Ей — 12, ему 22, маме 32. Он вчера стал маминым мужем. Они ей сегодня об этом сказали. Девочка закрылась в своей комнате и целый день оттуда не выходила. Они звали её, мама подходила к двери, предлагала пойти вместе в кино, на аттракционы, в парк, в гости. Она упорно молчала. Лежала на своём диване. Сначала поплакала. Потом уснула. Потом просто смотрела в потолок и думала. А к вечеру очень захотелось есть, и она вышла сама.
Привыкала пару лет. В штыки принимая каждое слово мамы. Презрительно кривилась, наблюдая их вместе. Дерзила, грубила, ненавидела.
Мамина младшая сестра пыталась с ней поговорить. Не давалась. Подумывала сбежать из дому. И однажды таки сбежала. До ночи сидела на корточках в соседнем доме на лестнице, ведущей на чердак. Потом замерзла и отправилась к той самой маминой сестре.
Когда за ней приехала мама, девочка уже отогрелась и поужинала. У мамы мелко дрожали руки и были заплаканные глаза. Мама за ней приехала одна.
Домой возвращались на такси. Она видела мамин профиль. Мама была старой. А он был красивым.
Тогда впервые он пропал на целый месяц. Девочка ни о чём не спрашивала маму. Мама ничего ей не говорила. Но дома стало как прежде. Она и мама. Даже понемногу потеплели отношения. И девочка успокоилась.
А потом он опять появился в квартире. Молодой мамин муж. И девочка смирилась с тем, что он вошёл в их жизнь навсегда.
Ей — 18, ему 28, маме 38. Она однажды передавала ему нож через стол. Они обедали. И намерено чуть дольше обычного задержала свою руку в его руку. И смотрела при этом прямо в глаза. Он тоже смотрел прямо в её глаза. Мама побледнела и опустила голову. Все доедали молча.
А потом мамы не было дома, она подошла к нему, уткнулась лбом в спину и затаила дыхание. Он на секунды замер, повернулся, легонько её отстранил, чуть встряхнул за плечи и попросил не валять дурака.
И она зашлась в истерике. Ну почему-почему-почему! Что ты нашёл в ней! Она ведь старуха! У неё полно морщин на шее, ты разве не видишь Зачем тебе старуха!
Он принёс воду, усадил её в кресло, накрыл пледом. И вышел, хлопнув дверью. Она сидела в соплях, глотала слёзы и понимала, что надо уходить в общежитие или на квартиру. Её только что отшвырнули, как котёнка. Пренебрегли. Унизили. Отодвинули.
Он был красив. Он ей снился. Он не приходил домой. Мама молчала. Они обе ходили по дому, как тени.
Вернулся через несколько дней. Мамы не было, она опять была одна. Сидела за столом на кухне, пила чай и писала конспект.
Он подошёл к столу, у неё замерло сердце. Сел напротив и, глядя ей в глаза, устало произнёс: я люблю твою маму, прими это, не тебя, твою маму, и давай больше к этому не возвращаться и не трепать нервы друг другу, ты же большая девочка.
И ни разу не отвёл глаза, пока говорил.
Большая девочка пролежала всю ночь с сухими глазами и пустой головой, а наутро наткнулась на него и маму на кухне. Они целовались. Её стошнило, и она еле успела забежать в ванную.
Место в общежитии нашлось. Мама просила вернуться. Потом, немного времени спустя, дала ей деньги на квартиру.
Ей 25, ему 35, маме 45. Как ни странно, отношения почти наладились. Она приходила в гости. Они вместе обедали, болтали и смеялись. Мамина сестра ей однажды сказала: слава богу, ты выросла.
Мама была счастлива, она была спокойной, он был по-прежнему красив. Нет, он был очень красив. Слишком. Она ловила себя на мысли, что всех своих поклонников сравнивает с ним. И мысль эта ей не понравилась.
А потом у неё приключилась несчастная любовь. Безысходная. Он был женат и не собирался уходить из дому. А она его любила. Караулила у работы. Плакала. Не хотела быть «женой в обеденный перерыв». Всё происходила горько, рвано, больно. Он возил её на море. Дарил подарки. И удивлялся, неужели ей этого мало. Неужели непременно надо всё это поместить в какой-то формат, предварительно походив в фате. И зубные щётки в стаканчике. У него это уже было. Даже самая большая любовь превращается в скучное мероприятие, когда люди постоянно мелькают друг у друга перед глазами, решая общие бытовые проблемы.
Она не соглашалась, упрямо мотала головой. И помнила, как её маму целовал муж на кухне. А она, дура, убегала в ванную, где её выворачивало от отвращения. Как она не понимала, что жизнь вдвоём может быть иной Красивой. Спокойной. Настоящей.
В тот год её штормило сильно. Она редко забегала домой. Пару раз пересекались с мамой в кафе, пару раз заезжала к ним. Мама немного похудела. Оно и понятно мама вообще очень серьёзно за собой следила. У мамы по-прежнему был красивый муж и она, взрослая и уже всё понимающая, окончательно почувствовала свою маму.
Ей 28, ему 38, маме 48. Ей подвернулась работа в другом городе, и она уехала. Вернее, работу в другом городе она искала сама. Спасаясь от прежних тяжелых отношений. Которые украли у неё почти три года жизни.
На новом месте пообвыклась. Успокоилась. И даже завязались романтические отношения с коллегой. Неженатым и симпатичным. Вроде как надо было выходить замуж, детей рожать. И что-то решать со своей жизнью.
Мамин муж приехала в командировку в её новый город. Они пошли обедать вместе. Ей было легко и весело. Она рассказывала ему подробно про свою новую жизнь, расспрашивала о делах, о маме. Он отвечал. Она перевела взгляд на его руки и остро, физически, почувствовала, как ей хочется, чтобы он её обнял
Он, кажется, понял. Замолчал. Подбирал слова. Боялся обидеть. Сказал всё-таки. Он любит её, маленькую вздорную девочку, он знает и чувствует её боль, обиды, желания, они всегда будут добрыми друзьями, и она всегда сможет рассчитывать на его помощь.
Обоим было неловко. Она тряхнула головой и рассмеялась: ну и вправду, чего она от него хочет. А потом он ей позвонил, и сказал, что мама приболела, ждёт её. Она тотчас перезвонила маме, у той был уставший, но бодрящийся голос. Конечно, моя девочка, можно на выходные. Не на эти, да, делай свои дела. Давай на следующие. Да, буду рада тебя видеть, очень соскучилась. А ты простила меня, вдруг неожиданно спросила мама. Ну, за него простила. Он тебе нравился, я увидела и поняла это сразу. И я сто раз пожалела, что так всё получилось. Ты прости меня, пожалуйста. Меньше всего я хотела причинить тебе боль.
А потом он опять позвонил ей и сказал, что мама в клинике. И надо ехать. Два дня её командировки и она приедет. Два дня это не долго ведь, правда Не долго, приезжай, как раз будут анализы и диагноз.
Она приехала. К маме уже не успела. Он стоял в больничном коридоре с пустыми глазами. Красивый и нездешний. Тяжело на неё посмотрел. И отвернулся к окну.
После похорон она ходила привидением по квартире. Перекладывала вещи, бралась перемывать чистую посуду, заваривала по нескольку раз и выливала остывший чай, вымыла окна.
Он тоже чем-то себя занял. Приходил поздно с работы. Не ужинал. Тихо пробирался в спальню.
Она однажды, когда его не было, заглянула туда. Пахло мамиными духами и прежним счастьем…
У неё заныло сердце, когда она увидела мамины фотографии на комоде, на стене, на покрывале Резко закрыла дверь.
Подумала, что она так ничего про них и не поняла. Подумала, что уже никогда и не поймёт…
