Без лишней скромности скажу: «Я молодая, интересная, ну не важно, что полная, женщина.»
Но когда говорю, что меня мама родила упав со стога, то в глазах знакомых, да и дочек представляюсь древней, и обязательно переспросят: тебя?!
И в глазах у всех вопрос, смех, удивление.
Однажды, у меня даже спросили: «Зачем мама на стог полезла.»
Я отвечала: « Беременные капризные, захотелось, вот и полезла.»
Но поняв, что это сарказм становилось серьёзнее их желание (как? Почему? Когда?) узнать все сильнее и сильнее.
Я иногда отшучивалась и говорила: «Все вопросы к Хрущёву.»
Смех стоял, даже не смех, а гогатанье на весь дом.
Такое же удивление и у меня было, когда рассказала мама, при каких обстоятельствах родила меня.
Я её как-то спросила: « Почему мне дали такое имя?»
И мама пояснила, что когда падала со стога, её подхватила, удержала женщина( не дала удариться о землю, как бы смягчила падение)по имени Наталья, отвезла в больницу тоже она.
Я была рада, что не Акулина, что не Матрена была на месте Натальи.
Вот так мама и поведала историю моего рождения. Но это полбеды, когда из роддома отец забрал на телеге, то колесо отвалилось, телега перевернулась и мама говорит: «Думала, довезу ли дочурку домой живой? Еще не жила, а уже столько испытаний.»
После родов кормить не приносили двое суток, и мама переживала думая, что ребёнок родился инвалидом. Что-то не то. Уж она родив шестерых детей, знала, что к груди прикладывают тут же. И спросить толком не у кого было, врач как на конвейере принимала роды, а нянечка ничего не говорила.
Но опасения не оправдались, принесли красотку, то ли сильно платочком утянули личико, то ли действительно щекастая, но мама увидела надутые щеки, вылезшие из платочка, глаза ясные, кожа беленькая, ни каких подтеков и синевы.
«Ну что ты щеки надула? Обиделась, моя сладенькая? Ух эта мама! Девочку чуть не угробила, ата-та эту маму! Но подрастешь, поймёшь, простишь моя сладенькая».
От радости мама не знала как расцеловать и как обласкать.
«Мама, ну зачем ты на стог полезла?» -не унималась Наталья.
Ответ очень удивил: «Так пожалели меня, подавать сено вилами тяжело, а вот на стог сена прикладывать вроде бы полегче.»
"А, вот оно что? Стоять на стогу, ходить не переставая, трамбовать сено, когда пузо под нос. Это значит жалостью называлось у Вас в совхозе, а нам декрет дают, совсем государство не жалело, «-ехидничала дочка. «Что ты понимаешь? Время-то какое было, кто же будет работать если давать декреты, все рожали по-многу, в каждой семье минимум пять детей, аборты не разрешали делать. Порой и сами женщины не знали, когда точно рожать. Нас не ставили на учёт, не взвешивали, не измеряли, не слушали сердечко ребёнка, все было не так, как у вас. И слава богу, что у вас другая жизнь.»
Это мама ещё не дожила, до наших стиральных машин, до телефонов, а то бы вообще удивилась бы.
" Ни кто нас не жалел, — продолжала мама, — все ссылались на войну, мол поднимать надо колхозы, совхозы. Хотя шли 60-е годы, все равно считалось, что не далеко от войны ушли. Нас работяг особо не жаловали, тот же бригадир, которому доверили блокнот и ручку, считался человеком выше чином. Все ходил, покрикивал, мог и обматерить и наказать. Дадут пайку самую дальнюю и вот подумаешь: сказать или помолчать. Вся страна в лозунгах, а у нас один лозунг: «рожаешь, не рожаешь, дело твоё, бери больше и кидай дальше „. А как ты управляешься с детьми, с кем они, когда ты с утра до поздней ночи на работе, никого не волновало. Село семьсот домов, а ни яслей, ни садика не было, а ты говоришь декрет. Как-то заболела соседка, три дня не ходила в совхоз, так уже «молнию» выпустили, что тунеядка.“
„ Вот это жизнь, вот это да,“- Наталья была в шоке.
„А все говорили, что раньше с песней на работу и с работы шли.“
Мама улыбнулась и ответила: „Молодые были, праздников не видели, хотели и попеть и поплясать. Ты думаешь мы другие были? Нет, так же хотели любить, и что бы нас любили, хотели и нарядиться, хотели посмеяться, хотели, что бы нас мужья берегли, жалели, а выходило, не всегда так, как мы хотели. Да, пели много, только вот посмотришь на баб: кто-то поёт, а кто-то плачет, песни-то какие были, не то, что сейчас, без смысла. Работы я не боялась, жалко детей было, что брошены были, рано они взрослели и умом, и телом.
Сколько бы не было детей, все они жалкие, любимые и дорогие, какой палец не отрежь, руке больно. Так и мне, все любимые были дети. И вот когда, -говорит мама, -я ехала на телеге домой с тобой, я считала себя счастливой, что деточки дома здоровенькие и ты, слава богу целенькая, здоровенькая. А труда я не боялась: дома двор ждал полный скотины, шестеро детишек, вода в колодце, дрова во дворе. Порой муж и обижал. Ни одной бабушки не было, помочь с детьми посидеть не кому было, закрою под замок, а что вы? А как вы? Один бог знает.“
„Как же так можно было работать, — думала Наталья, — сколько сил и терпения надо было, чтобы воспитать детей. Каждому надо было найти время.“
И дочка вспоминала, что мама никогда не повышала голос, не кричала, никогда не слышали мата, никогда никого не обсуждала, достаточно было взгляда, чтобы ребёнок понял свою оплошность. Всегда детей своих называла ласково, любила обнять и своей мозолистой рукой погладить по голове. К труду приучала с ранних лет, терпеливо объясняла, как лучше сделать, чтобы не переделывать. Хватало терпения на все и на всех. Её отношение к детям, к людям, к работе служило примером для подражания.
Мама бывало скажет:» Никогда на ребёнка не кричи, криком ничего не добьёшься, он только испугается, а в дальнейшем от тебя будет все скрывать. А он должен в первую очередь матери доверять, и хорошее и плохое."
Как же она с такой работой находила время на воспитание, все успевала, на всех её хватало, не злилась, не гневилась, хватало терпения и любви.
Я часто спрашивала про те времена послевоенные, тяжёлые времена, но одно я поняла, что в любые времена женщины хотели любви, семью и хорошего отношения к себе. Что так же ждали праздников, так же хотели петь, танцевать, шутить, смеяться, ждать гостей, ходить в гости. Все как во все времена, только труд тогда был непосильный, безжалостный, не разделённый на мужской и женский. Рожали в поле, в лесу, в дороге и ни декретов, ни отпусков, и принималось это, как должное.
А вы все смеётесь и смеётесь, зачем она на стог полезла? За тем, чтобы мы жили по другому, чтобы жизнь была счастливой, чтобы мы на стог не лазили…
Автор: Красная Бусинка
