Вениамин в конец обнаглел.
Когда я брала кота, мне виделось, что это будет беспроблемное животное, любящее есть всё, что дадут, абсолютно не линяющее, когтями мебель не рвущее, характера преимущественно флегматичного. То есть в меня.
А животное оказалось с гонором! Линяет, как стая овчарок. Ест только определенное с намеком на то, что он тот еще гурман. Под дождем гулять не любит, но к разгульной жизни склонен. Характер имеет шизоидный, совершенно не нордический.
Сегодня ночью долго не мог решить хочется ему гулять или все же не хочется. Висел на жалюзи и громко орал песни на кошачьем, пока в конце концов, не был вышвырнут таки на улицу.
А там, понимаете, дождь и сильный ветер. Там весенняя осень и попа мерзнет. Поэтому гулять Веня быстро передумал, о чем очень скоро сообщил с улицы громко и матерно.
Я добрая, я впустила и заснула. Через полчаса, по каким-то своим, видимо, приметам кот решил, что за окном потеплело и снова повис на жалюзи.
Увернувшись от тапка, начал скакать по квартире с резвостью веселого пони, изображая активную радость. Грохнул с полки книжки, грохнулся сам, поточил когти о мебель, получил вторым тапком. Обиженный вернулся к окну и принялся громко жевать жалюзи.
Веня знает, что если начать жевать жалюзи, то на улицу точно выпустят.
Изъясняясь преимущественно нецензурно, я вылезла из под теплого одеяла и снова открыла дверь на улицу. Вениамин развернулся и скрылся в сумраке комнаты. Мол гулять он не хотел, он хотел просто пожевать жалюзи, а чего я тут сонная околачиваюсь, то кто ж меня знает...
Злая, я отправилась обратно спать. Веня вылез из укрытия. Подошел к двери и начал призывно, акапельно орать. Я подскочила, кот отпрыгнул... Мы носились по квартире минут десять пока кот не был наконец пойман и благополучно отправлен в полет по курсу дом — береза.
К шести утра вернулся грязный и счастливый. С дамой. Долго прощался с ней у двери. Орал про любовь и, видимо, обещал все звёзды с неба. Потом зашел в дом, вытерся о белы простыни, повалялся на белом ковре. И только убедившись, что вся уличная грязь перекочевала в мою постель, сладко захрапел, свернувшись калачиком.
