Он шел за ней уже целый квартал. Тоня слышала за спиной тяжёлое хрипловатое дыхание и скрип снега. Её пуховик шуршал при ходьбе, поэтому понять, кто за ней идёт было сложно, а остановиться и посмотреть — страшно.
Тоня работала в хлебопекарне. После ночной смены шла домой уставшая, как обычно неся домой пару ещё тёплых батонов, ароматных, с хрустящей корочкой. Если тот, кто за ней шёл – грабитель, то брать больше было и нечего. Денег с собой у неё нет, только проездной на месяц, да и на том всего одна поездка осталась, ведь это утро последнего дня в году.
Сотовый телефон Антонина с собой не носила, чтобы не вытащили.
В последнее время на работу стали брать всех подряд, телефоны и прочие ценности из кабинок периодически пропадали. Добравшись до дому, она планировала поспать несколько часов, да начать приготовление к новогодней ночи.
Хотелось, чтобы всё « как у людей», с салатиками и другими вкусностями, самый добрый праздник в году всё-таки. В детстве Тоня очень его любила, считала, что в Новогоднюю ночь может исполниться любое желание и произойти чудо, но потом она выросла, и сказки уступили место взрослой реальности.
Муж вчера уехал на рыбалку с друзьями, на работу Антонина уходила без него. Вернулся, скорее всего, поздно, выпивши, так что от него помощи не дождёшься, и праздничный стол – её забота. Он, как всегда, будет пить пиво под телевизор, повторяя свою любимую фразу:
— Не мужское это дело стряпнёй заниматься! Я приношу в дом деньги!
Если хорошо подумать, то его заработка только и хватало на то, чтобы оплатить квартплату его папаше, алкашу со стажем. Пенсию свою его отец, Пётр Иванович, пропивал, а если бы Василий не оплачивал его быт и не прятал документы на квартиру, – давно бы пропил и саму облезлую свою жилплощадь. Да ещё много денег тратились на частые «рыбалки» с друзьями, после которых её муж приходил, едва держась на ногах. Всё тянула на себе Тонька, подрабатывая ещё и техничкой у себя на предприятии.
Они жили вместе уже пять лет, такой расклад Василия вполне устраивал. Тоня не была одной из тех женщин, которые требуют наряды, золото или шубы, её потребности сводились лишь к тому, чтобы было что надеть в прямом смысле этого слова, летом — пара джинсов и несколько футболок, а зимой футболки заменяли кофта и свитер. Было одно выходное платье, но его она не носила уже года три, да и купила лишь потому, что была приглашена на свадьбу подруги свидетельницей.
Отбоя от ухажёров на той свадьбе у Тони не было, молодая, красивая, но она не из тех, кто ищет встреч на стороне, когда имеется муж. Василий не пошёл с ней, сославшись на то, что они запланировали рыбалку уже давно, а подводить друзей из- за какой-то её подружки – вертихвостки он не намерен. После этого мероприятия она никуда и не ходила, так что платье пылилось в шкафу.
Когда- то, пять лет назад, влюбилась в симпатичного парня, случайно познакомившегося с ней на праздничном салюте в начале мая.
Поженились.
Поначалу, сильно раздражали его дружки, папаша, дошло почти до развода, но потом Тонька привыкла (или просто плюнула на всё, и на себя в том числе, решив, что это её судьба, ведь так многие живут) — от добра, добра не ищут.
Антонина ускорила шаг, но тот, кто шёл сзади, не отставал. Он преследовал её едва ли не от самой остановки. На первом автобусе она, почти всегда, ехала одна. Вышла из освещённого салона, никого не было, а через пару домов, вдруг, это тяжёлое дыхание и хруст снега прямо за спиной. Как назло, только недавно с девчатами на работе про маньяка в одежде деда Мороза говорили, который в новогодние праздники на подвыпивших людей нападает, а поскольку он в маске, то и найти не могут, таких в это время сотни на улицах.
Добежав до перехода через дорогу, женщина краем глаза увидела того кто за ней шёл. Резко остановилась, и пару минут стояла с широко открытыми глазами, боясь пошевелиться.
Рядом с ней был самый настоящий олень. Красивые ветвистые рога его были присыпаны снегом и переливались в свете фонарей. Совершенно спокойно посмотрев на женщину, он потянулся плюшевой мордой к сумке, и когда Тоня вышла из ступора, то поняла, что шёл вовсе не за ней, а за ароматом свежеиспечённого хлеба. Она, улыбаясь, всё ещё не веря своим глазам, достала батон и, отломив изрядный кусок, протянула животному. Олень аккуратно взял его мягкими тёплыми губами и стал, пофыркивая от удовольствия, жевать.
Лёгкий снежок кружился в воздухе, из руки ел хлеб настоящий олень, Тоне показалось, что она попала в другую реальность. Ещё немного и сюда сбегутся толпой феи, эльфы, да и сам дед Мороз, чтобы забрать её отсюда куда- нибудь далеко, в волшебную страну, в сказку.
— Девушка, спасибо вам огромное, что вы Шустрого задержали. Гоняюсь за ним полночи, — вдруг, она услышала быстро приближающиеся шаги и чей-то голос за своей спиной.
Тоня вздрогнула от неожиданности.
— Извините, что напугал, — произнёс подбежавший молодой человек, ухватив оленя рукой за ошейник. Парень был высоким, плечистым, лёгкий румянец украшал его щёки. Светлые глаза, окаймлённые длинными ресницами, казались очень добрыми, а улыбка искренней.
Тоня раньше ошейника и не заметила, так была поражена появлением зверя.
— Отвязался и убежал, пока разгружались, недоглядели. Он с детства такой, потому и прозвали Шустрым. А у нас сегодня представление, без него никак. Он вас не обижал? А то он наглец ещё тот.
— Нет, что вы, — произнесла Тоня. Она всё ещё была немного в шоке от происходящего.
— Олени, кстати, хорошего человека всегда чувствуют. Не зря он за вами увязался. Меня Тим зовут. Я цирковой. В смысле, с цирком приехал, выступления у нас в вашем городе все праздничные дни будут.
— Какое необычное у вас имя.
— Да нет, имя обычное, Тимофей. Это в цирке Тимом прозвали. Вам не нравится?
— Нет, что вы. Очень красиво.
— А вы давно в цирке были?
— Нет, то есть да. В детстве, — смутилась она.
— Так это же замечательно! Какой хороший повод прийти. Позвоните, я проведу вас. Только обязательно приходите, я ждать буду! Вот возьмите. Вы меня так выручили.
Он достал из кармана визитку и протянул Тоне.
— А вас как зовут?
— Тоня.
— Антонина. Как красиво. Очень приятно познакомиться! Шустрый, пойдём домой, оставь девушку в покое. Тоня к нам в цирк придёт.
Парень хотел увести оленя, но тот никуда не шёл, продолжая тыкаться мордой ей в руку.
— Подождите! Вот, держите, он пойдёт.
Тоня протянула парню второй, ещё не съеденный Шустрым батон.
Тим взял тёплый хлеб в руку и поднёс к лицу.
— Какое чудо, как пахнет вкусно. Я теперь Шустрого понимаю, — произнёс он, нюхая поджаристую корочку. Я бы ради такого тоже сбежал. Спасибо вам. Позвоните сегодня. Может быть, мы с вами погуляем после представления, а то я здесь никого не знаю, было бы очень приятно погулять с такой красавицей по заснеженному городу. Хотя, что это я, — легонько стукнув себя по лбу, произнёс он. — Сегодня же Новый год. Простите. Я с этими гастролями и переездами из города в город счёт дням потерял. Вы, наверное, с семьёй отмечать станете. Это мне не с кем. Ну, не страшно. Буду отмечать с Шустрым. А звонка всё равно жду.
— Хорошо. Только можно я приду не одна?
— Конечно, Тонечка! Хоть впятером! – улыбнулся Тим, уводя с собой Шустрого. Олень топал за ним, настойчиво пытаясь отнять у него батон.
До дому Антонина шла улыбаясь. Настроение было замечательным.
Едва открыв двери квартиры, она почувствовала, что муж дома. Стойкий запах перегара переполнял их маленькую однушку настолько, что у Тони закружилась голова. Она скинула сапоги, даже не заметив, что у порога стоят ещё одни, и пошла на кухню, чтобы открыть форточку.
Хозяйку женских сапог, которые остались незамеченными у входной двери, она обнаружила чуть позже, спящей рядом с Василием на кровати. Второе потрясение за утро, только это, в отличие от предыдущего, приятным назвать было нельзя.
Антонина молча постояла пару минут, не понимая, что ей делать. Немного собравшись с мыслями, на цыпочках, тихонько собрала оба пылившихся на антресолях чемодана. После потрогав за плечо спящую девицу, шёпотом сказала той, что ей пора уходить. К счастью дамочка оказалась понятливой, и быстро собравшись убежала. Василий проснулся от стука закрывающейся за ней двери.
— Вставай, милый. Тебе пора, — поджав от обиды губы, произнесла Тоня.
— Неее. Сегодня выходной. Спать хочу, — промямлил он в ответ.
— Вставай, нас обокрали!
Васька подскочил, как ужаленный.
— Что? Когда? Что украли, — забегал он по комнате. Остановился только, когда увидел чемоданы.
— Доверие моё украли, и пять лет жизни, — холодно произнесла она.
Василий понял, что его застукали.
— А что за чемоданы Ты от меня уходишь? – глядя исподлобья спросил он.
— Нет. Я у себя дома, если ты не забыл. Уходишь ты к своему папаше. Собирайся.
Взгляд у Антонины был тяжёлым, а слова сухими и бескомпромиссными. Оправдываться или спорить – бесполезно, это он понял сразу.
Выходя из квартиры, Василий попытался обнять жену, но не прокатило, она сбросила его руку.
— На развод подам сама.
После этих слов Тоня захлопнула за ним двери и, упав в кресло, долго рыдала. Силы сдерживать обиду и слёзы больше не было.
Потом, даже не понимая до конца, что она делает, поменяла бельё на кровати, собрала то, на котором спал сегодня Василий, в пакеты и, забросив туда же посуду, из которой ужинали муж и та незнакомая девица, вынесла всё на помойку. Вымыла пол, как за покойником, и уставшая, наплакавшаяся, заснула.
Проснулась от заведённого с прошлого дня будильника. Готовить не хотелось. Руки не слушались. Тоня, уставившись на них, сидела в кресле, не зная, что же ей дальше делать.
Вдруг, она вспомнила, как сегодня Шустрый брал из них хлеб. Снова почувствовала мягкое прикосновение его тёплых губ. Лицо её посветлело, и ей, вдруг, захотелось жить.
Захотелось быть любимой. Захотелось праздника. Захотелось, хотя бы ненадолго, сказки.
Она взяла в руки телефон и, порывшись в кармане, достала серебристую визитку.
— Алло, Тим. Добрый вечер. Это Тоня, помните, та, что вашего оленя нашла утром. Я тут подумала, а давайте встречать Новый год вместе!
Автор: Лана Лэнц
