Семья С. проживала в Киеве, в районе Соломенской площади. Рома и Света только что закончили ремонт в своей трехкомнатной «сталинке». Год жизни с родителями мужа не принес ничего из того, что смачно описывалось и обыгрывалось во множестве анекдотов и выступлениях юмористов всех мастей.
«Убить свекровь» — это для Светы было непонятно и дико. Две женщины могли сидеть часами на кухне, обговаривая все, что только можно обговорить, делясь своими мыслями, эмоциями прожитого дня.
Свете даже иногда казалось, что свекровь любит ее чуть больше, чем своего собственного сына. Более того, Рома сам как-то сказал ей об этом своем подозрении, дурашливо обижаясь. После чего, обняв жену, прошептал ей: «Я счастлив, малыш. Я просто счастлив…»
Все, чем пугали Свету подруги, и все, что впитала она за свои двадцать лет жизни, оказалось чепухой и неправдой. Она подсознательно готовилась к «противостоянию хозяек» в доме, а получила в лице матери мужа надежного друга и мудрого советчика.
Иногда советы свекрови шли вразрез с видением вопроса самой Светой. И тогда она не начинала спорить, не выказывала свое «фи», не искала защиты в лице мужа, тем самым исподволь настраивая его против собственной матери, не звонила своим родителям. Она просто делала по-своему. Не вступая в ненужные споры и не пытаясь обязательно быть правой. И удивлялась тому, насколько это просто, и не понимала, почему все невестки, живущие со свекровями, не поступают так же. И не становятся подругами, порой — самыми близкими подругами…
Рома готовил завтраки. Он каждое утро вставал раньше ее, готовил ее любимые тосты, варил кофе. Короче, Рома неукоснительно следовал тому, что он обещал до свадьбы. И носил на руках, и не повысил голос ни разу, и дарил цветы минимум два раза в неделю.
Скажете, не бывает? Скажете, год – не срок? Не знаю, как и то, что было бы дальше, если бы девушке Лене с окраины города не захотелось бы в кино в тот вечер. Квартира пустовала, родители уехали в село копать картошку, чтобы было, что есть зимой, а Лена сказалась больной, что позволило ей лежать на диване и смотреть любимый сериал.
Потом стало скучно. Она позвонила приятелю, который не раз испытал на прочность пружины того самого дивана, на котором лежала Лена.
— Привет! Хата гуляет, приезжай. Повеселимся…
Приятель приехал. «Повеселились». Как умели. Опять стало скучно.
— Хочу в кино! – заявила Лена.
— Бабок нет, какое кино? – удивился приятель.
— Ну, ты же мужчина, придумай что-нибудь! – Лене очень хотелось в кино.
Приятель позвонил своему другу, такому же, как он сам, бездельнику. Тот сообщил, что он тоже на нуле. Но есть «тема».
— Приезжайте, тут не только на кино хватит…
Приятель жил в районе Соломенской площади. И молодые люди выехали на встречу с ним. И, сами не зная того, выехали на встречу с Ромой и Светой. Навстречу своей судьбе, которая очень тесно переплетется с судьбами этой молодой семьи…
— Тут вселились одни, «заворованные». В хате евроремонт сделали, — поминутно сплевывая на грязный пол подъезда, вещал приятель.
— Сделаем? – один из молодых людей подмигнул Лене.
Ей идея не очень нравилась. Мутненькая какая-то… Это не пьяному карманы вывернуть в темном переулке. Или подпоить дурачка клофелином. Тут – серьезное дело.
— Смотри, что у меня есть, — тот, кто предложил «тему», распахнул полу засаленной куртки.
Лена увидела винтовку без приклада, засунутую за пояс. Обрез.
— Слушай, может по тихой пуганем кого-нибудь, — ей идея нравилась все меньше и меньше.
— Да «валить» не надо никого. Увидишь, все четко будет…
Света первой услышала звонок. Должна прийти мама, свекровь уже здесь. Новоселье как-никак. Завтра придут друзья, а сегодня – «тесный семейный круг». «Надо бы переодеться», — успела подумать Света перед тем, как распахнула дверь…
В первое мгновение девушка подумала, что это розыгрыш. Когда сильные руки впихнули ее вглубь квартиры, а холодное дуло уперлось ей в живот, Света поняла, что происходит то, что она не раз видела в кино, о чем читала в газетах в разделе криминальной хроники, чего она никак не примеряла на себя, на свою жизнь, что казалось очень далеким, не способным случиться с нею.
— Бабки, рыжее, быстро!!! Если жить хочешь!!!
На крики из комнаты выскочил Рома.
— Не дергайся!- закричал один из налетчиков, и ствол обреза метнулся в сторону мужчины.
— Все... Все... Спокойно... Забирайте все, что есть, только не трогайте ее... — Рома, не отрываясь, смотрел в глаза тому, что был с оружием.
— Разберемся, — пробубнил тот.
Он и сам уже видел, что все складывается совсем не так, как представлялось. В квартире слишком многолюдно, от подельника толку, как с козла молока... Ленка держится молодцом, хотя нервничает и она. Заметно, что нервничает...
— Где деньги?! Золото где?! — Ленка не узнала своего голоса.
Рома смотрел на дуло обреза. А денег-то в квартире — почти что нет. Только то, что в кошельках. И из золота — их обручалки да цепочка Светы, его подарок на день рождения.
— Ребята, вы не к тем зашли... — начал он.
— Хайло закрой!!! — истерически заорал один из налетчиков.
— Я ее сейчас завалю! Бабки где?! — добавил второй сорвавшимся на фальцет голосом.
— Да забирайте все! Только у нас немного, — стараясь сохранять хладнокровие настолько, насколько это было возможно, сказал Рома.
И тут один из напавших ударил Свету по лицу. Перед глазами Ромы все поплыло, он прыгнул на вооруженного подонка. Раздался выстрел, прозвучавший в узком коридоре квартиры, как пушечный, и Рома провалился в темноту. Он уже не видел, как стреляли в его мать, он не слышал, как кричала раненым зверем его жена.
— Валим! Кончай ее, — тот, который стрелял, протянул обрез подельнику.
— Я не буду... Я не...
— Чистеньким остаться хочешь!? — опьяненный кровью упырь ткнул стволом в сторону лежащей на полу Светы.
— Стреляй!
— Дай я, не видишь, он никакой, — Лена взяла в руки обрез.
Света смотрела перед собой. Мир сузился до черной точки. Она вспомнила вдруг про «черные дыры», засасывающие все вокруг, и ствол обреза представился ей такой черной дырой, засосавшей Рому, его маму. Сейчас эта дыра засосет и ее.
Она закрыла глаза и приготовилась умереть.
«Ты патрон-то дай», — услышала Света, и то, что люди в полуметре от нее так тщательно, обыденно готовят ее смерть, потрясло ее своей нереальностью.
«Где патрон!?» — заорал кто-то. «Глотку ей перережь». Света ждала конца, и чем дольше ждала, тем сильнее в ней просыпался протест против того, что сейчас у нее отнимут то, что дано было ей небом.
«Рома, Рома...» — шептали ее губы, а рука нащупала какой-то конический предмет возле стены. «Стул», — поняла женщина. «Ножка стула».
Человек, зажатый в нереальные, безвыходные ситуации, способен на последний рывок. Это тот рывок, которым рвали цепи рабы, это тот рывок, который позволяет маленькой женщине поднять двухсоткилограммовую цементную плиту, придавившую сына.
Света вскочила на ноги и рванулась к кухне. Убийцы даже не поняли, что произошло. Как безропотно ожидающая неминуемой казни жертва смогла найти в себе силы на такой рывок. Света бросила стул в окно. Раздался звон стекла. Она помнила, что в каком-то фильме кто-то таким образом привлек внимание прохожих. И спасся.
Натянутые струнами нервы налетчиков лопнули. Первой к двери рванулась Лена. За ней — ее приятель. Третьим побежал так и не нашедший ножа или того, чем можно «перерезать глотку», убийца. Света лежала на полу кухни лицом вниз. Она знала, что теперь ее жизнь разделена на «до» и «после»...
Налетчик игнорировал требование милицейского наряда опустить оружие. Может, не понял в шоке, может, не расслышал. Но так и не бросил бесполезный разряженный обрез. И получил четыре пули в грудь.
Второй упал лицом в грязь и кричал, задыхаясь от слез: «Не стреляйте! Не надо!» С Леной тоже особо не миндальничали. Она получила носком кованого ботинка в живот и покатилась, задохнувшись от боли, по асфальту в лужу...
Света не ходила на могилу мужа. Была, конечно, пару раз после похорон, а так – не ходила и все. Она была уверена, что никакой его души там нет.
Все. Ромы нет. Его стерли, уничтожили, словно никогда и не было. Убили его и ее. Одной пулей. Она не знает, как жить дальше, она не понимает, зачем жить дальше? Она боится жить дальше.
«Одна». Света пробовала на вкус это слово, перекатывала его языком. От слова пахло землей из цветочных горшков на подоконнике, и было оно холодным.
Света зашла в ванную комнату. Провела рукой по дверному наличнику. «Холодно, Боже, как мне холодно…» Она набрала ванну. Опустившись в воду, без паузы, сразу же провела бритвой по венам. «Сейчас станет тепло…»
Мама Светы пришла через десять минут после того, как дочь сделала самый противоестественный поступок, который только может сделать человек. И Свету спасли. И вытянули из «черной дыры».
Когда она открыла глаза, первой мыслью было – «ЗДЕСЬ так светло!» А это горели больничные лампы дневного света в палате…
Как-то в больницу пришли верующие. Мужчина и женщина. Женщина попросила уделить ей пару минут. Света отрешенно смотрела на женщину.
— Конечно, давайте поговорим…
— Я знаю, что у вас случилось. Не скажу, что понимаю вас, потому что сама не была в такой ситуации. Но могу попытаться понять.
— Попытайтесь, — тихо сказала Света. — И объясните мне – зачем мне жить?
Женщина накрыла ладонью ладонь Светланы.
— Вы должны жить. Ради чего-то. Ради какой-то цели. Поставьте перед собой такую цель. И живите. Вам необходима эта цель на первое время. Потом будет легче…
— Легче? Мне кажется, легче уже не будет, — ответила Света.
— Для кого-то такой целью становятся дети, для кого-то – родители. Вы знаете, как верующие люди смотрят на такой поступок, который вы чуть было не совершили…
Света протестующе подняла руку.
— Я знаю. Ваша мать сказала, как вы смотрите на все, связанное с религией и верой. Я не проповедовать сюда пришла. Но вы нужны этой жизни. Вы должны жить, Светлана…
— Так это мама, мама вас пригласила, — девушка слабо улыбнулась.
— Цель… У меня, пожалуй, есть одна цель…
Через две недели девушка устроилась в архив при Музее Великой Отечественной Войны, сдала квартиру за приличную сумму и переселилась к маме. У нее появилась цель...
Харизматическая церковь с радостью приняла в свои ряды нового члена. Света очень хотела служить людям и через два месяца стала работать в так называемом «тюремном» служении.
Работники этого отделения церкви занимались тем, что собирали одежду, обувь, закупали на средства от «десятины» продукты питания и проводили «евангелизации» в местах лишения свободы.
Министерство внутренних дел и соответствующие организации охотно шли навстречу таким мероприятиям. Было известно множество случаев, когда «прожженные» сидельцы, уверовав, отказывались от преступного пути. Да что там! Пресловутые «воры в законе» каялись перед Богом.
После покаяния легендарного вора «Паши Америки» множество заключенных по всей Украине с радостью ждали проповедей служителей этой церкви, а уж администрации колоний и подавно шли навстречу таким «евангелизациям».
Света сказала как-то женщине, которая в свое время пришла к ней в больницу: «Знаете, во мне сидит непрощение. Я чувствую это. Оно сжигает меня изнутри и не дает мне жить».
— Понимаешь, Света, твое непрощение не дает жить тебе. Людям, убившим твоих близких, оно не приносит никакого дискомфорта. Кстати, ты знаешь что-то об их судьбе?
— Одного застрелили при задержании. Второй получил одиннадцать лет. Девушка села на шесть. Отбывает в Березани, в колонии.
Женщина внимательно посмотрела на Свету.
— Ты же знаешь, мы служим в Березани. Только так ты сможешь жить дальше. Думай и решай сама…
Через три месяца Света в составе группы из пяти человек ступила на землю колонии, в которой отбывала наказание девушка, причастная к убийству ее мужа и свекрови. На четвертом часу пребывания в этом заведении женщины встретились. Когда Лена увидела Свету, она вся вжалась в стену клуба.
Света направилась в ее сторону, и глаза заключенной наполнились животным ужасом.
— Что ТЫ здесь делаешь?! Что ты хочешь сделать?!!
— Я хочу сказать, что Иисус любит тебя, — сказала Света, подойдя вплотную к готовой защищаться, дрожавшей, как осиновый лист, девушке.
— И я люблю тебя. И прощаю… — добавила Света.
Если Лена чего-то и ожидала, то только не этого. На глаза ее моментально навернулись слезы, она упала на колени, обняла ноги Светы и забилась в рыданиях.
— Извини, извини, извини… — как заведенная повторяла она.
Произошедшее вызвало бурю эмоций и разговоров в среде как заключенных, так и верующих. О том, как убийца человека стала «подшефной» жены этого убитого человека, узнали в очень широких кругах.
Информация попала на телевидение, и Ольга Герасимьюк даже предложила Светлане стать героиней ее передачи «Без табу». Света отказалась. И посещала «зону». И вела переписку с Леной. И выясняла возможности условно-досрочного освобождения для «подшефной»…
Через пару лет девушка попала под амнистию как отбывшая половину срока, как «твердо ставшая на путь исправления». За ее освобождение хлопотало множество людей, и в первых рядах – Светлана.
Лена стала прихожанкой церкви, служителем которой была ее «крестная». Глядя на эту улыбчивую, аккуратно одетую женщину, с трудом можно было представить себе, что несколько лет назад она участвовала в вооруженном ограблении с убийством.
Света помогла устроиться Лене на работу, церковь выбила для нее место в общежитии, чтобы ничто, даже место жительства, не связывало девушку с прошлым.
И случилось еще кое-что. Лена начала встречаться с молодым человеком. Прихожане с умилением смотрели на эту пару, когда они приходили на субботнее служение, взявшись за руки.
— Это любовь. Я люблю его. Я так счастлива, — со светящимися от счастья глазами говорила Лена Светлане о своем чувстве.
Произошла помолвка. Через две недели состоялось венчание. Расписались в ЗАГСе, церемония прошла в церкви, а гуляли молодые и гости в кафе, которое помогла арендовать все та же Света. Лучшая подруга. Наставник. Старшая сестра. Вторая мать.
Лена со своим избранником сидели во главе стола. Он смотрел на нее влюбленными глазами. Она, казалось, не верила в то, что случилось.
— Я счастлива. По-настоящему. Всем сердцем. Моя жизнь теперь имеет смысл. Я… Я… Просто – супер! Я так счастлива! – Лена не могла сдержать эмоций, плакала.
Под конец встала со своего места Света. Улыбнувшись, с подарочным пакетом, перевязанным цветными ленточками, подошла к молодым.
— Ты теперь знаешь, что такое счастье. Ты знаешь теперь, как это – быть любимой и любить человека больше, чем себя. Ты знаешь, что твоя жизнь теперь имеет смысл.
Света улыбнувшись, обвела взглядом праздничный стол. Все знали, что связывает этих двух женщин. Гости притихли.
— И я счастлива, что ты теперь все это знаешь, — Света не спеша развернула пакет. — И вот тебе подарок…
В первое мгновение никто не понял, что произошло. Раздался громкий хлопок, и голова жениха резко откинулась назад. Потом с размаха ударилась о тарелку, и по столу начало расползаться черное пятно.
Пистолет системы «ТТ» давным-давно снят с производства и признан морально устаревшим по множеству критериев. Но при выстреле с расстояния в один метр это не играет никакой роли. Улыбки на лицах гостей превратились в гримасы ужаса.
Лена медленно, как в кино, перевела взгляд на голову своего жениха. Все вокруг, включая фату невесты, было забрызгано кровью. Раздался душераздирающий вопль…
Свету арестовали через полчаса. Она сидела на скамейке в сквере возле кафе и слушала пение птиц. Она и не думала прятаться. Пистолет аккуратно лежал рядом.
— Я его из музея взяла. Отдать надо, — была единственная ее фраза, сказанная после ареста.
Ее молчание не было протестом. Это было не суровое молчание затравленного человека. Это было молчание облегчения человека, сделавшего то, что нужно было сделать. Как будто тяжелый, неподъемный груз упал с ее плеч.
И она расслабилась. Выполнив то, ради чего продлила свою жизнь на несколько лет. Поставив точку в том, что наполнило смыслом ее жизнь на эти годы. Годы непрощения, черного и вязкого, как смола. И тяжелого, как все камни мира…
Автор: Анатолий Шарий
