Это было году в 92-м. Мой друг Гоша, который только закончил университет, и с которым мы любили выпить пиво, сыграть на бильярде, как-то сказал: «Познакомился с девушкой, вот завтра идем в кино». Я ответил: «Класс! Познакомь!».
Ира мне очень понравилась. Худенькая, сероглазая, блондинка. Высокому плечистому Гоше, она была по грудь. Ира прижималась к Гоше, держала его за руку, было видно, что влюблена. Казалась беззащитной, этакая городская незабудка.
Мы с Гошей весело тянули пиво, кружка за кружкой, Ира взяла бокал шампанского, его хватило Ире на вечер. Ира больше молчала, внимательно слушая наш разговор, иногда улыбалась, очень трогательно.
Кроткая – это полузабытое слово лучше всего описывало маленькую Иру.
А Гоша рассказывал за пивом о том, что хочет замутить бизнес, что-то с торговлей. Гоша закончил экономический факультет, был чертовски умен и амбициозен. Ира только произнесла грустно: «Гошенька, а это не опасно? Тебя же в банк зовут работать…»
Гоша ответил весело: «Нормаль!»
Через полгода свадьба, я был свидетелем Гоши. Ира-невеста была хороша, просто ангел. В разгар свадьбы я увидел, как Ира куда-то пропала. Шел покурить, увидел ее в ресторанной подсобке. Ира разложила на столе конверты с деньгами, которые им подарили. Подсчитывала. Я усмехнулся: «Ирка, сегодня твой главный день в жизни! Потом сосчитаешь!»
Ира отмахнулась: «Надо сейчас. И если мало будет, сказать, чтобы еще докинули». И снова взялась за купюры тонкими пальчиками.
Шло время. Гоша преуспел в своем бизнесе, купил почти новый «мерс», снял офис в центре Москвы, стал носить итальянский костюм. Да, было тревожно, стреляли, но умница Гоша всегда умел договориться.
Из двушки в хрущобе они перебрались в четырехкомнатую, в Сокольниках.
Мы виделись редко, Гоша был поглощен бизнесом. Но пригласил на день рождения. Сказал: «Будут только самые близкие, не хочу много народа».
Я приехал, с подарком Гоше и тюльпанами для Иры. Она взяла тюльпаны: «Спасибо. Но вообще я розы люблю».
За столом говорила только Ира. Распоряжалась. «Так, а теперь произнесет тост Игорь, они с Гошей партнеры». Гоша улыбался, помалкивал, отхлебывал виски. Мне Ира никак не давала слова. Наконец, я сам поднялся: «Хочу сказать о Гоше…». Ира нахмурилась: «Леш, не нарушай порядок!». Но я все же нарушил. Ира обиделась.
А потом Гошины друзья заговорили о машинах. Ира вдруг обратилась ко мне: «Леша, а у тебя какая?». Да никакая, ответил я. Ира подняла тонкую бровку: «Без машины? Странно».
Я спросил: «Ира, а ты чем занимаешься?». Ира повела рукой, словно императрица: «Нашим домом».
В разгар праздника в гостиную вошла женщина лет сорока, хлопотливая и застенчивая. Что-то шепнула Ире. Та сердито ответила: «Я же просила горячее ровно к восьми, в чем дело?».
Я повернулся к Гоше: кто эта женщина?
«Наша домработница, – ответил Гоша кротко. – Ира говорит, что ничего не успевает. Но это уже пятая, Ира всеми недовольна».
В десять вечера Ира поднялась с бокалом: «А теперь скажу я. Огромное спасибо, что пришли, что подарили столько всего! Особенно спасибо Игорю за велотренажер, ты настоящий друг. Давайте выпьем и по домам!».
Простак Игорь развел большие руки: «Ирка, мы еще хотим посидеть!»
«Извини, – ответила Ира. – Но мы не в ресторане».
Гоша промолчал, уставившись в стакан виски.
Прошло еще несколько лет, закончились девяностые. Гоша владел уже несколькими компаниями – недвижимость, торговля, что-то еще. Он растолстел, ездил с личным шофером на «порше», они переехали в загородный особняк. У них росли дети, мальчик и девочка.
Мы почти не общались. Но однажды весной Гоша сам позвонил: «Слушай, что мы как дураки? Давай в баню, а? Нам сделают отдельный номер».
И мы пошли в баню. Потом выпили бельгийского пива, которое Гоше доставили в таком количестве, что можно было им заполнить бассейн. Гоша был очень благодушен, остроумен – ну просто тот старый веселый Гоша, только слишком толстый. Вдруг он сказал: «А давай ко мне, а? Дом огромный, виски накатим, переночуешь. Кстати, бильярд тоже есть».
Я лишь спросил: «А Ира не против? У меня же так и нет машины».
Гоша улыбнулся: «Дом очень большой».
…Мы сидели напротив камина в глубоких креслах, обитых мягкой кожей. Тянули виски, болтали о юности, Гоша рассказывал о детях, которые учатся в Англии, показывал фотографии.
И тут появилась Ира. Вернее не так. Сперва я услышал ее. Ира кричала: «Я же сказала, чтобы ты постриг все кусты! Ты совсем тупой, а?».
Гоша вздохнул, тихо сказал мне: «Это она садовнику…».
Ира вошла к нам, увидела меня: «А, привет. – повернулась к Гоше. – Я уволю этого идиота! И еще. Мне надо завтра на мероприятие светское, с утра поеду за платьем, а на карте гроши…».
Гоша недоуменно спросил: «Несколько миллионов – это гроши?».
Ира взвизгнула: «Ты считаешь мои бабки, а?».
Гоша звякнул льдом в стакане: «Они все-таки не совсем твои. Но если ты думаешь, что этого мало…».
«Да, мало! – крикнула Ира. – Я живу как лохушка. Мне стыдно с подругами идти в ресторан. Я не могу даже купить нормальное платье! Ты ни черта не понимаешь, только бухаешь с какими-то голодранцами!».
Гоша быстро поднялся, обнял Иру за талию, вывел из гостиной, закрыл дверь. Я слышал, как она продолжает кричать отвратительным голосом. Ангел Ирочка. Кроткая девочка. Городская незабудка.
Я оделся, уехал, не распрощавшись, вызвал такси.
Водитель-балагур что-то болтал всю дорогу, рассказывал байки из жизни, я почти не слушал. Вдруг он произнес: «Деньги портят любого. Но женщин особенно. Превращают их в чудищ».
Я улыбнулся: «А вы очень правы. Очень».
Автор: Алексей Беляков
