Когда Женьке исполнилось 16 лет, решила она сбежать из дома. Мать сильно пила и постоянно приводила домой своих хахалей-собутыльников. А один к ней уже давно приставать начал, да только Женька юркая была, убегала. Летом, в такие моменты несносной жизни, в сарае ночевала. Зимой, под благовидным предлогом, у подружек.
Пыталась поговорить с матерью, да где там. Поплачет-поплачет, да опять за свое. Рано она отца схоронила. Любила его очень, вот душа и надорвалась.
Женька в школе, после девятого класса, свой аттестат забрала. И сказала, что в город она, к бабушке по линии отца, переезжает.
Собрала она старый чемоданчик. Деньги взяла, скопленные за работу в колхозном саду, да и рванула, куда глаза глядят. Решила в городе официанткой устроиться.
Да только где там, ей и так лет-то немного. Да еще и росточком мала, как пичужка. «Подрасти бы тебе надо, — говорят, — а потом приходи.»
Идет Женька по улице, чуть не плачет. И вдруг видит, бабушка бредет. Старенькая, еле ноги волочит, а в руках у нее палочка. Она этой палочкой дорогу-то и нащупывает.
Не знает, Женька, что нашло на нее. Да только кинулась она на шею к старушке: «Бабушка, я нашла тебя. Наконец-то я тебя нашла!» И ну ее целовать в сморщенное лицо.
— Кристина, ты что ли? — спрашивает бабушка.
— Я это, я, бабушка. — соврала Женька.
— Да что ж так долго тебя не было? А я все жду, жду весточки от тебя. Ведь одна ты у меня осталась, больше никого нет. Ну пойдем, пойдем домой, милая.
Женька взяла авоську с молоком из рук бабушки, подхватила ее, и пошли они потихонечку в соседний дом.
Бабушка жила на первом этаже старой пятиэтажки. Квартира у нее хоть и маленькая, но две комнатки, кухня.
— Кристина, чайник поставь. Там котлеты на плите, голодная поди. А я полежу маленько, устала.
Бабушка прислонилась к старому, потрепанному дивану и тут-же задремала. Женька подошла, сняла с нее обувь, принесла подушку, плед и осторожно уложила бабушку на диван.
И тихо вздохнула: прошлая жизнь позади, теперь она Кристина.
Пока бабушка спала, Кристина тихо, на цыпочках осмотрела квартиру. Ничего, хоть и старенькое все, как сама бабушка, но уютно как-то. На столе белая, вышитая скатерть с прошлых времен. На стене старинные часы и много-много фотографий. С них смотрят на Кристину чужие люди в рамках. И кажется ей, что смотрят они на нее с осуждением. Дескать, забралась в чужой дом.
Кристине стало не по себе. Может быть собраться потихонечку, пока бабушка спит, да и уйти. Кристина взглянула в окно, вечереет.
«Нет, пожалуй останусь на одну ночь, — подумала девушка, — а завтра все ей и скажу».
Но наступило завтра. Девушка с утра скоблила квартиру: мыла окна, полы, протирала рамки с фотографиями на стене. Пекла блины бабушке, бежала в магазин за продуктами. И так ей было хорошо с бабушкой, спокойно на душе, что не хотелось уходить.
Так прошел месяц... два...целый год. Кристина тем временем устроилась полы в подъезде мыть, хоть и небольшие деньги, а все надбавка к пенсии бабушки. Соседи ее тоже полюбили, потому что если надо, всем помогала. Кому картошки, капусты принесет, все равно на рынок идет. У кого с собакой погуляет, если хозяйка занеможет. Те ей тоже приплачивали: кто картошкой поделится, кто арбузом угостит, кто отрез на платье подсунет, а то и копеечку.
А по вечерам ей бабушка про жизнь свою рассказывала. Как на войне, в санитарном батальоне, воевала. Как встретила там своего Васеньку. Как сына своего единственного потеряла. И что никого у нее не осталось, кроме нее, Кристины.
Но вот однажды, проснулась Женька,как обычно, рано утром. А бабушка ее к себе зовет.
— Кристина, старая я уже. Не ровен час — помру. Хочу квартиру на тебя переписать. Нотариуса сегодня надо вызвать, а ты документы свои подготовь.
Холодный ужас сжал сердце девушки. Все, теперь узнает бабушка обо всем, да и выгонит ее. А куда ж ей деваться, да и привыкла она уже к старушке, как родная она ей. С детства то у нее своей бабушки не было, только вечно пьяная мать и дикий хохот ее ухажеров.
— Бабушка, не могу я сегодня, документы потеряла, -отвечает со страхом девушка.
— А где ж ты их потеряла?
— На рынке вчера была, а их у меня из сумочки — то и вытащили. Хорошо хоть денег не было, уже потратила.
— А как звать-то тебя на самом деле? А то я все Кристина, да Кристина. Очень по внучке своей скучала, вот и слукавила.
Тут девушка и опешила.
— Бабушка, так значит знали Вы все? Знали и молчали?
— Конечно знала, а как не знать. У Кристины-то моей голос грубый, а у тебя вон, тоненький. Да и на ощупь ты другая совсем. И характеры у вас разные. Разве б стала, Кристинка, полы мыть или пироги печь. Вон, бывало, приедет вся в цепях и лысая. Побудет дня два, и только ее и видели.
— Бабушка, а если знали, так почему же молчали. А я-то, испереживалась вся, за вранье свое.
— Молчала, потому что боялась, что уйдешь ты. Уж больно ты мне приглянулась, хоть три года, как я не вижу ничего.
— Бабушка, бабушка, любимая, родная, никуда я от тебя не уйду. Женей меня зовут.
Женька бросилась на грудь бабушке и сладко так, радостно расплакалась.
Теперь она точно знала, что у нее есть бабушка. И имя у нее теперь свое, не чужое.
