Утро. Омытый весенним дождём сонный полустанок среди лесов и болот Ленинградской области. Стук колёс привёзшей поисковиков электрички растворяется в безмятежной тишине этого утра. Рюкзаки лежат на перроне, разбирают их и накидывают на плечи. Отряд небольшой вереницей спускается с перрона и идёт по тропинке в сторону небольшой просёлочной дороги. Там их разбирает «буханка». И опять мчит их в эти болота, где в воронках наспех сброшенные лежим мы в шинелях, ремнях и портупеях, будёновках и касках.
В том году в соседней воронке «набили» солдат на щуп из нашего же взвода, погибли вместе с нами, но их нашли, и теперь хоть они похоронены по-людски.
Нас-то найти не могут: болото затянуло края воронки и не видно её теперь – болото, и не скажешь по-другому.
Лежим мы тут в мутной воде и болотной жиже, забытые ещё с зимы 1940 года. Давно бы пора смириться со своей участью, спокойно лежать вповалку друг на друге. Но нет, видим на болотах молодых парней и девушек в камуфляже, как они из этой тины поднимают наших товарищей, кто они — молодые и бесшабашные? Зачем лезут в болото? Хотя может приказ, не нам судить. Об одном им кричим: «Найдите нас», – но наш крик безмолвный, они не слышат.
Подождём, может, и нас найдут.
Идут, чем-то тыкают перед собой. Ну и чего ты браток остановился прямо на краю воронки? Чего это достал такое, что за коробочка диковинная? Фотоаппарат, понятно, красоты местные фотографируешь. Хлоп! Хлоп! В валенок воткнул что-то длинное, валенок продырявил, паразит, и так холодно. Что стоишь-то прям передо мной?
Ай! Чего в грудь тычешь своим шомполом-великаном? Чего кричишь? Кого зовёшь? Чего хрипит у тебя на поясе? Ёлки зелёные! Рация! Рады, правнуки, за вас!
Етить, откуда вас человек пятнадцать набежало! Опять шомполами тычут. Бздыньк! Серёге в каску опять попали, Косте в руку, Сане в спину, Лёхе, как и мне, в валенок.
Чего пишите в блокнотах? Да и куда половина ваших делась? Опять, видать, забудут про нас. А ты чего сидишь на кочке? А, ты покурить присел, запах странный, я бы тебе дал табачку нормального, да только размок он весь.
Вёдра, лопаты. Руками чего машите? Копать начали, тяжеловато вам же будет. Вёдрами жижу вычерпывают. Ну копайте, вычерпывайте, берите больше, кидайте дальше, отдохнёте, пока летит.
Что, ветер сильный — щёки красные у девчонки рядом с тобой. Эх, как она на дочку мою Вареньку похожа, только моя дочурка маленькая была, а так, всё похоже: щёчки красные, волосы темно-русые, у моей из под платка они выбивались, у твоей из под шапки.
Вот и до Сани дошли, вот он лежит на животе. Ступайте только аккуратно, нас тут много: 11 человек. Аккуратнее только, прошу вас, родные вы наши. Саню достали, дальше всех поднимайте. Пожалуйста.
А чуть поодаль от Саши и остальных, сантиметрах в тридцати. Меня, братцы, не провороньте только. Несколько десятилетий ждали, подождём несколько часов или дней – сколько вам понадобится.
Ещё ребята к вам подошли — подмога. Сейчас быстрее работа пойдёт. Дождик начался. Накиньте что-нибудь, промокните.
Всех почти достали, вот последнего достают из мутной воды.
А я как же? Про меня то что, забыли? Вот же палец мой чуть-чуть виден из мутной воды, чего же вы? Видать, забыли или не заметили меня в этой жиже. Ты-то что смотришь? Ты же мне в валенок попал. Ай! Комок с края раскопа прям на руку упал. Всё, видать, останусь я тут один.
Что это? Кто охватил меня за руку? Прям за запястье. Вынул из мутной воды прям на свежий воздух. Впервые за долгие годы вижу небо и облака. Ты меня держишь? Который мне валенок проткнул. Ну, спасибо тебе. Поднимают меня. Уложили на «клеёнку» какую-то, что-то записывают. Вот и кошелёк мой из ямы вытащили, рядом положили. Разговоры какие-то, что, братец, ты последний день и бойцы твои? Эх, удачи вам.
На болото опускается вечер, солнце потихоньку потонуло в болоте, уходя за горизонт. Их было двое: поисковик и боец – разные жизни, но свела их эта война.
Спустя более семи десятков лет...
Автор: Андрей Петрушкин
