ДЕВЯТЬ ЖИЗНЕЙ
Жизнь первая.
— Мам, посмотри, котенок…
— Маш, я же на работу опаздываю. А ты в школу. А за котенком придет его мама и заберет его.
— Мам, ну разве ты меня бы где-то оставила на морозе одну? Это брошенный ребенок.
— И куда мы его сейчас? Тебя вместе с котенком учительница выгонит… И меня тоже начальство… Если увидит.
— А ты сама говорила, что у тебя сегодня дежурство без выездов.
— Машк, у него же блохи. Посмотри, какой он весь больной. Даже уже не пищит.
— Мам, как мы сегодня с тобой будем жить, если будем знать, что он умрет?
— …
— Я буду за ним ухаживать. Честное слово.
Жизнь вторая.
Весь день котенок пролежал на работе у Жени в коробке под батареей молча, не реагируя на голос и кусочки колбасы.
В обед она позвонила Лерке, бывшей однокласснице, у которой, вроде бы, брат Дима работал хирургом в дорогой ветеринарной клинике. Брат, действительно, был ветеринаром. Он выслушал рассказ без комментариев, хмыкнул и сказал, что заедет вечером.
Дочь первым делом спросила: — А где котенок? Котенок лежал в сумке на подстеленной туалетной бумаге, не подавая признаков жизни.
Котенок оказался девочкой. Это обнаружилось после мытья в лоханке с шампунем от блох. Мокрое животное напоминало проволочную конструкцию – уши и хвост.
Приехавший поздним вечером Дима ощупал тельце, признаков переломов и внутренних повреждений не нашел, только сильное истощение. Поставил пару уколов и дал совет оставить животное в покое и тепле, с миской воды и минимумом корма.
Попил чай на маленькой кухне и ушел, отказавшись от денег за лечение.
Женя уложила спать Машку, которая вертелась возле котенка и пыталась подсунуть ему то мячик, то плошку с водой.
Потом попыталась посмотреть на кухонном маленьком телевизоре любимый мыльный сериал. Но надуманные проблемы героев и латинские страсти сегодня только раздражали.
Женя присела на широком подоконнике с кружкой горячего кофе и бездумно уставилась в окно на распухший желтый лимон луны. Кофе, конечно, был лишним, но в полнолуние спалось плохо при любом раскладе.
Бывает, что женщина когда-нибудь оказывается перед выбором: простить или уйти, сделать вид, что ничего не случилось, забыть, начать сначала.
И дальше жизнь бежит по дорожке вслед за этим выбором, как заблудившаяся сказочная Гретхен за катящимся клубком.
Женя не видела клубка. Пока что не видела.
— Мяф, — тихо пискнуло на полу. Котенок вылез из коробки и сидел под окном, задрав голову. Женя отставила кружку и взяла невесомую теплую тушку на руки. Посмотрела в широко распахнутые кошачьи глаза и обмерла – у животного были гляделки ярчайшего голубого цвета, словно два драгоценных аквамарина.
— Да ты красотка, — тихо пробормотала Женя, почесывая котенку ушки. – И как же мы тебя будем звать?
— Пфф, — сказал котенок и свернулся на коленях.
Жизнь третья.
Через три дня пришлось позвонить Диме, чтобы уточнить вопрос с кошачьими прививками. Он ответил, что прививки можно делать только здоровому животному. Это через месяц-другой, пусть животное окрепнет. Но он разгребет свои дела и заедет посмотреть на котенка в пятницу, заодно поставит укол иммуномодулятора.
Котенок начал осваивать квартиру. Любимые места обитания – женины колени и подоконник на кухне. Сразу запрыгнуть не получалось, приходилось идти сложным маршрутом, через табурет.
— Мам, а как мы ее назовем?
— Ну не знаю. Может, Мурка?
— Я пробовала. Она не откликается.
— Тогда Шарик.
— Ну, никакой в тебе серьезности…
— Будем звать ее пока «кис-кис».
— Нет. Пусть будет Алисой.
— Ладно. Пусть будет.
В пятницу осмотр и лечение кошке уже не слишком понравились, но она терпеливо снесла уколы.
Вообще, она была очень молчаливой – ни просительного мяуканья у миски, ни ласкового мурлыканья. Смотрела своими голубыми блюдечками – как душу вынимала. Жене даже не по себе становилось. У них сложился уже некий ритуал вечерних посиделок на подоконнике.
— Знаешь, коша, он меня не любил. Скорее всего. Женился, потому что я настояла. А насильно мил не будешь. Рано или поздно бы это случилось.
Когда я была маленькой, мне казалось, что я буду непременно счастливой. И каждый день начинался, как праздник. А сейчас он начинается, как…
— Мяф.
— Думаешь, все еще будет?
На кухню пришлепала сонная Машка, которой приснился страшный сон. Взяла котенка и убрела с ним в спальню. Женя заглянула через 15 минут — дочь спала, свернувшись в клубок. Из темноты сверкнула глазами кошка, поднявшая голову с подушки, почти у лица ребенка.
— Как бы не оцарапала, — обеспокоенно подумала Женя, но забирать котенка не стала.
Сегодня ей спалось на редкость хорошо. Почти под утро показалось, что ее называет по имени мужской голос, а потом кто-то отводит волосы пальцами с лица. Но это был котенок, который пришел разбудить ее.
Жизнь четвертая.
— Жень, где ключи от машины? Я вчера их бросал на тумбочку в прихожей, у зеркала.
— Дим, на тумбочку ты их бросал позавчера. А вчера ты их отдал мне. А я их положила тебе сразу в карман куртки. В которой ты сейчас.
— Ага, вижу. Ты милая.
— Я не просто милая. Я мегасолнце.
— Да-да, ты солнце.
Торопливый поцелуй в губы, переходящий в более глубокий и затяжной.
— До вечера.
Уже из дверей:
— Да, чуть не забыл. Сегодня жди меня в парадном виде. Ну, там… глаза, волосы. Ты знаешь. И то платье, красное. В котором у тебя голая спина.
— А что за дата?
— Вечером скажу.
— Хмм…
— Пока, милая. Пока, кошка, — уже Алисе.
Женя посмотрела на себя в зеркало — вспухшие от поцелуя губы, яркие глаза. Алиса, сидевшая у ног пушистым кренделем, вспрыгнула на полированную поверхность полки, заглянула в стеклянную гладь, на женское отражение. Тронула его лапой.
— Коша, как ты думаешь, это то, что я хочу?
— Мяф.
Жизнь пятая.
— Машка, ты сделала уроки?
— Мам, каникулы же. Ты чего?
— Господи боже. Совсем забыла, — и правда, у беременных в голове черт-те что.
— Что делает любовь с человеком, а? – лукавый голос Машки.
— Смени песок в кошачьем лотке. И закрой на балконе окно. У соседей появился какой-то супер-пупер породистый кот, в котором они души не чают. Не дай бог, просочится к нам через балконную перегородку, там под потолком щель, а перегородка обита деревянной рейкой. Прямо лесенка для кабальеро.
— Ну и пусть. Кошка тоже имеет право на семейные ценности. Кстати, ты заметила, что Алиса умеет танцевать? Недавно включила ей Вивальди, ну там, где гобой, помнишь? Так она кружилась под музыку!
— Ты мне зубы не заговаривай, ребенок. Ох, и грамотная ты у меня, Машка. Не по годам.
— Мам, да мне уже можно влюбляться. Вон из параллельного Ташка уже вовсю с парнями гуляет.
— Ага. Кошка гуляла, да хвост потеряла. Алис, это не о тебе.
— Ай, мам. Ну не будешь же ты меня всю жизнь опекать.
— Буду.
Жизнь шестая.
— Дим, ты меня любишь?
— Жень, зачем тебе слова? Я тебе сказал это раз и навсегда.
— Мне страшно. С тех пор, как ты со мной, все слишком хорошо.
— Ну и что? Дурочка… Так и должно быть.
Шорох одежды и треск отрываемой пуговицы.
— Алиса, не подглядывай...
— Пусть сидит. Мне без нее, как без рук.
— Моих рук? А вот тут…?
— Мммм… да, чуть ниже. Ох…
— У тебя самая красивая попа в мире.
— А ты самый лучший муж в мире.
— Заметь, не только в мире.
Жизнь седьмая.
— Женька, я малого сегодня заберу сам из садика. Кстати, Алиса в положении, ты заметила?
— Да ты что?! Блин, это все-таки соседский влюбленный кот. Представляешь, он утром выходит на балкон и сидит часами, ожидая ее. Я просто в шоке.
— Ладно. Воспитаем и котят. А где Машка вчера шлялась до полночи?
— Ходила вчера на концерт. По ней тоже с ума сходит один… кот.
— Тоже соседский?
— Нет, какой-то Лев из мединститута.
— Серьезно? Ну, это тоже по моему ветеринарному профилю.
— Она тебе сама хотела сегодня рассказать.
— А я уже собирался скандал закатить – почему в этом доме я все узнаю последним…
— Милый, ты не умеешь скандалить.
— И то правда. В ветеринарной профессии есть свои прелести.
— До вечера. Люблю тебя.
— До вечера. И я.
Жизнь восьмая.
— Мам, мне предлагают выйти замуж.
— Ммм…?
— Ага.
— С ума, что ли сошла? А учиться?
— Ты не волнуйся, я не беременна. Просто Льву предлагают стажировку в Германии. Он хочет, чтобы я уехала с ним.
— И бросишь институт на втором курсе?
— Возьму академ.
— Маш, ты совсем охренела. Я опаздываю, сегодня у меня важная встреча с утра. Вечером поговорим. Наверно, и мнение отца тебе тоже будет интересно?
— А он уже знает.
— Ох, ну и получите вы сегодня вечером…
— Сонц, ну ты чего плачешь-то… Это жизнь. Он хороший парень.
— Да она бы еще в пятнадцать замуж вышла!
— А себя вспомни?
— И чем это закончилось?
— Сейчас ты со мной. А прошлое оставь прошлому. Вернутся они через год. Машка закончит институт, Лева будет карьеру двигать. Он далеко пойдет. И любит Машку без ума. Такими парнями не раскидываются. Хирург от бога. Надо давать дочери право на свою жизнь и свои ошибки. Ну, не плачь, пожалуйста… Алиса, повлияй.
Жизнь девятая.
Через год.
— Мам, возьми трубку. Межгород. Это Машка, стопудово.
— Ой, я тут у Алиски котят принимаю. Позвони папе, пусть подъедет, по-моему, один котенок мертвый. Черт понес ее прыгать с холодильника. И посиди возле нее, а то она одна боится.
— Привет, солнышко мое! Говори номер рейса и время! Мы встретим вас в аэропорту. Нет, все хорошо… Алиса к твоему приезду тут котиться решила. Ага. Где же ручка… Когда что-то нужно – никогда не найти.
— Мам, я соскучилась без вас жутко! Хотя и разговариваем каждую неделю. А у меня тут тоже радостная новость – готовьте шампанское!
— Ждем. Отбой.
Дима приехал через 15 минут и откачал котенка. Алиса приносила всегда только двух котят. И всегда это были кошки с голубыми глазами, не имеющие не единого признака породистого соседского папы – даже серебристого пятнышка его окраса. Проблем с домоустройством котят не было, всегда находились люди, которым было одиноко. Вручая чадо, Женя обещала, что теперь у них все будет хорошо. Как ни странно, но обещание сбывалось – женщины влюблялись, мужчины женились.
В аэропорт уехали Дима и сын, нужно было кому-то остаться с Алисой. Гордая мать семейства облизывала в корзинке своих лысых попискивающих отпрысков, поглядывая на хозяйку с чувством морального превосходства.
— Да ты умница, умница. Что бы я без тебя делала, коша моя. Ты же всю жизнь мою изменила…
— Мырмыр.
— Что-то долго нет их. Как думаешь?
— Мырмыр.
— Да я спокойна…
Звонок в дверь – нетерпеливый, длинным нажатием, взахлеб. Объятия и слезы, поцелуи и снова судорожные объятия.
— Мам, ты знаешь, я немножко беременна.
— …! Машка!
— Мы подумали, что надо рожать рано. Вот как ты — выглядишь едва на тридцать, и тебя путают с моей старшей сестрой.
— Подхалимка, — сдаваясь. – А доучиться?
— Успею. Ты вообще одна все смогла. А у меня есть Лев.
— И то, правда, — вступление в диалог Димы. – Когда еще рожать, как не в девятнадцать? Я очень рад за вас, птицы мои.
Все перешли на кухню, к наспех сымпровизированному столу, где говорили почти до утра. Жить молодым было где — у Льва была квартирае, оставшаяся после смерти бабушки. Правда, требующая ремонта. Но к рождению ребенка все можно было успеть. Мужчины ушли спать, а мать и дочь еще шушукались на кухне – им там много нужно было обсудить.
— Мам, оставь мне котенка Алисиного. Пусть все у меня будет точно так же, как у тебя с папой.
— Конечно, мышка. Как раз к твоему переезду котенок будет уже подростком.
— А ты помнишь, что именно Алисе ты обязана своей встречей с папой?
— Я все помню. Но кошки не требуют выплат долгов по счетам. Они ведь животные, правда?
Алиса пришла на кухню, попить и торопливо оделить лаской людей. Потерлась носом о щеку Машки, потом убежала, махнув хвостом, к детям.
© паласатое
