Меня перевели работать на новый маршрут. Я был несказанно рад этому — новый участок трассы, по которому мне предстояло ездить, был легче предыдущего: более широкий, меньше большегрузов, недавно проложен новый асфальт и прочерчена свежая разметка. На предыдущем как раз шёл ремонт дороги, поэтому мой рабочий день растягивался на неопределенное время, чему определенно были не рады моя любимая жена и дочка-инвалид.
Наступил первый рабочий день. Шёл конец ноября, и первый снежок, робкий и мелкий, аккуратно застилал обочину. Помню, мама всегда называла это время «зазимье». Я знал, что этот снег обязательно растает, и ещё пару-тройку недель нас ждет слякоть и грязь. В России, как известно, всего три времени года: грязь, грязь замерзла и грязь засохла.
В первые пару сёл я вполне спокойно и без происшествий привёз хлеб. Познакомился с местными продавщицами, запомнил нюансы дороги.
Путь мой пролегал в село с интересным названием «Красивое». Уже почти добравшись до поворота, ведущего к селу, мой взор упал на обочину. Ближе к спуску лежал достаточно свежий венок и живые цветы, слегка припорошенные первым снегом, и одиноко сидела трехцветная кошка. Она задумчиво провожала взглядом проезжающие мимо автомобили и даже не делала попыток двинуться с места.
Мало ли, кошка и кошка. Сидит себе и сидит. Я посмотрел на неё и проехал мимо.
Село Красивое своему названию явно не соответствовало. Жилых домов в некогда большом, густонаселенном поселении осталось в лучшем случае через один.
Заброшенные домики покосились и смотрели на проезжавших пустыми глазницами маленьких окошек. Да и разглядеть их было не так просто сквозь густые заросли высоких сорняков и дикого клёна.
Я подъехал к единственному в селе магазину. Это было низкое, достаточно длинное старое здание из сруба, но без него местным жителям было не обойтись.
Для пожилых сельчан, многие из которых не имели автомобиля, сельский магазин был единственной возможностью купить товары первой необходимости.
Иногда я чувствовал себя супергероем: не привезу хлеб — сельчане останутся голодными минимум на сутки.
Меня встретила молодая продавщица в ярком платье жёлтого цвета, поверх которого был небрежно надет синий фартук. Она улыбнулась и проворковала:
— Ой, здравствуйте! А мы вас не ждали так рано! Меня Люба зовут, а это наша уборщица тётя Оля, — Люба указала наманикюренным пальчиком на женщину средних лет, которая протирала холодильник для колбас.
Тётя Оля кивнула мне и отложила тряпку:
— Здравствуйте, теперь вы нам хлеб возить будете?
Я кивнул в ответ и представился:
— Дима. Да, Паша уволился, теперь я к вам ездить буду.
Люба приняла хлеб, мы перекинулись ещё парой фраз ни о чём и я поехал дальше.
На повороте что-то заставило меня обернуться туда, где лежал венок. Кошка всё ещё сидела, и, казалось, смотрела прямо на меня...
***
Уже почти неделю я ездил по новому маршруту. И каждый раз на повороте к селу Красивое меня встречала одинокая кошка. Она сидела в одной и той же позе, и уже без зазрения совести смотрела именно на меня, игнорируя другие автомобили. Первые дня два я не придавал значения этому странному обстоятельству, но к концу недели мне стало не по себе. Ну не может животное ежедневно сидеть в одной и той же позе в одном и том же месте столько времени.
Я остановил машину у поворота и вышел. Захлопнул дверь, обернулся и обомлел. Венок лежал на месте, а кошка будто испарилась. Когда я подошёл, то с не меньшим удивлением не обнаружил на снегу ни единого кошачьего следа.
Я в недоумении вернулся в машину, завёл мотор и двинулся дальше. Чтобы убедить себя, что я не сумасшедший, я снова обернулся. Странное животное как ни в чём не бывало сидело на месте и буравило меня жёлтыми глазами. Что за чертовщина?
В магазин я зашёл совершенно обескураженным. Сегодня снова была смена кокетливой Любы, да и тётя Оля была на боевом посту.
— Дима, ты сегодня какой-то задумчивый, — тётя Оля безошибочно уловила моё состояние, — Что-то случилось?
— Да ничего, не выспался... Дочка сегодня капризничала, — отмахнулся я, и почему-то счёл нужным уточнить, — она у меня болеет сильно, ДЦП.
— Ой, бедный ребенок, — покачала головой уборщица.
После приемки хлеба я уже собрался было уходить, как вдруг что-то заставило меня спросить женщин о венке на повороте.
Когда я завёл разговор про венок, Люба ойкнула:
— Ты Мусю видел??
— Мусю? — переспросил я, — так там действительно кошка сидит? А почему она не уходит?
В разговор вмешалась тётя Оля.
— Дима, видишь дом напротив?
Я посмотрел в сторону, куда указывала мне уборщица. Там стоял добротный, высокий кирпичный дом — редкость для этого села. Видимо, хозяева были достаточно зажиточные в сравнении с остальными местными жителями. Но было какое-то странное чувство при взгляде на него. Необъяснимая, душащая тоска.
— Здесь жили местный фермер с супругой, — продолжила тётя Оля, — В начале августа они повезли свою кошку Мусю в областной центр к ветеринару, хотели, чтобы котят больше не приносила. Они её как дитя любили, своих-то детей у них не было. На повороте в них влетела фура на полном ходу. Водитель за рулем уснул. Все погибли, и даже Мусю прямо в переноске расплющило. Вася с Ниной успокоились вот, а Муся так и сидит у дороги. Не уходит почему-то в свой кошачий рай... Кто знает, что её здесь держит.
Тётя Оля нервно теребила тряпку. Я же пребывал в глубоком шоке. Призрак кошки? Я что, в хреновом ужастике? Почему она на меня тогда так смотрела, что ей от меня надо?
***
Весь вечер я был сам не свой. Из головы не выходила вся эта чертовщина. Ну как такое может быть? Ладно, в человеческих призраков ещё можно поверить, с большой натяжкой, но призрак кошки? Расскажешь кому — сочтут за идиота.
Вот и жена заметила, что со мной что-то не так. Марина присела рядом, положила голову мне на плечо и тихо спросила:
— Дим, что-то ты какой-то взволнованный... Что с тобой?
— Да ничего... Хотя...
Я рассказал всё жене. Я и не сомневался, что моя Маринка не будет смеяться надо мной и посылать к психиатру. Вместо этого она сказала:
— Ты знаешь, я всегда верила, что у животных тоже есть душа. Я думаю, её что-то держит здесь. Вот бы выяснить только, что именно...
***
У меня был крайний день работы на новом маршруте перед недельными выходными. Ну как выходными... Дочке для реабилитации нужны были деньги, поэтому я подрабатывал. Брался за любую работу: стройки, грузоперевозки, электрика. Благо, вырос в деревне и умел очень многое. Водителем на хлебозаводе работал больше из-за графика: смена неделю через неделю очень подходила для дополнительных подработок, да в общем-то и зарплатой руководство не обделяло, что очень удивительно в наше время.
В Красивое я приехал чуть раньше, чем обычно. Уже хотел было зайти в магазин, как вдруг моё внимание привлекла возня возле дома погибшего фермера.
На порог вышла тётя Оля.
— Привет, Дим. Вон, видишь, приехали стервятники. Васьки-упокойника племянник с женой. Детей-то у Васьки не было, вот они теперь наследники.
У дома стояла гнилая девятка, в багажнике копошился мужчина неопределенного возраста, плохо одетый. Он распрямился и посмотрел в нашу сторону. По одутловатому лицу было видно, что у племянника несчастного фермера были очень близкие отношения с горячительными напитками.
— Петька!!! — послышался хриплый женский голос из глубины двора, — ты ведро нашёл?
— В сарае нету, Маш, сейчас своё с рыбалки возьму!
Мужчина достал ведро из багажника и направился во двор.
— Давай быстрее, пока я поймала это облезлое чудовище! — подгоняла женщина, — утопим по-быстрому, да и дело с концом!
Ноги сами понесли меня к дому фермера. Я зашёл в калитку и увидел чудовищную картину: племянник набирал в ведро воду из шланга, а его жена, полная женщина с таким же одутловатым лицом, в вытянутой руке брезгливо держала за шкирку тщедушного, изможденного котенка серого цвета. Малышу на вид было примерно четыре-пять месяцев.
— Отдайте мне котенка. — сказал я.
— А тебе на что? — усмехнулась женщина, изучая меня взглядом.
— Ну вам он не нужен, вон, — кивнул я на ведро, которое принес племянник, — все равно решили утопить.
Из дома неожиданно вышла молодая девушка в короткой юбке, с кричащим макияжем на симпатичном, но в столь юном возрасте уже изрядно помятом обильными возлияниями лице.
— Штуку давай и забирай, — сказало юное создание, прикуривая сигарету.
Я не стал спорить. Вытащил из кармана две купюры по пятьсот рублей и протянул девчонке. В следующий момент в моих руках оказалось худенькое, трясущееся, почти невесомое тельце котенка. Кошачий малыш был облезлый, грязный и очень испуганный. Он не вырывался, видимо, не было сил. Вместо этого он доверчиво прижался ко мне и громко замурлыкал.
Когда я вернулся к магазину с котенком, тётя Оля всплеснула руками:
— Ай-яй-яй, все-таки один выжил! Я поначалу слышала, как в сарае у них котята пищали. Они же маленькие были совсем, когда авария случилась. Я даже хотела попасть в сарай, забрать котят, но писк прекратился, пока я собралась с духом. Не могу я по чужим сараям шариться, ну не суди строго, у нас в селе этого не любят, — добавила тётя Оля, видимо, уловив мой осуждающий взгляд, — Винила себя потом, конечно. А больше кроме меня и не надо никому было...
Тебе воздастся обязательно за добрый поступок, вот увидишь. Теперь ясно, чего Муся хотела — она всего лишь безутешная мать, которая желала спасти хотя бы одного своего ребёнка.
В магазине мы соорудили найденышу коробку, где он дождался меня — я забрал малыша на обратном пути.
Когда я выехал на трассу, я по привычке взглянул на обочину. Кошка уже не сидела в неизменной позе — она стояла и готовилась куда-то идти. Взглянув на меня в последний раз, кошка повернулась и направилась в посадки. На полпути призрак животного растворился в воздухе. Надо же, я успокоил душу кошки! И ведь не расскажешь никому о своём добром поступке — упрячут в психушку.
***
Прошло пять лет. Из тщедушного облезлого комочка вырос огромный лоснящийся котяра под восемь килограмм живого веса. Мы назвали его Жорик, потому что он много ел. Видимо, отъедался за голодные месяцы своего детства.
Жорик стал лучшим другом моей дочки Лизы. И что самое удивительное — Лиза быстро пошла на поправку. Врачи удивлялись: дочка превзошла все мыслимые возможности реабилитации, и сейчас от её ДЦП осталась только небольшая хромота и не до конца поднимающаяся левая рука. Лиза даже пошла в обычную школу. Я не просто верю — я знаю точно, что это Муся попросила здоровья для моей дочери у кошачьего Бога, в знак благодарности за спасение своего дитя.
В очередной раз я приехал к той обочине. На этот раз с Лизой и Мариной. Марина поглаживала округлившийся живот и улыбалась. Я положил рядом с венком цветы, игрушечную мышь и насыпал в миску порцию кошачьего корма.
— Спасибо тебе, Муся, — пробомотала Лиза...
Автор: Светлана Аносова
