твоей ждал», — говорили ей подруги.
Она знала, что не будет искать Леонида, знала, что все в прошлом. Но знала она и другое: проросла любовь к этому непостоянному Леониду, будь он не ладен, глубоко в сердце, так проросла, что только выкорчевывать надо. А может и не любовь это вовсе, а обида затаившаяся, которую она тогда высказать Леониду не успела. Если бы не Ритке в волосы вцепилась, а ему свою обиду словами выплеснула, может, и легче было бы.
— Пойдем, Николай, чаю попьем, — предложила Надежда.
Николай Захарович подскочил, как мальчишка, глазами заморгал от удивления: такой нарядной он ее еще не видел.
Дома Николай все расстраивался, что торт не купил.
— Не суетись, у меня тут все просто, по-домашнему, — успокоила хозяйка.
Она смотрела на Николая, понимая, что нравится ему, может даже, кроме нее, никого в спутницах жизни не видит. «Почему так, — думала Надежда, — кто нам боль причиняет, того мы в сердце всю жизнь храним, а кто душой тянется, кто жизнь свою связать с тобой хочет, того отталкиваем». Но ответа так и не нашла.
