— Я толстая? – Спросила она, разглядывая себя в зеркало.
— Да вроде нет, — лениво ответил он, после обеда ему было хорошо, и хотелось просто сидеть в кресле, прикрыв глаза, и ни о чём не думать.
— Нет, ты скажи, я толстая или нет, — она капризно надула свои губки, — скажи, только честно…
Они работали в одном отделе уже давно, и за годы проведённые на работе, да ещё и в одном кабинете, их отношения из чисто деловых постепенно переросли доверительно-дружеские, отсюда и такие задушевные беседы. На его взгляд она была нормальная, ни худая и не толстая. Но если быть более критичным, то излишки жира у неё, конечно же имелись, вон, и животик немного округлился, и бёдрышки, и на спине, и с боков лишние округлости, но, это, если подходить критично, а так, вроде ничего, и на его взгляд она очень даже хорошенькая и ладненькая…
— Сказать честно? – Он открыл один глаз и с интересом посмотрел на неё, — зачем тебе это, ты нам очень нравишься такая, какая есть…
— Нет, скажи честно, я толстая, — она подошла к его столу и села на краешек, — ведь я толстая, да?
— Да всё очень хорошо, ты главное не выдумывай, ну где ты толстая?
— А вот здесь, видишь, — она ухватила пальцами живот, — и здесь, — показала на округлости боков, там, где должна быть талия, — и вот здесь, — она выставила вперёд ногу, — видишь какая ляха, и даже здесь есть, — она подняла руками свою грудь, — растолстела как корова…
— Успокойся, мы все тебя как раз такую и любим, — начал было он…
— Да вы все так говорите, и муж тоже, туда же, я тебя такую люблю, — передразнила она его, — а сами, на худых глядите, что я не знаю, скажешь, нет?
Он решил промолчать, от греха подальше, а то сейчас начнётся – все вы мужики одинаковые, вам на своих жён наплевать, а на чужих смотрите. Короче, всё ясно, наступила весна, а впереди лето…
— Ну, что ты молчишь? Или я не права?
— И что ты хочешь услышать, — он открыл оба глаза, понимая, что она его в покое уже не оставит, — что ты от меня конкретно хочешь услышать?
— Ты каждый год зимой толстеешь, а весной худеешь, я же вижу, вот и признавайся, как ты это делаешь?
Он усмехнулся сам себе, понимая, что она действительно права, за зиму он набирает пяток килограммов лишнего веса, а весной начинает интенсивно худеть. А как быть? Зимой ведь сплошные праздники, а двигаемся мало. А в праздники, само собой, хочется всего и много, а покушать он действительно любит, тем более и готовит сам неплохо, а своя рука, как говорится, владыка, короче зима для него праздник живота, а весной, что б влезть в свои летние вещи, ему приходится себя немного ограничивать. Но, организм, привыкнув за зиму себя ни в чём не урезать, начинает интенсивно сопротивляться такому насилию над собой и, особенно вечерами он требует еды, сытости и тяжести в желудке, лёгкость его совершенно не устраивает, с лёгкостью ему, видите ли, тяжело засыпать. Но собрав волю в кулак, за весну, он постепенно приводит себя в порядок и уже к пляжному сезону выглядит вполне сносно, не Аполлон, конечно, но, ничего лишнего не висит, ни с боков, ни спереди, ни сзади…
— Признавайся, — повторила она, — я тоже хочу схуднуть немного….
— Так, ты же вроде, какие-то там диеты используешь, — улыбнулся он, — тебе, этого что, не достаточно? Да и потом, с чего ты решила, что я худею?
— А то я слепая, — ухмыльнулась она, — у тебя после праздников живот обычно, как у беременного таракана, а сейчас уже гораздо меньше, со стороны, кстати, это очень хорошо видно. И хватит юлить, давай, говори…
— Да, что там говорить, надо меньше кушать и всё, — улыбнулся он её напору, — откажись от хлеба и сладкого, мучного и картошки, вот и вся диета…
— Ты что, меня за дурочку считаешь, я и так мало ем, а что-то совсем не худею…
— Значит, всё-таки много ешь, — он продолжал улыбаться, — хочешь, историю расскажу?
— Так, все истории потом, сейчас говори, как ты питаешься, а то от этих диет у меня одна морока, не хватает у меня терпения, то кабачок варёный надо есть без соли, то капусту, голодно очень…
— Нет, — не отставал он, — сначала послушай, а всё остальное потом, ты сейчас поймёшь о чём я. Значит так, — начал он свой рассказ, — я тогда жил в Магадане и мне приходилась часто мотаться с дальнобойщиками по Колымской трассе, занятие, я тебе скажу, не очень приятное, разъезды, сон сидя, неустроенность, но работа есть работа, тем более платили хорошо. А что такое Колымская трасса знаешь? Это тысячи километров дорог, по которым снуют грузовики с грузом и без. Колымская трасса это артерия для всего региона, это жизнь, по ней возят всё, от угля до бананов, поездов нету, либо самолёт, либо автомобиль. И что бы водитель мог где-то остановиться и передохнуть, пообедать, да, в конце концов, сделать мелкий ремонт своей машине, по всей трассе есть специальные пункты, где всё для этого есть. Ты понимаешь, о чём я говорю?
— Понимаю, понимаю, не дура, только при чём тут это? Ты издеваешься надо мною? – насупилась она, — если не хочешь говорить, то не говори…
— Так вот, на одном таком пункте, в столовой, я увидел молодую девушку, она поваром там работала, маленькая, худенькая, шустрая…
— Типа кино «Девчата» что ли?
— Ну да, типа. Все водители, похоже, были влюблены в неё, подарочки разные привозили, старались угодить, улыбались, даже мата не было слышно в их разговоре, только Валенька, доченька, голубушка, тю-тю, сю-сю. Я даже залюбовался ею, уж очень она мне понравилась, к тому же я тогда и не женатый был, короче, сижу, смотрю и слюни пускаю, даже замечтался. Это наша новенькая, — говорит мой сосед по столу, водитель, — наша красавица? Дааа, — говорю, — хороша, я бы даже женился…
— Но, потом меня перекинули на другое направление, работы много, хотелось побольше заработать, короче, было не до нежностей телячьих, ну и за повседневными заботами забылась моя мечта. Потом, где-то через годик, меня перекидывают опять на тот участок трассы, где наша красавица работает. Память всколыхнулась, аж сердце задрожало. Я заранее подготовился, купил небольшой подарочек, как сейчас помню – золотые серёжки с тёмно-голубым камнем, красивые такие, как раз к её голубым глазам. Думаю себе, если она ещё работает, и не вышла замуж, подарю ей, а там видно будет, уж очень она мне в душу запала. Едем, а я волнуюсь, будто в разведку иду, весь в нетерпении.
Подъезжаем, я переоделся в машине в чистое, причесался, одеколоном побрызгался, приготовился производить впечатление. Заходим мы с экипажем в столовую, а помещение там небольшое, всё на виду и кухня и столы, только прилавок разделяет. Я с порога глазами зыркаю, ищу свою принцессу, прям Ромео какой-то, ни дать, ни взять, а Джульетты нету. Вместо неё какая-то тётка, маленькая, толстая, колобок одним словом. Делать нечего, вздохнул, взял первое, второе, компот, сижу, кушаю и думу думаю, эх, думаю, прозевал я своё счастье, за рублём погнался и с носом остался. А тут слышу, с дальнего стола водитель кричит – Валька, твою мать, ты что, совсем нюх потеряла, у тебя мухи в борще плавают. Тут до меня дошло, кто этот колобок есть. Ну и мужики за столом поведали печальную историю:
— Пошла, — говорят, — наша Валька к врачу, и говорит ему, — доктор, толстею я, может, заболела чем? А врач спрашивает её, — кем работаешь красавица? Поваром, — говорит, — работаю. Тогда понятно, – отвечает ей врач, — значит, много кушаешь. А она ему, — что вы доктор, совсем чуть-чуть, самую малость, только пробую, когда готовлю и всё, ну, ещё завтрак, обед и ужин соответственно. Ладно, — говорит врач, — я спорить с тобой не буду, сделай вот что, возьми пустое ведро, и что будешь класть себе в рот, то же самое бросай и в ведро.
Откусила котлету, такой же кусочек котлеты в ведро, съела пирожок, такой же пирожок и в ведро, компот хлебнула, и компота в ведро, завтрак в себя и такую же порцию в ведро, а потом придёшь ко мне на приём и расскажешь. Как ты думаешь, сколько она за день в ведро накидала? – Спросил меня мой собеседник. Ну, сколько, — говорю я, — ну, завтрак, обед, ужин, ну, сколько это, ну не знаю. Ладно, не думай, — усмехнулся наш сосед по столу, — почти полное ведро, вот тебе и мало ем, теперь, вместо красотки Валеньки, у нас колобок Валька…
— И к чему ты это мне рассказал, — нахмурилась она, — я, что, ведро еды за день, по-твоему, съедаю?
— Ну, ведро не ведро, — улыбнулся он, — а посмотреть не мешало бы чего и сколько ты съедаешь за день, а потом, отсюда и плясать надо.
— Да ну тебя, я не корова, что б с ведром ходить, я весь день работаю, сам видишь, только перекусить слегка нахожу время, да обед, а ты ведро, лучше скажи, на какой диете ты худеешь, а то я обижусь…
— Да ни какой диеты у меня нету, так, только хлеб не ем, ну и соответственно всё мучное, картошку, стараюсь тоже не есть…
— Короче, что ты утром кушаешь?
— Кашу с маслом и чашку кофе, — ответил он.
— В обед? Говори, говори, я записываю…
— В обед, сама видишь — либо кусок мяса с ладонь, либо рыбу, либо курицу, но с овощами, — ответил он.
— Без хлеба?
— Без…
— Голодновато, — пробормотала она, записывая, — ну ладно. А на ужин?
— Кашу с маслом и овощами, либо просто овощи, но уже с хлебом, а потом чай…
— И всё?
— А что, мало, — спросил он, — по-моему, вполне хватает. Полтора килограмма за месяц у меня уходит, ну у тебя немного меньше будет.
— А если селёдку, тоже без хлеба?
— Ага...
— А икру красную как без хлеба?
— А ты сначала похудей, а потом икру с хлебом лопай, — рассмеялся он, — ты чего со мной торгуешься, я худею так, а ты как хочешь.
— И что, так каждый день, — она смотрела на него с недоверием. — Это ж можно с ума сойти, от такой еды, даже конфетку не скушаешь?
— Почему, в воскресенье я всё ем, кроме хлеба, — улыбнулся он в ответ. — Я же не враг себе, я тоже люблю сладкое. Только без фанатизма, чисто оскомину сбить.
— Блин, а как я мужа кормить буду, ему борщи, гуляш, котлеты…
— Слушай, ты что проблему создаёшь на ровном месте, ему готовь, а сама не ешь. Ты только запомни одну истину – человек всегда сам себе создаёт препятствия и с успехом их преодолевает. Так что относись к этому проще, ему готовь, а сама не ешь, вот и всё.
— Как не есть?
— А вот так, ты видела, что я сегодня ел?
— Ну, видела, кажется рыбу и огурец…
— Правильно, а что ты ела? Оливье с хлебом, первое и второе, а в одиннадцать кофе с печеньками, и в четыре будешь тоже перекусывать. Короче милая, завтра вешаешь ведро себе на шею и приступаешь. Фирштейн? А то, ещё годика три, и будешь ты уже как колобок, и любить мы тебя уже точно не будем. Мы будем Вареньку, из экономического отдела любить, пока она молодая, да худенькая. Так что, дерзай…
— Вот, я так и знала, — она постучала костяшками пальцев по моему столу, — что вы все на Варьку пялитесь. А мне – мы тебя и такую любим. Ууух, предатели, вот она ваша гнилая мужская сущность, только на чужих баб и глядите, даже когда своя рядом, — она взяла обоими руками грудь, поправила её так, будто взвесила, — вот куда надо смотреть, а не на кости из экономического, — потом повернулась к нему и произнесла, — я вам всем докажу, что я лучше. Так, — она повертела головой, взяла свой листок с записями, — что мне завтра завтрак есть?
— Кашу пшённую, грамм сто пятьдесят, с маслом, пол чайной ложки сахара, и чашку кофе, — отрапортовал он, — и всё.
— Ммммм, — простонала она, — а на обед? Хотя, не надо, ты говорил, мясо. А котлеты можно?- она посмотрела на меня с надеждой, — у меня дома котлеты есть.
— Опять торгуешься?
— Ладно, рыбу отварю и огурец. А сегодня на ужин?
— Ну, не знаю, грамм сто пятьдесят макарошек можешь съесть, и салатик, только, чур, без майонеза, а с маслицем…
— Мммм, — опять простонала она, — ладно, но смотри мне, полтора килограмма за месяц ты обещал, и ни дай бог. Ты меня понял…
— Согласен, — улыбнулся он, — тогда подойдём более серьезно. Утром встаёшь, берёшь метр и делаешь обмеры – шея, грудь, рука, талия, бёдра и нога, и записываешь, что б я знал, от чего мы начали, а то вы женщины коварные…
— Уж не коварнее вас, предателей, но, что б молчок, что б ни кто, ни одна живая душа из нашего отдела не знала, — она обвела взглядом пустые столы коллег, которые в обед вышли на улицу подышать свежим воздухом, — и ни каких вёдер, я тебе не корова, фирштейн?
— Фирштейн, — улыбнулся он, и подумал, а может действительно похудеет, помнится, когда она пришла в отдел, такая стройная цыпочка была…
Автор: Николай Голодяев
