С утра старуха затопила баньку, надобно и о чистоте подумать. Пока дрова горели, старуха надела лыжи, засунула за пояс здоровенный нож косырь и пошла к лесу. Там она нарубила лапника большую охапку и принесла домой. Подкинула дров и распахнула ворота сарая.
— Лошадки нет, но оно и не тяжело будет, — пробормотала старуха.
В доме она написала записку и оставила на видном месте, постояла у большой фотографии, где они с мужем и детьми перед войной. Помолчала, вспоминая свою жизнь. Шестеро сыновей вырастила она, да война забрала четверых. Пятый умер через три года от ран, полученных на фронте. А младший сам старик уже, внуки переженились.
Судьба отмерила ей слишком долгий срок, подарив счастье и боль, и войну, и Победу. В бога старуха давно не верила, точнее не верила в того, о ком вещают попы, да откуда у них в деревне поп, если и малой часовенки отродясь не было. Знала старуха, что там, на небе, есть кто-то, кто заведует всем, но он не такой, себе на уме, а потому и не боялась вовсе, чего бояться того, чего не ведаешь.
Деревня умрёт вместе с ней, и старуха пошла по улице, вспоминая своих соседей. Крепкие ещё дома стоят без хозяев, даже на лето перестали гости наезжать. К ней последний раз три года назад приезжали, всё в город звали, да не поехала она, отказалась наотрез.
Дойдя до околицы, старуха долго смотрела в даль. По этой дороге уходили на фронт муж и сыновья, на этой дороге встречали бабы вернувшихся с войны, только много ли вернулось. Сама пришла раненая, да с медалями и орденами. Вон, гимнастёрка так и висит в шкафу.
Вернувшись к дому, старуха вымылась чисто в бане, надела новую рубаху, посмотрела на гимнастёрку, вздохнула и оставила её висеть на месте. На небе и так знают про неё всё. Припасов ещё много, варенья, да солений полный погреб, живность всю раздала, даже кота отнесла на станцию. Муки ещё две макитры полных, мыши не пролезут. Картошку сама накопала в огороде ещё осенью, так больше половины осталось.
Окинув взором своё жилище, старуха осталась довольна, полы вымыла, посуда чистая, везде порядок, даже дрова лежат в печи, только зажечь.
Оставшись довольной, старуха вышла во двор в одной рубахе и босиком, раскидала лапник по дороге и полезла в сани, где с той весны ещё стоял гроб. Старуха улеглась на душистое сено в гробу и умерла.
***
— Где-то тут, недалеко, — молоденькая женщина внимательно всматривалась в очертания леса. – Вон, впереди деревня вроде, — с трудом рассмотрев занесённые снегом крыши домов, девушка указала спутнику направление.
Едва заметная тропинка, протоптанная старухой в снегу, подтвердила правильность пути.
— А она нас пустит? – паренёк такой же молоденький, как и его спутница недоверчиво посмотрел на девушку.
— Да она говорила, что уже нигде никого и нет, все дома свободные, никто даже не покупает тут дачи.
Она помнила тот разговор со старухой год назад в городе. Душевная бабушка, как услышала, что сиротке жилья так и не дали, а ей и жить негде будет, как восемнадцать исполнится. Старуха приглашала, если деревенская жизнь им по нраву придётся. Жилья так и не дали, очередь, говорят, а там уже десять лет никому жилья не давали.
Спать по подвалам надоело, полы мыть в школе или в больнице, это пожалуйста, а жить где угодно. Да тут ещё и любовь случилась с таким же бездомным сиротой, а посему срочно потребовалась крыша над головой, поскольку новая жизнь уже началась под сердцем. Деревенька маленькая, но это жильё, дома даже не заколачивали, подпёрли двери, чтобы ветер не гулял и всё.
— Вот, смотри, ворота открыты и ветки еловые лежат на снегу зачем-то, — девушка обрадовалась и поспешила к дому.
Дом стоял пустой, чистый и уютный, только дрова никто в печи не зажёг.
— Зажги печку, вон и береста лежит в дровах, — кивнула девушка и тут заметила записку на столе.
Читала она долго, перечитывала плакала и снова перечитывала.
«Люди добрые, кто найдёт, схороните меня на нашем кладбище, могилка уже готова, Гришка тракторист выкопал ещё весной, увидите по бугорку, да там и сыночек мой лежит и муж тоже. Крестов не ставьте все партийные. А сами живите тут, если дом глянется, считайте это моим завещанием, кто схоронит, тому и жить в доме».
Старуха даже подписалась полным именем, фамилией и отчеством, а записку придавила паспортом.
С печкой пришлось разбираться, поскольку вьюшка оказалась закрытой, но потихоньку всё наладилось, а немного переведя дух и старуху нашли в гробу. Сани покатились не то, чтобы легко, но и без особых усилий. Да и дорога под горочку, так что дотащили вдвоём. Гроб показался совсем лёгким, а песчаная лесная почва не доставила хлопот. Могильный холм получился большим, но это потом усядется.
— Давай те ветки еловые положим сверху, — предложила девушка.
— Давай, мы же не знаем, как положено, а так видно будет и вместо цветов, — откуда сиротам детдомовским знать все тонкости похорон, но могила получилась вполне достойная.
Поминки получились скромные, сварили картошки, да пресной лапши наделали, то и поели с заготовками, да и остались до весны.
— Слушай! – как-то завела разговор девушка, — сколько наших без жилья мается, может, позовём сюда?
Печку топить раз в три дня, очень уж она большая, да тёплая, а на полатях и вовсе благодать. Вот так, закрыв вьюшку и уехали однажды в город на «матане»*, ходившей три раза в неделю. В городе и рассказали своим, что есть пустая деревенька, где последний житель умер. Едва не выселили их из домиков, но помогло руководство детдома, вышло наверх и объяснили, что сиротам положено жильё, а раз они не могут предоставить, то и мешать сироткам не стоит.
***
Так и возродилась деревенька, обросла огородами, петухи поют по утрам, даже козочки блеют в сарайчиках. Нашлись люди добрые, научили, почта на станции теперь снова работает, надо же сиротам и помощь получать, да и пособия на детей, а некоторым и материнский капитал. Под школу выделили один дом и два дня в неделю там преподаёт учитель из города, а в остальное время детдомовцы сами стараются учить младших.
Из деревни никто не уезжает, поскольку она этим детям вместо матери. Помогают новеньким, как могут и заботятся друг о друге, а кладбище привели в порядок, поставили памятник на могиле старухи, да и смотрят за могилами, а звери их не беспокоят, поскольку молодые жители шумные и петь любят и танцевать, а лесного зверя не тиранят вовсе.
Гимнастёрка старухина висит в школе за стеклом, как память о прошлом. А работа? На станции и в городе всегда можно найти работу, да и торговать можно урожаем своим, многие с радостью берут экологически чистые продукты, даже автолавка заезжает раз в неделю, если погода хорошая.
*Матаня — она же кукушка — рабочий поезд, сейчас рельсовый автобус( не путать с «мотаней» — милым или любимым )
Автор: КотСталкер
