— Бабуля, а ну веселей! — громко прокричал молодой человек, подхватывая большую сумку с пола и протаскивая её в открытую дверь автобуса.
— Ох, парень, дай Бог тебе здоровья… — забубнила старушка вслед молодому человеку и бойко пошла за ним, — я уж думала водителя ждать, чтоб подсобил… старая я, кости болят… вот двадцать третье место… Спасибо, сынок… Оох, молодость, я тоже давно была, знаешь какая сильная…
— Не сомневаюсь, бабуля, вы той ещё закалки! — подмигнул парень, закидывая на верхнюю полку баул, — кирпичи, что ли напихали? Тащите такой груз, тут и мне-то тяжеловато…
— Что ты, милок… продукты везу, у нас-то в Каясане один магазин на всю деревню, так там всякое испорченное и продают, — зачастила старуха, польщенная вниманием и, усаживаясь на своё место, продолжила: — приходится ехать в райцентр. Внучат мне дочка сплавила на лето, надо вот кормить… старика то своегосхоронила лет пять назад, некому помочь. А ты чтоль нашенский? К нам едешь, аль в какую другую деревню?
— К вам, к вам, бабуля, хочу посмотреть на ваши края, наслышан… — молодой человек снял с плеч рюкзак и, устроив его у ног, уселся на противоположное пассажирское кресло, через проход.
— И о чём это ты наслышан, парень? Края как края, леса да поля, как кругом у нас по матушке России… А вот лет сорок назад мы были в передовиках, знаешь сколько подсолнуха у нас росло… а кукурузы?.. Сейчас все поля заросли бурьяном да берёзками… Ээх, ничего-то ты не знаешь, парень… Вот этими руками я передоила миллион коров, — старуха показала свои намозоленные и скрюченные артритом ладони, — стадо до двух тысяч голов доходило в иной год… Как тебя зовут-то сынок?
— Данил, бабуля.
— Данил, хорошее имя… Был у нас Данил Алексеевич Костылев, председатель… Ох, хороший был мужик, справедливый, но окаянный, полюбил это дело, после того, как сняли то с поста, — печально вздохнула старушка, прикладывая края платочка к проступившей влаге у глаз, — вот оно его и сгубило… дурак, окатил себя в бани крутым кипятком вместо, значит, холодной воды… Три дня промучился-то, да сердце не выдержало боли… Тут руку обожгёшь, так силы нет терпеть, а он всего себя, с ног до головы… Ох, царство ему небесное…
Старушка перекрестилась и задумчиво замолчала, уставившись в окно, вспоминая былое. Её беззубый рот тихо продолжал шептать себе под нос, но что-либо разобрать было не возможно. Данил расслабился на своём месте и вставил наушники в уши. В салон зашло ещё человек десять, и каждый при этом поздоровался с Данилом. Молодой человек в ответ только кивал, не привык он в городе к таким приветствиям с каждым встречным, сразу было понятно, что эти люди были деревенские. После того, как уставшая и безразличная кондукторша проверила билеты, автобус тронулся.
— Эй, парень… Данил!.. — молодой человек услышал голос бабушки сквозь звучащую музыку.
— Вы мне?.. — он вытащил из ушей наушники и посмотрел на старушку.
— Тебе, сынок, тебе… И всё таки, о чём это ты наслышан то про нашу деревню? — не унималась женщина, — может ты о церкови нашей? Так всё, Данил, в том году обвалился свод теперь только фундамент остался. Костик Кривой, безбожник, кирпичи к себе на зады перетаскал а месяц назад он скончался… сердечко… Так то вот, жить не по божьим законам…
— Нет, бабуль, не о церкви… У вас бабка живёт Авдотья, лечит людей и просто помогает советом. Вот, еду к ней, хочу встретиться… Посоветовали мои друзья, от бездетности она их вылечила.
— Ох, сынок… болеешь? — с сочувствием вздохнула старушка, — а то я смотрю бледненький ты, хотя и сильный…
— Нет, бабуля, не болею… Совет мне нужен, очень нужен…
— А знаешь, Данил, у нас в Каясане люди добрые, хоть и безбожники… Вот приеду домой, своим внучатам петушки дам, колбаску нарежу, пусть едят – они ведь растут, аппетит у них знаешь какой!?.. Не сомневайся, Авдотья тебе поможет!.. — Данил вздрогнул от таких метаний бабушки, — а не поможет, значит, ты плохой!.. Сашке, моему старшему внуку уже десять лет, ох, самостоятельный малец! Бегает без спроса на реку с местными мальчишками, хоть и городской, спуску никому не даёт, ох, а как он плавает! Как лягушка!..
Младшенькому Егорке семь лет, совсем маменькин сынок… тяжело ему будет, когда вырастит. Вся надежда на старшого… не даст ему пропасть… Ох, Данил, каждый мужчина это чудом выживший мальчик, тянет вас вечно на приключения. В этот август не лети на Чёрное Море, ждёт тебя там водяной…
— Не понял… бабуля вы о чём? — испугался слов старухи, Данил. И в самом деле, через месяц подходил отпуск, и он подумывал об отдыхе на пляжах Анапы с любимой.
— А о чём я? Даже не знаю… Жизнь ведь как горящая свеча, надо беречь её от ветра… И вообще, держишь подальше от воды двадцать дней, после Ильина дня… А твоя подруга пусть рожает, даже не думайте иного… коль уж заделали мальчика до брака…
— Как? — испугался не по-детски Данил, от знаний старушки, — почему мальчик, ведь только два месяца… Откуда вы знаете?
— Бестолочи вы… — улыбнулась бабушка, не ответив на вопрос Данила, — моя дочка тоже такая была, чуть Сашку, старшего не извела… дура, очень поздно я её родила, до сорока лет не давал Бог… Я когда почувствовала это, Миколе дала деньги, чтобы он меня в город, до больницы увёз… Последний момент застала... Я её при всех лупила, как сидорову козу, дочь ведь – имею право…
Старушка всхлипнула, пожевала дёснами и тяжко вздохнула.
— Ох, какие у меня прекрасные внуки, добрые, красивые… А глаза? Синющие, вырастут, девчушки берегитесь, разобьют сердца… Данил, с завода уходи – там тёмная сила, не божья, ты не такой, иссохнешь! — молодой человек сидел напротив бабки, и слушал, — ты же умеешь другое, что тебе нравится, кнопки там свои нажимаешь… вот и занимайся этим…
— Это называется «программирование», — Данил понял, о чём говорит женщина, удивительно, но он верил каждому слову.
— Программирование, — не внятно повторило старушка и махнув рукой, продолжила: — не понимаю… Ох, Данил, как мне всех жалко, тебя жалко, твою невесту жалко, моих внуков и дочку… всех жалко… Твой папа, царство ему небесное, тоже вон как намучился…
Данил в удивлении открыл рот… Три последних года для отца были адом, сначала один приступ инсульта — тяжёлое восстановление после паралича левой половины тела, потом второй приступ, в этот раз совсем парализовало его. И конечный итог – смерть. Молодой человек старался не вспоминать это тяжёлое время, особенно глаза бати, просящие прощение за свою беспомощность у него и мамы, когда они подтирали под ним или кормили. Отец всё понимал, но не мог сказать, только мычал…
— Папа… — прохрипел Данил и отвернулся к окну, стесняясь своих проступающих слёз.
— Иногда надо выплеснуть из себя, сынок… нельзя в себе это всё держать, ладно Данил, подумай над моими словами… — где-то рядом слышал молодой человек голос старухи.
За стеклом мелькали деревья, электрические столбы вдоль дороги, машины самых разных расцветок. Проплакав минут десять, как подросток, Данил почувствовал какое-то необычайное спокойствие, в грудной клетке пропал невидимый груз, и он крепко заснул. И снилась ему дача, которую продали для лечения, когда отца парализовало… Они — все здоровые, счастливые, собирают яблоки и груши в ящики. Его подруга, Олеся, качается на качелях, а в руках держит грудного ребёнка и что-то тихо шепчет или поёт…
— Молодой человек… эй, парень… мы приехали! — кто-то Данила теребил за плечо, — конечная остановка, Каясан…
— А? Что? — вскочил Данил, потирая глаза. Перед ним стояла кондукторша с сумкой через шею.
— Всё, парень, выходи!
— Да, да… а куда пошла эта бабушка? Тут сидела, на двадцать третьем месте? — показав на пустое кресло, Данил стал вглядываться в пассажиров, выходящих из автобуса. Старушку он не видел.
— Какую бабушку? Двадцать третье место было пустое… — нахмурила брови, женщина, — парень, ты тут один сидел, приснилось что ли?..
— Аааа, — Данил в нетерпении махнул рукой и рванул наружу, надеясь догнать бабулю, мимоходом быстро глянув на багажную полку – тяжёлой сумки не было.
— Странный какой-то… — услышал за спиной затихающий голос кондуктора.
Люди не спеша расходились в разные стороны, среди них старушек не было.
— Женщина, извините, — Данил схватил за рукав одну из пассажирок автобуса, та испуганно посмотрела на него, — мы вот сейчас вместе ехали в автобусе, я вас видел, вы недалеко от дверей сидели…
— Да! Вы не местный, — испуг прошёл, а в глазах заиграл интерес, — я вас с самого Щучье заприметила, сразу видно – городской…
— Слава богу, — выдохнул Данил, — рядом со мной сидела старушка, небольшая такая, в цветастом платочке и с большой сумкой… Куда она пошла? Вот же… даже имя не спросил…
— Не понимаю, вы вроде один сидели… За вами через три места сидел Андрюша Потапов, и всё… что-то вы путаете…
— Да вы что? Сговорились что ли все?.. Так… сейчас… — часто задышал Данил, чувствуя себя нехорошо, под мышкой засосало. Неужели и правда приснилось? — А как же церковь?
Свод же у неё обрушился?..
— Давно… — кивнула женщина, — фундамент уж только остался, Костик Кривой перетаскал в свой двор кирпичи…
— И этот ваш Костик умер от сердечного приступа… — спина у Данила похолодела, на лбу проступил липкий пот.
— Да… а ты чтоль его родственник? Вроде он сиротой был круглой…
— Нет, не родственник, бабушка рассказала… — медленно выговорил парень, понимая, что влип в какую-то мистическую трясину, — ладно, забудем про эту бабушку, мне срочно нужна ваша ведунья, или как её, знахарка, Авдотья, извините, отчество и фамилию не знаю…
— Ах ты, Боже мой, молодой человек… умерла она как три недели назад, — печально вздохнула женщина, прикрывая рот, в углах глаз задрожали слёзы, — не выдержала Авдотья погибели своих внуков… утопли мальчики, пока она ездила в Щучье… Ох, как по деревни ходила и выла, вырывая на себе волосы… Мы уж хотели врачей вызывать, тех, которые голову то лечат, но не успели… Прямо на дороге, в пыль и упала замертво…
Был у неё Дар, ох как много она помогла людям а вот смерть своих внучат не усмотрела, видишь как бывает… Без спросу то пошли мальчишки купаться, а что? Бабка уехала, мать в городе, одно название – мать… тьфу… Она то приехала на похороны своих детей и даже не проронила слезинку… Младшенький-то и стал тонуть, а Сашка поплыл за ним, спасать… Егорка то в панике и схватил за волосы брата, так вдвоём и захлебнулись, мужики то не успели их вытащить…
Ох же горе какое… Авдотья всегда говорила, будет нам всем наказанье, что в церкви устраивали то при советской власти танцы. Она по молодости то, ох какой бойкой бабой была, тоже натанцевала в своё время… Вот и её наказал Бог и нас накажет…
Данил пока слушал эту трагическую историю, успел прочувствовать гамму самых разных чувств, от ужаса и страха, до спокойствия и понимания произошедшего в автобусе. Он разговаривал с самым настоящим духом, который застрял между тем и этим миром, и даже в таком фантомном состоянии, он помог советами… Ни какого моря, завтра же написать заявление об уходе и…
— Вот так… молодой человек… такая трагедия произошла у нас…
— Сочувствую, глубоко сочувствую, — стал раскланиваться Данил, отмечая, что автобус собрался в обратный путь, — я домой, срочно надо, спасибо вам и до свидания!
— Давай, молодой человек! — женщина стала вытирать глаза платком и, вздохнув, пошла по своим делам.
Устроившись опять в автобусе на своём месте, и расплатившись с удивленной кондукторшей, парень достал смартфон и набрал номер.
— Привет, Данил… — девичий голос в динамике был печален, — зачем звонишь?
— Олеська, солнышко… прости меня за те слова… Выходи за меня замуж! Я хочу жить с тобой и с нашим сыном… Я тебя люблю!
Автор: Денис Марков
