Соседку по палате, древнюю, худенькую старушонку, привезли ночью. Она что-то бормотала себе под нос, и дежурная медсестра, прислушавшись поняла — бабулька молится! Под утро ее прооперировали, и, придя в себя, она, шамкая беззубым ртом, рассказывала, что оперировала ее врачиха:
— Така тошшенька, така маленька, така лядашшенька, в чем душонка держится!
Женщины, слушая ее, улыбались. Заведующая хирургическим отделением действительно была невысокого роста, и с виду хрупкая и слабая. Но только с виду! Эта маленькая женщина с сильными руками и мужским, твердым характером крепко держала в руках, как медицинские инструменты, так и все отделение. А старушка, усевшись поудобнее на кровати, махнула ладошкой и сказала:
— Вот сейчас жизнь расскажу. Сама я из Чернушей. Замуж меня выдали, перед войной, когда мне едва исполнилось восемнадцать. Муж попалси жадной, кажный кусок за мной учитывал, кажну копейку. Не залюбила я яго. Все ругается, чего ни сделаю, все не так. Забрали яго на войну, а я и рада. Дома стало тихо. Ну, и голодовала и жила как все. Работала в колхозе, а как наши отступать стали, в последнюю то ночь так я собе робеночка-то и сблядова-а-ла! Уж очень ласковый был солдатик! Я от мужа таких слов не слыхала, и никогды ён меня не приголубить, не приласкаеть! Мама узнала, говорить:
— Носи! Не дай Бог мужа убьють, все не одна останесси.
Родила я мальчика, такой славной! Ростила яго, а в конце войны муж вернулси. А я уже у мамы жила. Ён пришел и говорить:
— Иди домой, давай дальше жить!
Я у мамы спросила, а она и говорить:
— Не ходи! Прибьеть, и скажеть, что бляяядь! И будет корить…!
И я отказала. Сын вырос хороший, на шофера выучилси. Ожанила я яго. Недолго пожил. Восемьнадцать годов назад ён в аварии погиб! Внучат не оставил, не успел. Схоронила я яго, и так мене тошно стало! Продала дом и уехала под Москву. Тама в Малаховке домок купила. Работала в колхозе, жила одна.
Даааа… Как-то приходить сосед. И говорить, мол, есть мужик, про тебя справляется. Я яму и сказал, что самостоятельная, сурьёзная. Завтре придем тебя сватать. А я посмеялась! Ну, назавтра убралась со скотиной, полы намыла, поставила самовар — чаю хочу! Вдруг идуть! Ну, зашли, сели, бутылку на стол и стали сговаривать. Я говорю, что, мол, подумаю. Они уходють, а ён осталси. Говорить:
-Давай сразу жить, чего думать? А я ему шумлю:
— Я тебе кто? Шалашовка какая, тольки увидала, и сразу ноги раздвинула!
Ну и выгнала яго мятлой! Ён потом цельный месяц ходил. Потом пришел и говорить:
-Бери паспорт, пойдем в ЗАГС. Ну расписалися, и какой мужик хороший попалси. Доброй, ласковой! Мы поросенка зарезали, мясо продали, я яму деньги отдаю, а ён и говорить:
-Убери! На кой они мне? Ты у мене хозяйка, тобе и деньги, командовай!
Тольки десять годков прожила с им, как у Христа за пазухой! Помер ён, а я через год собралась и обратно вернулась на родину. Купила собе домок и живу. Сноха моя замуж вышла, дети у ей. Но она хорошая, ловченная, ходить ко мне, искупаеть меня, бельишко мое постираеть! У ей корова, так она, мне молока давая, яйцы давая, творог-смятану давая! Ну вот я на нее дом-то и подписала. И деньжонки у мене есть, дом-то в Малаховке я продала. Сноха меня и похоронить, если что. И теперь у мене внуки есть. Ходять ко мне, воду носять, дрова носять, уголь носять. А зимой и дорожку ко мне прочистять. И сюды она мене привезла, говорить, мол, грыжа. А топеря и нет! Докторица отрезала! В обедах приедеть, каравайцев привезеть, да творогу-смятаны, очень я люблю. У ей корова играла, так я молока не пила. А топеря можно!
Уставши разговаривать, она прилегла и немного погодя заснула. Перед самым обедом в палату вошла крупная, красивая женщина, с сумками и термосом в одной из них. Подойдя к кровати бабули, она тихонько присела на стул, и стала выкладывать на тумбочку пакеты и баночки, пластиковые коробочки и яблоки. Поставила подальше от края термос, и оглядев привезенные гостинцы вздохнула:
— Давно спит? — спросила она шепотом.
— Да уже часа полтора, обед скоро! — ответила ей одна из женщин. Красавица тихонько провела рукой по рукаву бабулькиной рубашки:
— Мама! Просыпайтесь! Я приехала, да и обед скоро, потом еще поспите! — негромко сказала она. Бабуля открыла глаза и увидев свою посетительницу обрадовалась:
— Ой, как хорошо, что ты приехала, я ждала тебя, поскучала даже. Как там дома дела? Кот-то мой как? В дому-то тепло ли? — засыпала она вопросами посетительницу.
— Все у нас в порядке, дома у вас тепло, ребята ходили, протопили, кот накормлен, не волнуйтесь! Вот я пенсию вашу получила, принесла, да почтальонка принесла ваши квитанции на газету и вот тут коммунальные квитки. Я все оплатила. Может, покушать чего хотите? Я привезла каравайчиков, как вы любите.
— А творогу-смятаны привезла?
— Конечно! Каравайцы Сонюшка пекла как вы учили, у нее теперь хорошо получаются.
Сноха открыла термос и покормила бабулю бульоном. А потом выложила в тарелочку тонкие блинчики и поставила рядом стакан со сметаной.
— Кушайте на здоровье!
Покормив бабулю, она причесала ее растрепавшиеся седые волосы, обтерла какой-то душистой водой руки и лицо, оправила постель. Незаметно и легко сновали вокруг бабули ее полные красивые руки. Когда она ушла, старушка откинувшись на подушку сказала:
— Топерь я помирать не боюсь. Раньше боялась, как была одна. А нониче знаю, и обиходють, и все по-порядку сделають! Хорошая сноха! При такой снохе, и дочки не надо! И похвалила сама себя:
— Молодец Нюшка! И как я энту девку-то разглядела, сама не пойму. И сыну сказала, хорошая супружница тобе будить, а она и вправду хорошая!
Автор: Людмила Рассказова
