Прозвенел школьный звонок, позвавший учеников и учителей на очередной урок. Старшеклассники, докуривая дорогие сигареты, побросали окурки. Лишь культурный красавец Олег Деев из 11 «а», оглянувшись и не увидев поблизости урны, с сожалением покачал головой. И тут, откуда не возьмись, мимо пробегал малец.
– Стой, – скомандовал Олег.
– Чего? – с неохотой спросил пацан.
– Вон, видишь урну?
– Вижу.
– Иди, брось в неё мой окурок.
– Да звонок же. И далеко она.
– Ты что, пострел, вздумал мне перечить?
– Ну, ладно, давай, – покорно произнёс младшеклассник.
– Тебя как зовут?
– Ну, Вовка из 3 «б».
– Смотри, Вовка, не брось окурок мимо урны.
– Ладно, – покорно отозвался тот.
Не добежав два-три метра до заветной урны, Вовка встретил учителя истории.
– Ты куда бежишь из школы? – поинтересовался тот.
– Да я, вот, окурок хотел бросить в урну, – бесхитростно ответил Вовка.
– Окурок? – с удивлением и возмущением спросил Павел Иванович Смирнов.
– Это не мой, – с тревогой заметил Вовка.
– Да ты ещё и врать научился. А ну-ка, пойдём в школу. И принеси мне свой дневник, я напишу родителям, как ты проводишь перемены.
Домой Вовка возвращался обиженный. Ему казалось, что в ранце за спиной лежат не книги и тетради, а кирпичи. Лямки жгли плечи. Настроение — подавленное. В дневнике учитель написал красивым почерком: «Ваш сын курит. Примите меры» — и расписался. И велел Вовке показать это матери и подтвердить то, что она прочитала, подписью.
Вечером, когда мать Вовки усталая пришла домой, то сразу направилась в кухню. Сын сидел в своей комнате и выполнял домашнее задание. Покосившись на дневник, Вовка взял его в руки и медленно, как на голгофу, побрёл к матери.
– Ты что, сынок? – спросила мать, увидев его грустное лицо и дневник в руках. – Двойку получил?
– Ты знаешь, что двоек я не получаю.
– Так что же? — заинтересованно спросила она.
– На, почитай.
– Не может быть. Ты что же курить начал? – прочитав написанное, возмущённо спросила мать.
– Нет, мама, я не курил и не курю.
И Вовка рассказал ей, что и как на самом деле произошло.
– Это надо же, невинного ребёнка так оскорбить, – с возмущением сказала мать.
– А ну-ка, принеси мне ручку. Я сейчас тут распишусь, я ему этому историку объясню, как надо воспитывать детей.
Взяв ручку, она после росписи учителя написала: «Прежде, чем наказывать ребёнка-ученика, надо сначала разобраться, а потом уж выносить свой вердикт. То, что Вы себе позволили, – выше всякой недопустимости».
Прочитав написанное, она осталась довольна и своим почерком, и грамотностью, а главное – смыслом. На следующий день, встретив Вовку в школьном коридоре, историк сразу вспомнил о своей записи в его дневнике.
– А ну-ка, Володя, подожди. Мама прочитала мою запись в дневнике.
– Да. Вот читайте.
– Так ты не куришь? — с некоторой растерянностью спросил учитель.
– Нет, – ответил Вовка и изложил свою новеллу случившегося.
– Да-а-а, – протянул озабоченный историк. – Нехорошо получилось. Давай дневник и подожди меня. Я сейчас в учительской напишу твоей маме слова извинения. Как её зовут?
– Алла Ивановна, – спокойно ответил Вовка.
Педагог открыл дневник и написал: «Уважаемая Алла Ивановна, я оказался не прав. Моя поспешность нанесла Вам большую психологическую травму. Готов любой ценой искупить свою вину. С уважением к Вам Павел Иванович Смирнов».
– Вот, Володя, твой дневник. Пусть мама обязательно прочитает. И ты меня, пожалуйста, извини.
Уже смеркалось. Дверь Вовке открыла мама. Дождавшись, когда она очутилась в своём штабе – кухне, он с детской готовностью и наивностью протянул ей дневник. Она прочитала, и лёгкая едва заметная улыбка победительницы появилась на её красивом лице.
– Ладно. Принимаю его извинения. Подай-ка ручку. Я попрошу его кое о чём.
– Сейчас, – произнёс Вовка.
Сев за чистый кухонный стол и немного подумав, она написала:
«Павел Иванович, я хорошо понимаю особенность Вашей работы. У Вас сотни учеников. С такой аудиторией можно что-то и не доглядеть. Я воспитываю своего сына одна, муж погиб. И очень попрошу Вас приглядывать за моим мальчиком по мере возможности. С уважением – Алла Ивановна».
– Сынок, – сказала она, возвращая дневник. – Пусть Павел Иванович это прочтёт обязательно.
– Ладно, скажу.
Только после последнего урока Вовка повстречал историка и протянул ему свой дневник. Тот с откровенной радостной улыбкой быстро взял его из детских рук.
Открыв страницу для особых записей и прочитав, что там было написано, сказал:
– Володя, обожди меня немного, – и исчез в учительской.
Через минуты три он вернулся и протянул Вовке закрытый дневник. Там он оставил свою очередную запись: «Глубокоуважаемая Алла Ивановна, я очень рад, что Вы, после моей оплошности, доверяете мне присматривать за Вашим сыном. Я почту за честь исполнить Вашу просьбу. Постараюсь опекать его. С благодарностью – Ваш покорный слуга Павел Иванович Смирнов».
Когда сын вечером снова протянул матери свой дневник, она с нескрываемой улыбкой и женским интересом прочитала новое небольшое послание. Ручка уже лежала на столе. Алла Ивановна еле уместила свою весточку на исписанной странице: «Павел Иванович, я не сомневалась, что Вы – настоящий педагог. И по первому зову откликнулись на материнскую просьбу. У Вас большое сердце и настоящая душа. С горячим приветом Алла Ивановна».
На следующий день, подходя к школе, Вовка заметил учителя, одиноко стоящего в сторонке.
– Как ты себя чувствуешь, Володя? – поинтересовался историк.
– Нормально.
– А мама?
– Тоже хорошо.
– А домашнее задание выполнил?
– Да. И стихотворение выучил.
– Вот, молодец. Вот, хорошо. А-а-а, – протянул смущённо Павел Иванович.
– Возьмите дневник. Но там уже нет места, чтобы что-то написать.
Учитель бережно взял Вовкин дневник и с ещё большим интересом, чем раньше, прочитал тёплые слова в свой адрес.
– Володя, в конце дня я передам с тобой письмо. Хорошо?
– Да, ладно. Мне не трудно.
Целый месяц изо дня в день Вовка по совместительству работал школьным почтальоном, доставляя корреспонденцию от матери к учителю и от Павла Ивановича к Алле Ивановне.
Потом вдруг почтовая связь прекратилась, и мать сказала сыну:
– Володя, я сегодня иду в театр, меня пригласили. Ты сможешь вечером побыть дома один?
– Попробую, если для дела нужно.
– Для дела, сынок, очень важного для меня.
И ещё целый месяц Вовкина мама ходила то в кино, то в театр, то на вечер поэзии, то на выставки. А как-то вечером, придя с опозданием, позвала Вовку к себе и сказала:
– Сынок, у меня и у тебя завтра, в воскресенье, особенный день: пойдём с тобой в детское кафе. Там будет и Павел Иванович. Мы хотели с тобой посоветоваться. Ты не против?
– Нет. Если для дела, то я готов.
В кафе Вовке накупили всяких сладостей и напитков. Он ел их, а они будто и не убавлялись. Потом мама похвалила сына за хороший аппетит и сказала, волнуясь:
– Володя, мы с Павлом Ивановичем решили с тобой посоветоваться.
– Советуйтесь, если нужно для дела.
– Вот и хорошо, вот и умничка. Володя, мы с Павлом Ивановичем решили связать наши судьбы.
– И чем же вы их будете связывать? – наивно спросил Вовка.
– Володя, – в разговор вступил Павел Иванович, – это мама сказала образно. Если быть более точным, то нас связывает взаимная любовь. Как у старшего мужчины в семье, я прошу руки твоей мамы. Не отказывай мне, пожалуйста.
– Да-а-а, протянул Вовка из 3 «б», – с вами действительно закуришь.
– Как ты прав, Володя, – мягко по-отцовски сказал историк. – Кто мог подумать, что чужой окурок станет приятным поводом познакомиться с твоей очаровательной мамой.
– Ладно, раз для дела нужно, то я согласен. Вот моя мужская рука. – И он протянул Павлу Ивановичу свою детскую ручонку.
– Володя, Вовчик, милый наш, дорогой. Как мы рады, – бросились обнимать и благодарить его Алла Ивановна и Павел Иванович.
– Володя, что тебе подарить в этот знаменательный для всех нас день? – спросил Павел Иванович.
– Если для дела, то подарите мне новый дневник. А тот возьмите себе на память...
Автор: Владимир Цвиркун
