Четвероклассник Расул пришёл домой и, бросив портфель в коридоре, забежал на кухню со словами:
— Бабуля, я голоден, быстрее дай поесть!
— Когда приходишь домой, надо мыть руки, Расул, — назидательно сказал дедушка, читавший газету в смежной комнате.
— Сейчас, сейчас, мой ягненочек, — приветила своего внука бабушка Валя.
— Сейчас я тебя накормлю супом.
Расул, намочив руки, кое-как вытер их полотенцем. Белое махровое полотенце, использованное мальчиком, стало черным, словно им поводили по печной трубе. Расул подошел к столу, за которым сидел дед. Тот посмотрел поверх очков на внука, что выказывало явное свое недовольство чем-то.
А в это время бабушка поставила на стол тарелку с супом и ломтики белого хлеба. Расул тут же, взяв ложку в руку, другой потянулся к хлебу. Взяв кусок белого хлеба, рассматривая его со всех сторон, мальчик несколько раз надавил на него пальцами, недовольно сморщился, надув губы, потом бросил хлеб на край стола. Ломтик покатился под стол.
— Хлеб черствый, я не хочу! – обиделся Расул.
Увидев хлеб, лежавший под столом, дедушка Халил пришел в ярость. Он отложил газету и, сняв очки, поднялся. Расул никогда не видел деда таким рассерженным. Глаза деда округлились, лицо от ярости покраснело.
— Знаешь ли ты, чего стоит этот хлеб? – спросил сердито дед. Ты думаешь 25 копеек! Нет, дитя! Хлеб бесценен. Чем можно оценить его? Деньгами? Нет! Ты не знаешь голода, дорогой мальчик (дай бог, и не знать), поэтому не знаешь истинной цены хлеба. Нет на земле ничего, чем можно было б оценить его по-настоящему. Я сейчас тебе историю расскажу, ты внимательно послушай.
Дедушка Халил немного успокоился, сел за стол и начал свой рассказ.
— Через два месяца после окончания Великой Отечественной войны я демобилизовался. До железнодорожной станции шел пешком. Кругом ни души. Дома, превращенные в руины по обе стороны улицы, были немолчны. Я, проклиная про себя войну, шел по дороге. Вдруг едва до меня донесся звук, похожий на звериный свист. Оглядев улицу с одной и с другой стороны, я увидел у стены напротив женщину. Она одной рукой опиралась на землю, другой давала какие-то знаки, как я понял, просила помочь встать.
— Добрый человек, — услышал я ее, — дай кусочек хлеба…. Бог…бог…благословит тебя…- с трудом выговорила она, мучаясь отдышкой.
Подойдя ближе, я увидел перед собой девушку, а не вовсе пожилую женщину, как мне вначале показалось. Ей было лет 18-19. Но она была так слаба, что не могла вставать на ноги. Увидев ее худенькую, похожую на цыплячью ножку, руку, мне стало жаль ее.
— Всего один кусочек хлеба…. — взмолилась она.
Я быстро достал из вещмешка давно хранившую там буханку черного хлеба, протянул ее девушке.
Девушка попятилась, отталкивая руками от себя хлеб:
— Нет, нет, — расплакалась она, — не смейтесь надо мной… всего кусочек хлеба…
— На, бери все, я отдаю тебе всю буханку.
— Ты не пожалеешь? Целую буханку…а?
— Нет, бери, ешь. – Как можно мягче убедил я ее.
Девушка, прижав к своей груди буханку, посмотрела на меня.
— Спасибо, добрый солдат, — и начала целовать хлеб. Потом она попыталась откусить хлеба, но зубы девушки не смогли осилить крепкий, словно полено, почерствевший за долгое время в мешке хлеб. Я достал из кармана перочинный нож и отрезал тонкий ломоть. Девушка съела, похрустывая, хлеб.
Наблюдая за ней, я разрезал еще кусочек, но девушка остановила меня:
— Не надо, достаточно, солдат. У меня дома голодная вот уже несколько дней мама.
Передвигаться девушка сама была не в состоянии, а потому я помог ей добраться до дома.
— Мама! – с радостью воскликнула дочь, едва переступив порог. – Мама, я принесла тебе хлеба, целую буханку! Посмотри, открой глаза. Она положила хлеб на грудь матери. К сожаленью, матери, лежавшей на кровати, уже хлеб был не нужен. Она так и не открыла больше глаза.
Дедушка Халил умолк. Рассказанная им история, отдаваясь горечью, напомнила ему о войне и взбередила его старые раны. Ведь историю он рассказал внуку лишь ради того, чтобы мальчик узнал истинную цену хлеба.
— Деда, — вдруг спросил Расул, — а девушка потом куда делась? Ты ее больше не видел?
— Эта девушка приехала со мной в Дагестан. Вот она (указал пальцем на бабушку) стала для тебя бабушкой. Баба Валя, то есть, Валентина Сергеевна.
— Бабушка! — вскрикнул Расул и побежал в крепкие объятия любимой бабушки.
— Бабуль, — всхлипывая, произнес мальчик, — прости. Я никогда больше ни слова плохого не скажу про хлеб. Прости, пожалуйста, бабушка….
Автор: Гюзеля Гасанова
