Бабка Семеновна имела особое чутье на выбор котят. Какого бы котенка она ни брала, все вырастали крысоловами, начиная от пушистого существа по кличке Мисюсь, подобранного ею в 1958 году в канаве, и заканчивая блохастой худой тварью, которого родила соседская кошка и в ужасе отказалась от сына, едва у того открылись глаза.
Конечно, не последнюю роль играло полуголодное кошачье детство, поскольку занятая огородом Семеновна забывала не только накормить очередного кота, но и вообще о его существовании. Оголодавшая хвостатая гопота шла к сараю, где водились крысы, и, со временем набравшись опыта, становилась умелыми охотниками, снайперами и мастерами засад. Некоторые особи дичали, поселялись в сарае и пугали приехавших родственников горящими глазами во тьме чердака.
Терпевшие поражение на всех фронтах крысы тактически отступали к соседям, чтобы воспрять с новыми силами, когда коты умирали либо под машиной, навещая соседских кошек, либо в силу естественных причин.
Последний блохастик, выкормленный Семеновной до подросткового возраста, был раскосым и здорово смахивал на жителя Страны Восходящего Солнца, за что его назвали Кисимота. Первую крысу самурай поймал и задушил в полугодовалом возрасте.
Матерый пасюк оказался больше молодого охотника, поэтому добычу от сарая до крыльца дома Кисимота волочил долго, но в конце концов принес, дабы показать Семеновне, что она не зря тратила на него молоко, рыбу и колбасу.
— Молодец, — с важностью микадо похвалила бабка кота, и с той минуты Кисимота стал ее рыцарем.
Охотничьи трофеи аккуратно складывались на крыльце: Кисимота не ел крыс принципиально. Возможно, в его самурайской голове смутно мелькали образы рыбы фугу, моти и тяхан. Тяхан бабка готовить отказывалась, но мясными обрезками кота подкармливала. Кисимота преданно служил микадо Семеновне, обожая ее всей неиспорченной кошачьей душой. Проникнувшись, бабка даже вывела у хвостатого самурая блох и намыла его в корыте на огороде.
Кисимота высох и оказался приличным существом, почти пушистым и в меру обаятельным. Шарм ему добавляли японские раскосые глаза и походка, исполненная достоинства. Оценившая кота Семеновна накрошила ему сырой рыбы, что напомнило коту о сасими в прошлой жизни.
После такого внимания бабки Кисимота окончательно выбрал путь бусидо и следовал за своей даймё, сопровождая Семеновну на рынок, за водой и в гости к сёгунам... тьфу, соседкам.
Попутно смелый воин душил крыс, и слава об отважном Кисимоте прогремела по всему районному городку.
За самурая предложили деньги, однако гордая Семеновна послала покупателей в дзигоку, и для кота бабка сразу стала божеством вроде Аматэрасу Омиками. Преданный Кисимота ходил за хозяйкой, как тень.
Однако вечером, когда Кисимота снова встал на путь войны и отправился давить пасюков, на него устроили засаду посланные в дзигоку покупатели. Японский воин яростно сопротивлялся похитителям, царапался, громко орал: «БАНЗАЙ!» и получил подкрепление в виде солнцеликой богини Аматэрасу Семеновны, которая вооружилась метлой и обратила похитителей в бегство, оставив в их спинах немало заноз.
Опознавшая злоумышленников бабка наутро явилась к оным в дом и едва не устроила конец света, обещав погрузить мир во тьму. Кот дожидался великое божество, озаряющее небеса, у калитки и шипел на привязанную во дворе собаку.
Оценив верность самурая, богиня допустила его в комнаты, хотя раньше дальше кухни Кисимота не ходил. Осчастливленный кот этим же вечером оставил на крыльце два крысиных трупа и явился в дом с чувством исполненного долга.
Навестившие Семеновну родственники были поражены видом большого, но тощего полосатого кота, с невозмутимым видом возлежащего на кушетке. Кисимота лениво щурил узкие глаза и, судя по его виду, сочинял танки о любви к своей повелительнице.
Дрался с врагами,
Служа своей госпоже.
В яшмовом доме
Допущен к ее ногам —
Никто не скажет мне: «Брысь!».
Автор: Ольга Вэдер
