— Милый ты наш, родименький! – завывал Варфоломей, сидя у небольшой картонной коробки, на которой детская рука вывела пару вяленьких цветочков неясной породы.
— На кого ж ты нас оставляешь?! Как же мы без тебя отныне жить-то станем?! Кто от татей ночных защитит, кто приголубит?! Мы ж без тебя, Еремеюшка, по миру пойдем! – на этом моменте кот издал особенно высокий крик.
От такого вопля Андрей уронил себе на ногу корзину, и в ней что-то прощально тренькнуло. Таня схватилась за сердце, а Нюта, забежав на кухню, шлепнулась подле кота и взволнованно заглянула в его мохнатую рожу.
— Что с тобой, Вафелька? – зашептала девочка. — Не плачь, котик, не плачь, все будет хорошо.
— Не будет, — фыркнул кот, выскальзывая из детских объятий, — без Еремея хорошо не будет!
Девочка, не поняв кошачьего языка, звонко чмокнула любимца в мохнатую макушку и убежала по делам.
— Эх, кот. Ну вот что ты, дурилка хвостатая, творишь? – возмутился домовой, все это время сидящий на подоконнике и внимающий кошачьим страданиям. — Дитятку огорчил. И главное, было б с чего.
— А скажи не с чего?! – Варфоломей обидчиво выпятил нижнюю губу. — Я тебя по-дружески просил с нами на дачу поехать, а ты что?
— Что? – удивился домовой.
— А ты заладил, что дом беречь надо, и как этот дом без тебя-то выстоял, ума не приложу! – фыркнул кот, демонстративно поворачиваясь к товарищу спиной.
— Уж не знаю, как раньше, а теперь под моим присмотром будет, — хмыкнул Еремей, — да и что мне на той даче делать? Мы туда, ежели ты запамятовал, Федула свезли. Так что скучать тебе не придется, у вас же с ним отношения что надо, – голос Еремея предательски дрогнул, и это не укрылось от слуха кота.
— Ага, значит, ты понимаешь, что без тебя мне на дачу нельзя? Вдруг я там растолстею, или меня мыши утащат, или еще что дурное? — кот нервно заходил вокруг коробки.
— Таня, бери кота и поехали, а то до темноты не доберемся, — голос Андрея прервал размышления мохнатого.
— Так, все, давай, в добрый путь, — Еремей спрыгнул с подоконника и, коротко, но крепко, обняв друга, подтолкнул его к коробке, которая, по мнению Нюты, была идеальным домиком для Варфоломея в путешествии.
— Погоди, я не все сказал, я так не могу, — завыл кот, но домовой оказался непреклонен.
— Все, Вафля, ты — упакован, — хмыкнул Еремей, махнул ладошкой, и в тот же миг появившаяся на кухне хозяйка подхватила коробку и, приговаривая ласковое, унесла кота. Послышался шум мотора, шорох колес по асфальту, и семья всем составом уехала отдыхать.
Еремей специально терпел, не провожая их у порога, боялся не сдюжить и заскочить в последний миг к коту в коробку. Но все же сдержался.
— Как я кукушку оставлю? – утешал он сам себя, бродя по опустевшему дому. — Кукушка совсем со скуки сникнет. А Варфоломей нигде не пропадет, он такой, вот, находчивый. – домовой плюхнулся на ступеньки и выдохнул: — Эх, кот.
Протерев пыль на обоих этажах, Еремей принялся за кастрюли.
— Пущай блестят боками, Таню радуют, — рассуждал он, начищая никелированную посуду рукавом рубахи. Глянув на свое отражение, домовой вздохнул: — чего себя обманывать, вон тоска на лице написана. Был бы сейчас Вафля, хоть бы поспорили, или побалякали за кружечкой молока. Оттолкнув от себя посудину, домовой поплёлся наверх, решил Нютины игрушки подштопать, с ними все веселее.
Однако и это занятие его не успокоило. Куклехи таращили стеклянные луполки и походили на дохлых зверят.
— Тьфу ты, — выругался Еремей, — только ребёнка ими пугать!
Рассердившись на тех, кто создает такие бирюльки, он поскорее запихнул их в шкаф и направился на чердак. Только там, вдыхая вечерний летний воздух и прислушиваясь к голубиным сплетням, домовой наконец-то угомонился и задремал.
Разбудил его знакомый шебаршащий звук. Именно так Вафля вскрывал шкаф, в котором Таня хранила пакет с кошачьим кормом.
— Вот Варфоломей проглот, сколько ему про диету талдычить можно, — забормотал домовой, еще не до конца пробудившись от налипшего на веки сна.
Точно услышал его, шуршанье стихло, и Еремей хотел почивать дальше, но тут-то он и вспомнил, что кота в доме нет.
— Ох ты батюшки, — запричитал Еремей, дернул себя за бороденку, чтоб точно проснуться, и тенью скользнул вниз, поприветствовать татя.
Однако кухня оказалась пустой. Еремей прошлепал босыми ногами по прохладному ламинату, заглянул в шкаф с едой. Никого.
— Вот ты какая – еда, — послышалось из-за спины урчание.
Домовой готовился к встрече с нежданными гостями и все же не сдюжил, вздрогнул и подпрыгнул так, что пришлый незнакомец кубарем откатился в темный угол и там скривился, точно у него костей нет, вытаращившись на Еремея.
Домовой же с перепугу вырос до потолка, затем лопнул точно пузырь. Взвыл ледяным ветром и только потом, обмякнув, принял привычный вид, успев, однако вооружиться половником.
— Без борьбы не сдамся! — предупредил он чудищу, потрясая черпаком.
— Да и не надо! – раздалось из угла. Затем тать задрожал, чуть расплылся и пропал, будто его и не было.
— Ох, ты ж! – замельтешил Еремей, — что ж это? — он заскакал по кухне, выглядывая негодника, и почти сразу услышал, как сыпется на пол сбалансированный хрустящий корм.
— Ага! – завопил он, переходя в атаку.
— Угу, — отозвался монстр, стараясь сожрать как можно больше вкусняшек.
— Врешь — не уйдешь, — предупредил Еремей и ухватил разбойника за длинный пятнистый хвост.
— Ай! — возмутился тот, — фы фего делаеф? Больно фе! – зверь замерцал, надеясь исчезнуть, но Еремей сжимал крепко и отпускать не собирался.
— Фдаюсь, — признался тать и шлепнулся у ног домового.
Еремей все еще держа в одной руке хвост, а в другой черпак разглядывал гостя. Уши, усы, лапы пятнистая шкура счастливой расцветки. Эта самая шкура обтягивала ребра, явно показывая, что зверь знавал лучшие времена.
— Да я ж тебя знаю, — вдруг обрадовался Еремей, — ты ж тот кот из объявления. Ну там опытный, приносит счастье, и все такое.
— Я — жертва тирании, — перебил его пятнистый, — раб человеческих иллюзий! Безмолвная рабочая сила!
— А по мне, так очень даже говорящая, — хмыкнул домовой, плюхаясь подле страдальца.
— Не знаю, кто ты, но явно не из людского племени, раз меня понимаешь, — вздохнул кот, — для них я просто мягкая зверушка, которая приносит прибыль.
— Да какая с тебя прибыль? – удивился домовой. — Худющий, вредный, и когти, поди, в ход пускать любишь, или, чего доброго, по углам гадишь.
— Я попрошу без вот этого вот! — возмутился мохнатый, — и отдайте хвост, больно, между прочим.
— Хвост верну, но чур, не сбегай, а то, — черпак просвистел в воздухе.
— Поесть дайте бездомному страннику, — откликнулся кот, выразительно глядя на манящий пакет с кормом.
Через несколько минут Дормидонт, именно так назвался пятнистый, с удовольствием уплетал угощение, урча не то от волнения, не то от удовольствия.
— И где ж ты столько времени шатался? – качал головой Еремей, — соседи уже месяца три как обжились.
— Везде понемногу, — признался Дормидонт, — домой, в эту кабалу, возвращаться не хочу, а новую семью, попробуй-ка найди, — кот вздохнул, — всем подавай малыша писклявого, а серьезная личность со сформировавшимся взглядом на жизнь им ни к чему.
— Эк ты загнул, ли-и-ичность, — усмехнулся Еремей.
— А что? – Дормидонт нервно дернул ушами, — думаешь, если мы коты, а не люди, так и личность не про нас? Вот ты дух, как я понял, а тоже себе на уме. И мнение имеется и рассуждения, значит и ты — личность.
— О как, — опешил домовой, умолк, переваривая услышанное.
— Ладно, пойду я, — вздохнул пятнистый, когда последняя хрустелка исчезла из тарелки, а молоко кончилось в пакете. — А то проснутся твои, заругают.
— На даче они, — отмахнулся Еремей, — так что живи пока, а я уж покумекаю, что с тобой, этаким умным, делать.
На том и порешили. Дормидонт оказался не промах, в подвале придушил мыша и заставил поклясться, что тот, как и вся его семья, забудут дорогу в этот дом.
Во дворе устроил диспут с вороной, которая доводила до инфаркта Вафлю, высмеивая его пухлое пузико. Подкованный Дормидонт быстро уронил пернатой вредине самооценку, и та поспешила ретироваться, пока товарки не засмеяли. Опять же Еремею было не скучно, и по вечерам он с удовольствием болтал с гостем, узнавая разное. Кот же в свою очередь дивился, что мифы и предрассудки, которые он всю жизнь презирал, оказываются вполне реальны, а иногда и полезны.
— Значит, я – уникум? – переспрашивал кот домового, оглядывая пятнистую шубку.
— Еще какой, — кивал тот, — эх, кот, не знаешь ты своей цены! Пятнистыми обычно лишь кошки родятся, а ты — редкость.
— И что, я действительно целебный и приношу в дом удачу? – не унимался Дормидонт.
— Конечно, — кивал Еремей, перебирая кургузыми пальцами бороденку, — тут ведь главное, чтоб люди добрые попались, тогда в доме мир и лад, и котик мурлыка.
— Не люблю нежности, — ворчал Дормидонт, но Еремей видел, лукавит скотинка.
В один из таких вечеров, Еремей особля тщательно причесал кота, пугнул пару заявившихся блох и, наконец, сказал:
— Сегодня слушай меня во всем и не пожалеешь!
Едва стемнело, Еремей и кот вышли на задний двор. Домовой ежился, чувствуя себя неуютно за пределами крепких стен, однако, что не сделаешь для друга.
— Чего вы так долго? – призрак девочки выскользнул из-за кустов и заплясал над землей, едва касаясь темных травинок.
Дормидонт узрев привидение, раскорячился, зашипел и тут же получил оплеуху от домового.
— А ну, фу, — прикинул Еремей, — это Жанна , очень хорошая девочка и сегодня поможет тебе стать домашним котом, если дурить не станешь.
— Как это ей удастся, интересно мне? – заворчал кот, явно не доверяя призраку.
— А вот как, — Еремей улыбнулся, зашептал отчаянно и жарко.
Едва Жанна и кот покинули участок, домовой кинулся на крышу. Наблюдательный пункт, как они прозвали это место с Варфоломеем, открывал идеальный вид на соседский дом.
Вот тамошняя хозяйка томно вышла во двор и устроилась в шезлонге. Вот ее муж, блестя лысиной под светом луны, колдовал над разноцветными бутылями, создавая для любимой коктейль. Вот призрак плавно влетел к ним, и тут началось:
Женщина визжала и отбивалась подушкой. Мужчина закатил глаза и плавно стек под столик. Привидение завывало и хохотало так, что даже Еремею стало не по себе. И тогда на подмогу пришел Дормидонт.
Выскочив на полянку точно заправский охотник на привидений, он издал душераздирающий клич и атаковал Жанну. Некоторое время они смешно бегали друг за другом. Но потом девочка вспомнила о своей миссии, взвыла напоследок и исчезла.
И тогда кот на мягких лапах пошел к визжащей дамочке, но силы оставили его, и он шлепнулся на бок, подставляя пятна под лунное сияние.
Вначале ничего не происходило, и Еремей начал переживать, что перестарался, но тут хозяйка отбросила подушку и кинулась к котику. Подхватив его на руки, она что-то щебетала, и поглаживал своего спасителя. К этому времени супруг пришел в себя и подполз посмотреть на героя. Так втроем они и ушли в дом.
— Круто мы? – хмыкнула Жанна, появляясь подле домового.
— Я даже сам перепугался, — честно признался Еремей, — ты превосходная актриса!
— Я знаю, — улыбнулась девочка, послала домовому воздушный поцелуй и исчезла. До самого утра Еремей не спал, все волновался, как там Дормидонт.
Кот появился на другой день. Довольный, сытый, с коричневым ошейником.
— Это еще что? – удивился Еремей, разглядывая плетеную полоску кожи, — ты ж личность, разве на тебя можно надевать рабские причиндалы?
— Ничто не уничтожит во мне меня, — мурлыкнул кот, — а если Наточке нравятся эти побрякушки, то и я не против.
— Эх, кот, — хмыкнул Еремей, но спорить не стал.
Домашние вернулись к вечеру. Варфоломей первым ворвался в дом.
— Еремеюшка, это ты? Где ты, друг мой? Жив ли без нас?
Домовой, недовольно зевая, высунулся из ходиков:
— Отдыхаю я. Чего и тебе советую, – ответил он, почесывая нос.
— Нет, Еремей, нет, друг, ты должен узнать, что со мной было! – затараторил кот и вдруг замер, — погоди-ка, тут пахнет чужим котом. Еремей! – тон Вафли резко изменился, — Еремей, отвечай, кто эта шкура для моли?! На кого ты меня променял?!
— Эх, кот, — зевнул домовой и, прикрыв дверку, провалился в сладкий сон. В котором все знакомые коты водили хороводы, а сам домовой обмотанный полотенцем, вещал о личностном росте и крайне гордился собой. Потому что мог.
Автор: Юлия Волнистая
