Я мало что помню из детства, но тот Новый год не смогу забыть никогда…
В нашей семье было восемь детей: три мальчика и пять девочек. Самой старшей из нас тогда только исполнилось шестнадцать. Отец вкалывал, как он выражался, по шестнадцать часов в сутки, то есть если он и бывал дома днём — всегда спал как убитый, и даже криками такой оравы детей его было не разбудить. Мама же работала сутки через двое, но ей приходилось ходить пешком в город, поэтому большую часть времени за нами присматривала сестра. Я не очень любила эти дни: Тома совершенно не умела готовить, поэтому кормила нас какой-то непонятной жижей, а ещё всё время ругалась. Сейчас я понимаю, что она брала на себя огромную ответственность и ругалась не на пустом месте, а для того чтобы мы не покалечились и ничего не сломали.
Несмотря на то что родители усердно работали, денег в семье было мало, поэтому ни о каких подарках на Новый год не могло быть и речи. Но всё же была у нас традиция, которая делала этот день праздником. В последний день каждого года мы всей семьёй готовили сахарное печенье и огромный куриный пирог. Не слишком роскошно, но лучшего мы не знали, поэтому радовались этой предновогодней готовке, как великому чуду…
Мне было семь. В тот год в начале осени моей подруге подарили собаку: такой маленький комочек шерсти. Как же я завидовала! Я знала, что у нас нет денег ни на собаку, ни на еду для неё. Я прекрасно это понимала, но ничего не могла с собой поделать. Я закатывала истерики, отказывалась есть и ходить в школу. Маме было тяжело переносить это, она пыталась со мной поговорить, но это, разумеется, было бесполезно. Тома поступала проще: она отвешивала мне затрещину, и пока я не начинала реветь от обиды, строгим голосом говорила, что денег нет, и отправляла в комнату. Странно, но это работало. Вот только не на долго.
Помню, однажды сестру это окончательно вывело из себя. Она схватила меня за руку, привела к своей кровати, достала из портфеля красивый листочек и сказала писать письмо Деду Морозу, чтобы желание сбылось. Тогда я, полная энтузиазма, пошла на кухню, взяла с подоконника чернильницу с пером и принялась старательно вырисовывала каждую букву.
Получилось очень криво, но я все равно была безмерно счастлива. Сестра обещала подписать конверт, и я успокоилась. С того дня и до самого Нового года я не устраивала истерик. А мама, кажется, очень удивилась этому.
Заканчивался декабрь. Нарядные ёлки, гирлянды в магазинах, огни на окнах домов. В воздухе витал дух приближающегося праздника. От кондитерских на всю улицу пахло имбирным печеньем и корицей. Эти предновогодние дни всегда были моим любимым временем… Я всё чаще вспоминала о своём письме и надеялась на чудо.
Наконец наступило тридцать первое. Время подходило к одиннадцати, а Томы всё не было. Мама беспокоилась, у неё всё валилось из рук, тесто не поднималось, печенье пыталось подгореть. В какой-то момент я начала понимать, что праздник испорчен. И вот когда я уже почти заревела, в дверь кто-то постучал. Мама кинулась в прихожую, а мы всей гурьбой стали выглядывали из кухни. Интересно же!
Это была сестра: вся в снегу, без шарфа и шапки. А на улице стоял такой мороз, что её волосы побелели. Помню, как она стучала зубами. Она протянула маме коробку из-под обуви вместе с тряпичным пакетом и что-то прошептала. А мама тяжело вздохнула и отнесла всё это в свою комнату. Мы тогда были так удивлены, что Томе не досталось за позднее возвращение, я до сих пор помню то чувство зависти и обиды.
Мама вернулась, Тома присоединилась к нам – и готовка пошла. Мы не замечали, как шло время…
И вот наступил Новый год. Самый лучший, самый первый день года! Играло радио, трещал огонь в печи. Мы веселились и танцевали, уничтожали печенье. Родители о чём-то ворковали в углу стола. Мы понимали, что под ёлкой подарков нет и даже не глядели в ту сторону. Мама всегда говорила, что Дед Мороз не может найти наш дом, потому что живём в глуши. И мы верили. Хотели, конечно, чтобы он смог найти дорогу, но ничего не могли с этим поделать. Были бы гирлянды, украсили бы дом снаружи, чтобы Дедушка точно нас нашёл.
И тут кто-то из ребят, не помню точно, может, Толик, может, Витюша, завопил во всё горло: «Тут подарок! Подарок!» И правда, под самой ёлкой лежали горы, как нам тогда казалось, дорогих по тем временам конфет и какая-то коробка, а рядом – следы Дедушки Мороза – шишки, клочок белой бороды, растаявший снег и длинное письмо. Как же мы тогда обрадовались: сам Дед Мороз нашёл наш дом!
Мы позвали Тому, чтобы она прочитала нам письмо вслух. Честно говоря, я не помню, что там было, но коробку поручили открыть мне. Что я и сделала. А там… внутри… был котёнок. Маленький живой котёнок! Он пах молоком и так сладко мурлыкал. Конечно, я мечтала о собаке, но этот комочек показался мне во много раз лучше любой собаки. Я носилась с ним весь вечер и много лет после этого.
Воспитывать кота мне помогала подружка – счастливая обладательница собаки, так что он у меня лаял как собака и гонял соседских псов… И мячик приносил!
Лишь повзрослев, я поняла, что кот и конфеты под ёлкой были подарком сестры для нас, малышей. Я поняла, сколько тогда она трудилась, чтобы сделать нам такой праздник. И что кормила она кота на свою стипендию. Я не раз благодарила её с тех пор. И не только за тот праздник — за всё, что она для нас делала.
А правнук того Бутуза, вон он, каждое утро приносит мне тапки и урчит на дверь. Ну что, неси поводок, пошли погуляем!
Автор: halka
