— Вер, да не таскай ты ребёнка по улицам! – В один голос говорили Верке соседки. Мужа у женщины никогда не было. От кого нагуляла малышку и сама вряд ли знала. Машенька родилась слабенькой, недоношенной. Росла, как трава в поле, превращаясь в хорошенького кучерявого ангелочка. Если бы не болезненная худоба, да не синяки под огромными васильковыми глазами, девочку можно было назвать красавицей.
Ходила малышка в обносках, что отдавали сердобольные соседи от выросших ребятишек. Мальчуковые поношенные штанишки, ботиночки со сбитыми шустрыми детскими ножками носами, да лыжные шапочки. Спутанные кудрявые волосики Верка безжалостно кромсала старыми ножницами, от чего они кудлатились, не успев вырасти, и делали Машеньку похожей на облетевший не до конца одуванчик на тонком стебельке.
В последнее время нигде не работавшая ни дня Верка пристрастилась таскать дочку на вокзал. Там она усаживала Машу около ступенек, клала у её ног картонную коробку и уходила.
В небольшом станционном городке поезда останавливались часто и подолгу стояли, пропуская составы с соседних веток. Уставшие пассажиры выскакивали из своих вагонов размять ноги, курили, покупали у станционных торговок пирожки и варёную картошку. Однажды, в какой-то из одинаковых, как близнецы, дней занесла нелёгкая на вокзал и Верку. Машенька привычно семенила за матерью, не спрашивая, куда и зачем они идут. Вдруг один из пассажиров внимательно посмотрел на ребёнка, окинул взглядом Верку и полез в карман. Протянул купюру.
— Купи ребёнку поесть, мамаша. Он у тебя светится весь, того гляди упадёт. Как вас таких только земля носит. – Сплюнул под ноги и заскочил в вагон тронувшегося поезда.
Верка быстро сообразила, что на дочке можно заработать. И с этого дня маленькая Машенька отправлялась на вокзал в любую погоду. Коробочка у её ног, то наполнялась быстро, то целый день стояла с несколькими жалкими монетками на дне. Женщины, торгующие снедью на платформе, попробовали было пристыдить Верку, но начальник станционного отдела полиции быстро объяснил им, куда они пойдут отсюда со своей торговлей, если не перестанут совать носы в чужие дела.
— Ишь, хахаль ейный. – Шептались они, неодобрительно глядя, как Верка, оставив дочь, заходила в серую дверь опорного пункта. – Всё за постель разрешает.
Тоже власть называется.
Но возражать никто не смел. Торговали незаконно, часть выручки отдавая тому же начальнику. А других источников дохода не было. Поэтому только бросали укоризненные взгляды на непутёвую мать, да подкармливали, чем могли девочку.
Особенно жалела Машеньку старая баба Настя, торговавшая пирожками. Старалась покормить малышку посытнее, давала пирожки не с капустой, а с мясом, да с повидлом. Иногда приносила для неё из дома котлетку. Не смотря на то, что Машенька не переставала шмыгать вечно простуженным носиком и заходилась иногда в сильном кашле, она даже немного посвежела на бабы Настиной кормёжке.
В один из дней на станции появилась небольшая белая собака. Беспородная, но симпатичная и довольно ухоженная. То ли случайно потеряли её на вокзале во время стоянки поезда, то ли оставили специально, никто не знал. Собачка несколько дней металась по окрестностям, но, не найдя, видимо, того, кого искала, прибилась к вокзальному сообществу.
Машенька, как всегда сидевшая на своём месте, сначала собаки испугалась, но видя, что та просто с любопытством смотрит на неё, нерешительно протянула неожиданной гостье кусочек пирожка. Собака осторожно взяла из худеньких пальчиков вкусно пахнущий комочек, проглотила его и облизнулась. Машенька засмеялась и отломила ещё кусочек. Собака снова съела. Легла рядом с девочкой и начала вылизывать грязную ручонку всё ещё пахнувшую пирожком.
Так Машенька и Белка подружились. Белкой собаку стали звать за белую шерсть, скоро свалявшуюся и тоже начавшую кудлатиться. Машенька теперь честно делила еду поровну. Белке пирожок с мясом, себе – с повидлом. И котлетку бабину Настину, если перепадало, тоже делила на двоих.
Начальник станции хотел было Белку шугнуть, потому что собак не любил, но Верка упросила его животное не трогать. Расчёт у неё был свой. Пара ребёнок и собака вызывали жалости поболее, чем одна Машенька, и подавать стали больше. Начальник махнул рукой и про Белку забыл.
Собака привязалась к маленькой Маше, грела её холодными днями, приваливаясь к ногам девочки тёплым шерстяным боком, облизывала личико и руки, ласкаясь. Машенька обнимала пушистую грязную шею своей новой подруги и в эти моменты была, наверное, почти счастлива.
Да и откуда знать про счастье ребёнку, которому в жизни доставались только тычки. Верка дочь не баловала. Никто никогда не видел, чтобы она обняла или поцеловала девочку. Не била, нет. Так, по-матерински иногда шлёпнет, чтоб под ногами не крутилась. А чаще просто не замечала.
Как-то, в начале лета, Белка принесла в пасти маленький красный мяч. Где она его взяла, непонятно. То ли нашла в траве около станции, то ли стащила в каком-то дворе. Мяч был новый и блестящий. Глазёнки у Машеньки загорелись от такого подарка.
Игрушек у неё никогда не было, играла девочка сигаретными пачками, коих на станции бывало великое множество. Складывала из них пирамидку или домик.
А в одной, самой красивой, с золотыми буквами, хранила три разноцветных блестящих стёклышка и фантики от конфет с красивыми картинками. Конфеты иногда давали пассажиры из поездов. Маша делилась с Белкой, но собачка конфет не ела и бумажки её тоже не интересовали.
А мячик – это уже была настоящая игрушка, как в магазине. Белка держала мячик во рту и весело смотрела на Машу. Потом опустила игрушку на колени девочки. Маша быстро спрятала подарок под кофточку. Отнимет ещё кто-нибудь! Но Белка подбежала к ней и начала выковыривать мячик лапкой и носом.
Достала, опять положила девочке на колени, отбежала немного, словно говоря: «Ну, что же ты, давай играть!». И Маша поняла. Бросила Белке мячик. Собака радостно гавкнула, догнала красный шарик и вновь принесла его Машеньке. И пошла игра! Машенька бросала мяч, Белка приносила.
Увидев эдакое веселье, Верка хотела мячик забрать, но Машенька так горько разрыдалась, а торговки так набросились на Верку, что та поставила условие: играть, когда поездов нет. Как поезд пришёл, мяч прятать.
Теперь Машенька с Белкой играли по-настоящему. Волосики у Маши отросли к лету, щёчки немного порозовели, и она превратилась в прехорошенького чумазого куклёнка. Верку эта перемена не радовала. А ну как подавать перестанут. Поэтому она по-прежнему наряжала дочь в самые затрапезные одёжки и не слишком заботилась, чтобы ребёнок был чистым. Но опасения оказались напрасными.
Белка, жившая, скорее всего, ранее в доме, оказывается, была тоже кое-чему научена. Вскоре научилась «просить»: садилась столбиком, складывала передние лапки и двигала ими, как будто пододвигала к себе что-то. Люди смеялись, и коробочка никогда не была пустой. Этим Верка осталась довольна и больше не грозилась забрать мяч.
Но однажды мяч пропал. Белка обегала всю станцию, вынюхивая игрушку, но вернулась с недоуменным видом и легла подле Машеньки. Маша проплакала почти весь день. Не помогли ни вкусная конфетка, ни уговоры торговок. Детское горе трудно было передать словами. К ночи торговки начали расходиться, поездов в ближайшее время не ожидалось, а дома ждали дела, а Верка что-то задерживалась, не спеша забрать Машу. Неожиданно Машенька с Белкой остались у ступенек одни.
И тогда из-за здания станции вышел мужчина в серых брюках с небольшой спортивной сумкой на плече. В руках он держал Машин мяч.
— Девочка, это твоя игрушка?
Привыкшая к огромному количеству чужих людей, Машенька не испугалась незнакомца. Огромные глаза распахнулись искрящейся радостью, она протянула ручонку и кивнула. И тут Белка, которая никогда ни на кого не гавкала, вздыбила загривок, припала передними лапами к земле и хрипло угрожающе залаяла.
— Пшла отсюда! – Мужчина сделал вид что поднимает что-то с земли. Но Белка не отступила. Верхняя губа поехала вверх, обнажив ряд мелких, но острых зубов, и собака сделала шаг вперёд.
Мужчина неожиданно развернулся, спрятал мяч.
— Ну раз он тебе не нужен, тогда я пошёл.
— Нужен! Нужен! – Маша уже почти плакала. – Дай! – И побежала за незнакомцем.
Белка пыталась остановить девочку, но сделать ничего не могла. Тогда она кинулась прямиком на серые брюки, стараясь ухватить врага за ногу. Удар ногой и собака, взвизгнув, отлетела. Маша бросилась было к Белке, но незнакомец с силой ухватил её за ручонку и дёрнул к краю платформы в сторону насыпи.
— А ну стой, падла! – Непонятно откуда взявшаяся Верка бежала по платформе за мужчиной. – Куда дочку повёл?! Слышу собака разрывается, а он вон что удумал.
Женщина яростно и бесстрашно приближалась к обидчику. Тот ощерился, не выпуская детскую ручонку, развернулся.
-Пшла отсюда! – Как недавно собаке, повторил он Верке. – Мамаша…
Уже приготовился спрыгнуть с платформы, и тут Верка коршуном налетела на него. Незнакомец выпустил Машину руку. Что-то щёлкнуло, Верка тихо вскрикнула и осела на землю. По платформе уже бежал начальник опорного:
— Верка! Что там? – Орал он на ходу. – Белка прибежала, кричит, как помешанная. Что там у тебя?!
Незнакомец сплюнул, метнулся к насыпи и исчез в темноте.
Скорая забрала Верку в больницу. Но женщина не выжила. Проникающее ножевое ранение оказалось смертельным. Машеньку с Белкой временно взяла баба Настя. Начальник опорного подтянул все свои связи и нашёл Веркиного двоюродного брата, с которым та не общалась с самого детства. Мужчина жил в большом городе, сыновья у них с женой уже выросли, и они с радостью согласились забрать Машу к себе.
— Слышь, мужик, — хмуро сказал начальник опорного, когда Машенькин дядя приехал оформлять опеку, — ты б собаку тоже забрал. Она девочку от смерти спасла, да и каково им друг без друга будет.
— Дядя Лёша, а у нас завтра День первоклассника! – Хорошенькая белокурая девочка с огромными синими глазами со всех ног бросилась к мужчине, державшему на поводке пушистую белоснежную собаку. Собака весело виляла хвостом и нетерпеливо переступала лапами навстречу маленькой хозяйке.
— Знаю, Машуль, нам с Белкой уже учительница рассказала. Пойдём готовиться?
— Пойдём! Мне ещё стишок выучить надо!
Они зашагали по солнечной жёлтой аллее. Белка, радостно подпрыгивая, гоняла яркие опавшие листья.
Автор: рассказы
