Вряд ли учёным когда-либо удастся разгадать, что является душой русской избы, где пахнет пирогами и наваристыми щами. Сейчас исчезло в деревне ощущение тепла и неосязаемой атмосферы и, я бы сказала, особой духовности, дающей в семье начало всему доброму и уютному.
А случилось это, на мой взгляд, из-за того, что стала исчезать из обихода обыкновенная русская печь. Именно она испокон веков согревала, обмывала, лечила, кормила. На печи согревались не только теплом, но и душой. На печи любили друг друга, зачинали детей, рожали. На печи в тепле держали недоношенных детей, и они вырастали, ничем не отличаясь от обычных.
Многие события происходили вокруг обыкновенной печки. Она обычно стояла величественным монументом, чуть ли не в половину избы. Таинственная, выбеленная извёсткой, печь красовалась пёстрыми петухами и незамысловатыми цветными узорами. Её большое устье было обращено на небольшое оконце в кухне, чтобы был веден свод и под, куда укладывалась с вечера «колодцем» поленница дров.
Утром бабушка щипала лучины, поджигала их и подкладывала под «колодец» и они, весело потрескивая, охватывали огнём дрова. Пламя заполняло свод печки, нагревая кирпичи и внося в раннее утро суету. Нужно было быстро, пока не прогорели дрова, напечь гору румяных пузырчатых блинов, чтобы накормить ораву ребятишек и проводить их в школу. Она быстро снимала со сковородок блины, а мы мазали их растопленным маслом гусиным пером и посыпали сахаром. И только после этого ставились подготовленные чугуны со щами, кашей, картошкой и водой для скотины.
Печь топила, конечно же, бабушка. Так было заведено исстари: молодые хозяйки к печи допускались в том случае, если старшая не могла по каким-то уважительным причинам исполнять свои обязанности. Поэтому указания бабушки всеми исполнялись беспрекословно.
Прогоревшие угли выгребались на загнётку, и поверх чугунов ставились железные листы с вареной резаной свеклой. Вечером, после уборки и дойки вся семья хрустела поджаристыми сладкими кусочками свеклы, как мы называли её – курагой. Для «сугрева», как любил говорить дед, мы ложились на тёплую, застеленную старыми лоскутными одеялами и фуфайками, печь. Через полчаса нас начинал пробирать пот и мы слетали оттуда на полати или казёнку, где было прохладнее.
Под полатями в зимнее время находились или ягнята, или телёнок. Сквозь щели в дверце они смешно поднимали мордочки и старались достать нас мягкими губами. Но не было для нас счастья большего, чем вечером залезть на печь к бабушке под тёплый бок и слушать сказки. Она бодро начинала рассказ о сером волке, укравшем Елену Прекрасную, или про Крошечку-Хаврошечку, но минут через десять её речь становилась медленной, с перерывами.
Нам очень хотелось дослушать сказку до конца, и мы тихонько толкали засыпающую бабушку в бок. Она начинала её снова, но скоро речь её становилась бессвязной и мы, прижавшись, друг к другу, разморённые, засыпали вместе с ней. Взрослые начинали стаскивать нас с печи на кровати, мы капризничали, но в полудрёме быстро успокаивались.
На печи у каждого был свой укромный уголок. Мальчишки прятали рогатки и самопалы под кучи тряпок, а мы тряпичные куклы наверх под потолок. Чтобы не видела мама, как вместо уроков мы читаем художественную литературу, задёргивали штору и затихали, переносясь в мир Тома Сойера, Чука и Гека и других героев книг.
Здесь же я в третьем классе впервые прочитала «Войну и мир» Льва Толстого, почти не поняв текста и пропуская батальные сцены. В семье строго соблюдалась очерёдность отдыха на печке. Как во времена «Домостроя» первоочередной отдых предназначался старшему поколению. Если в доме не хватало тепла, мы ложились на полати и засовывали ноги в печурки, где лежали носки и варежки для просушки.
Время отдыха старших считалось священным. С детства мы были приучены к тому, что взрослые встают с зарёй и сон в течение дня им необходим. — Будить спящего человека грех, — говорила бабушка, и мы тихо сидели по своим местам, стараясь не шуметь. Это уважение к спящему члену семьи соблюдается в наших семьях до сих пор.
Автор
Автор: Ольга Бугримова
