Приговоренная к сожжению проводила последний час в мрачных раздумьях о своей жизни. Лязгнул тяжелый замок и в камеру зашел человек:
— Благословляю, дочь моя, на исповедь.
Ведьма хмыкнула. Святой отец поджал губы, но профессионально сгорбился над грешницей:
— Поддавалась ли ты гневу?
Ведьма нахмурила брови, тщательно копаясь в памяти:
— Поддавалась обязательно, меня даже ваша ряса гневит…
— Богоугодная одежда гневит только грешников!
— Ага, и тех, кто хоть немного понимает в моде.
— Не юродствуй, ведьма! Ты на исповеди! Отвечай, занималась богопротивными делами?
Ведьма вздохнула — что за слова вообще такие? То Богу угодно, то Богу противно…
— Смотря, что вы подразумеваете под такими делами. Колдовала, очаровывала в свое время. В основном болезни лечила.
— Деньги брала с людей?
— Брала. Была бы в мире еда бесплатная и можно было бы голой ходить – не брала бы.
— Грешница!
— Да что вы заладили! Грешно есть хотеть? Вы в своей рясе в удовольствие пашете?
Святой отец побагровел:
— Я ношу свой сан с гордостью! Это мое призвание!
— А ряса-то ваша золотом расшита, ноги в удобную обувь облачены, да и брюшко у вас явно не на овсе выросло.
— Я – глас Божий, грязная грешница!
Ведьма присвистнула:
— А, то есть вам можно, да?
— Что? – растерялся Святой отец и тут же сдвинул брови, — не юродствуй, исповедуйся, пока время есть. Сожгут же.
Ведьма кивнула:
— Сожгут обязательно, так грешникам и надо.
— Грехи свои рассказывай, не гневи Бога.
— Да что ж у вас Бог какой-то гневливый?!
Святой отец перекрестился, на лбу выступили капли пота:
— Не богохульствуй, грязная твоя душонка! Покайся! Прелюбодействовала?
Ведьма довольно причмокнула:
— Да-а. Причем с кайфом так.
— Не сомневаюсь, — печально буркнул он, оглядывая точеную фигуру приговоренной. – Гордыней страдала?
— Неа. Наслаждалась. От чего же не довольствоваться тем, что ты знаешь и умеешь больше других? Плакать что ли?
— У, грешница… Небось и лентяйничала?
Ведьма пожала плечами:
— Ну как… Могла себе позволить, наслаждалась отдыхом, с котом в обнимку. Кот же сам с собой не полежит, верно?
Святой отец раздраженно сплюнул:
— Богопротивное животное... Чрезмерные удовольствия устраивала? Чревоугодием страдала?
Ведьма вновь закатила глаза:
— На-слаж-да-лась, сколько повторять? Страдала бы – не занималась бы. И вообще, почему вы мне грехи отпускаете? Вот я вас знаю совсем недолго, а сразу вижу, что по вашей теории в Аду вместе париться будем.
Святой отец открыл было от возмущения рот, а ведьма продолжала:
— Что вас больше во мне гневит: то, что я прелюбодействовала или то, что не считаю это грехом? Что ваша ряса, как не превосходство над другими? А чревоугодием вы именно страдаете, ведь стараетесь спрятать брюшко под широкими одеждами. Про похоть я уже вообще молчу, вам просто моя грудь нравится или вы там крестик уже полчаса найти пытаетесь?
— Да как ты… смеешь… Гре…
— Знаю, знаю, — кивала ведьма, — грешница. А разве благодаря сану человек получает неприкосновенность от Страшного Суда?
— Я же свя…
— Слышала, помню. Ладно, заболтались мы с вами. Пора мне улетать. А вам спасибо, что зашли. Ах да, — ведьма выдула из кулака порошок, на миг священника окутало белое пламя и он превратился в точную копию ведьмы. – Вот, теперь порядок.
Святой отец в виде ведьмы вытаращил глаза, открыл было рот, но не смог произнести ни слова.
⠀- Увы-увы, побочный эффект. Через час голос вернется. Хотя за вами явно придут раньше! Ну что же вы так расстроились? Радуйтесь! Один грешник сегодня точно получит по заслугам… — усмехнулась ведьма в образе священника и стукнула кулаком по двери. — Исповедь окончена!
Автор: Анна Балукова
