Лида училась на последнем курсе финансового техникума под Луганском, когда познакомилась с Вовой. А случилось все просто, как обычно в старых советских фильмах про «любовь и заводы». Руководство насквозь девчачьего техникума на Новогодний бал всегда приглашало солдат из расположенной в том же городке военной части. Отцы-командиры тоже организовали что-то вроде соцсоревнования за право побывать на этом балу, и попадали туда только отличники боевой и, какой там ещё, подготовки. Так что все были довольны. Кроме тех, конечно, кто на этот бал не допускался.
Лиду – ясноглазую хохотушку и непоседу в веснушках, с певучим украинским говором, родом с Харьковской области, сразу приметил здоровый, как медведь, симпатичный и не больно уж разговорчивый сибиряк Володя. Пригласил на танец, да так и не отпустил её от себя. А Лида и не возражала. Вова сразу ей приглянулся, хоть и молчун страшный: за весь вечер десяток слов не обронил. Так и танцевал, почти молча, лишь улыбался на Лидину весёлую болтовню.
А через две недели Вова заявился в общежитие и принёс розу, и где только нашёл среди зимы! Этой розой он и покорил окончательно Лиду и всё девичье общежитие. Об их любви знал весь техникум и вся воинская часть. Они были так не похожи и так трогательно-нежны друг с другом, что Вову безропотно пропускали в общежитие к Лиде даже самые строгие вахтёры, и вызывали его на КПП практически в любое время, когда бы ни пришла туда Лида.
В том, что они поженятся после Вовиной службы, никто и не сомневался. Одна незадача: служба у Вовы заканчивалась в мае, а Лиде учится ещё три месяца, да две недели госэкзамены. Договорились так: Лида получит диплом и прилетит в Тюмень самолётом, а Вова по телеграмме её встретит. И там, в Володиной деревне и сделают свадьбу. А Лидиным родным пришлют приглашение уже оттуда. Ну, а пока пусть почта поработает – поносит их письма между Украиной и Сибирью.
Уезжая, молчун Вова приложил руку к Лидиному животу и сказал: «Ты тут сына нашего, давай, береги». И стала Лида ждать писем. Да только так и не дождалась. Уехал, и как в воду канул её любимый. Забыл свою ясноглазую певунью и неродившегося ещё сына, которого велел беречь. Лида перед экзаменами съездила домой и там завела окольные речи, дескать одна девочка из их группы вот попала в такую ситуацию, жалко её и так далее. Но родители никакой жалости к той мифической девочке не проявили. Наоборот, гневно клеймили «эту беспутную, опозорившую несчастных родителей».
Договорились до того, что лучше бы она умерла, чем нажила такой позор. Наверное, так грозно шумели они не со зла, а в назидание своей дочке, чтобы не случилось с ней подобного. И невдомёк им было, что клеймят позором и желают смерти они собственному ребенку. Лида попросила немного денег на выпускной, собрала свои вещички и сказала родителям, что после выпуска сразу поедет по направлению на работу, чтобы поскорее начать зарабатывать. Так что домой больше пока не приедет.
Многодетной и небогатой семье это её желание было понятно и подозрений не вызвало. А Лида просто боялась, что родители заметят уже округляющийся живот. На выпускной бал Лида не пошла – все деньги ушли на билет до далёкой Тюмени и на телеграмму Вове. Ей ничего не оставалось, как попытаться вернуть своего ветреного возлюбленного ради будущего сына. Лида всю дорогу молилась, чтобы Вова её встретил, потому что денег у ней больше не было, и до его деревни ей было бы не доехать. Да впрочем, и никуда больше тоже.
Лида потерянно стояла на остановке возле аэропорта, когда из подъехавшего красного «жигулёнка» вышел её Вова. Это его соседи поехали в Тюмень за покупками и подвезли Вову в аэропорт – ну интересно же, кого это поехал встречать молодой неженатый сосед! В городе они распрощались: одни поехали по магазинам, другие должны были ехать на автовокзал. Лида, счастливая от встречи с любимым, даже не замечала, что Вова хмур и молчалив больше обыкновенного, что он вовсе не рад её приезду. И когда он отошёл за мороженым и вдруг исчез, Лида не сразу поняла, что Вова от неё попросту сбежал. Одна, в чужом городе, без денег,
Лида шла, сама не зная куда, почти не видя дороги от слёз. Но ей несказанно повезло! Потому что возле какого-то магазина она столкнулась с Вовиными соседями. Лида наплела им что-то о том, как в автобусной толчее потеряла Вову из виду и по ошибке выскочила на какой-то остановке за чужим мужчиной, похожим на Вову и еще много чего... Соседи Вовы, слушая Лидину счастливую болтовню и непередаваемый украинский говор от которого так и хотелось улыбаться, охотно ей поверили, в результате сами же предложили увезти Лиду прямо к Вове домой, ну а он-то не маленький, не заблудится, сам доберется. На том так и порешили.
Соседка в машине всю дорогу болтала с Лидой о том, о сём. Между делом выспросила у ней, что да как и почему. И сама рассказала Лиде, что родители у Вовы хорошие и добрые, особенно мать – тётя Валя, и что сам Вова гуляет с новой медичкой всё лето и уж поговаривает о свадьбе. Так что Лида приехала вовремя. Напоследок пригласила её ночевать, если что не так. Но Лида твёрдо решила не допустить этого «что не так».
Тётя Валя в тот день была на выходном, так что Лида застала всю семью в сборе: и тётю Валю, и дядю Яшу, и старшего Вовиного брата Юрку. Где нашла она нужные слова и твёрдость? Сама и не знала. Сумела спокойно и с достоинством объяснить ситуацию – и беременность, и свой приезд сюда. Так что, когда через час домой заявился Вова, в принципе, всё было решено без него. Дядя Яша только спросил, показывая на Лидин живот: «Твой?». Вова отпираться не стал: «Мой». И дядя Яша коротко распорядился: «Юрка — в зале спать будешь, молодых в боковушку». Не тут-то было! Вова демонстративно забрал свои вещи из боковушки и унёс в сарай, а вечером молча оделся и ушёл на свидание к новой зазнобе. Лида сумела проглотить обиду, другого ей не оставалось, одна, далеко от дома, даже вернись она — родители ее бы точно не приветили. А тут вроде бы и чужие люди, а встретили тепло, не прогнали, за родную приняли.
Деревенская жизнь тяжелая, и начинается день рабочий в деревне еще засветло. Тётя валя работала дояркой в совхозе под Заводоуковском, мужики — там же, кто механизатором, кто шофером. На дойку тётя Валя уходила раным-рано, только и успевала, что подоить корову. Мужики завтракали кое-как разогретыми остатками ужина и разбегались на работу. А тётя Валя после дойки металась, как угорелая – скотину накормить-напоить, прибраться по дому, посуду помыть, обед приготовить и так далее и так далее, а там глядишь и обед уже готовить для всей семьи, и такой работы каждый день хватает до самого вечера…. Но следующим утром после приезда Лиды мужики завтракали свежеподжаренными оладушками и яичницей с помидорами. А тётю Валю ожидала непривычная тишина на подворье, порядок в доме и певучее: «Садись, мама, поешь. Потом проверишь – ладно или нет, я со скотом-то управилась».
Так и пошло. Лида сама была родом из крупной украинской станицы, к деревенскому труду привычная, лежебокой не была, готовила, как истинная хохлушка – пальчики оближешь. Так что уже через пару недель тётя Валя нахвалиться не могла на свою нежданную-негаданную сноху. Дядя Яша молча поглядывал на Лиду с большой теплотой. А Юрка посмеивался над младшим братом – оттого, мол, и не хочешь жениться, что боишься — в трактор скоро влезать не будешь с такой кормёжки. Только Вова ни слова, ни полслова. Молча собирался каждый вечер и уходил до полуночи, а спал в сарае на мешках с комбикормом и под старым тулупом. Мать было сунулась с подушкой и одеялом, но дядя Яша прицыкнул: «У него место в доме есть» — она и отступилась. И то правда, отец верно говорит.
Через две недели за ужином Лида объявила, что с завтрашнего дня выходит на работу весовщиком на зерносклад.
-Хоть декретные заработаю, а то ни пелёнки, ни распашонки…
-Ну, об этом не заботься, — махнула рукой тётя Валя, — я уж продавцам наказала, с получки всё куплю. Ты чего заработаешь, так сама к зиме оденься: здесь ведь не Украина зимой-то.
Дядя Яша одобрительно кивнул, а Вова со злостью громче обычного хлопнул дверью.
Но вернулся он со свидания непривычно рано, и долго ещё курил в своём сарае – не спалось, видно.
Причину знала только Лида. Она сегодня не только ходила устраиваться на работу, но и в больницу – вставать на учёт по беременности. И там поговорила с Вовиной зазнобой – медичкой Юлей. Нет, никакого скандала, боже упаси! Просто сказала: «Может ты и лучше меня, я не спорю. Но где гарантия, что завтра Вова не встретит кого-то лучше? Он ведь и мне говорил, что я самая хорошая. Ты об этом подумай». Юля была девушкой серьёзной, Лиде она даже понравилась, так что и впрямь подумала обо всём. Вова хоть ей и нравился, но не о колхозном механизаторе она мечтала в качестве мужа, так что в тот же вечер жениху был дан от ворот поворот.
Закончилась уборочная, Лида ушла в декретный отпуск, Вова из-за холодов перебрался спать на печку, а в остальном... ничего не менялось. Однажды дядя Яша не выдержал, уж сам какой молчун был, Вова то в него немтырем вырос, яблоко от яблони как говорится, и тот не выдержал: «Ты, Вовка, или женись, или не сын ты нам! Внука мы вырастим, Лидку не бросим. А ты, по всем статьям – дурак! Вот и живи дураком один!». И даже закашлялся от непривычно длинной речи. Тётя Валя заплакала, но за сына и слова не молвила. Прав отец, прав!
А через несколько дней родился маленький Андрейка, точная копия Вовы! Из роддома Лиду забирали свёкор со свекровью. Маленького Андрейку всё семейство сразу окружило любовью, заботой и вниманием. Лида была почти счастлива. Эх, если бы и Вова…. Но он поглядывал исподлобья и молчал. Только ночью, на цыпочках, чтобы не дай бог не услышали бы Лида и родители, подкрадывался к кроватке с сыном, что бы посмотреть на малыша. Материнский сон чуткий, Лида конечно же слышала его почти бесшумные шаги и тихое сопение у детской кроватки, но делала вид, что спит.
Прошла ещё неделя, и как-то вечером тётя Валя заговорила о том, что Андрейку пора уже и записывать, что ж это парень всё ещё без документов живёт? И тут голос подал Вова. Все уж и забыли, когда он последний раз рот открывал.
— Завтра пойдём – зарегистрируемся и сына сразу запишем. Я сегодня обо всём договорился в Совете, — и впервые за эти месяцы улыбнулся, открыто и с облегчением.
P.S. Приятно узнавать в героях этих рассказов людей, с которыми ты знаком, хотя бы и отдаленно. Семью Лиды и Вовы я знаю. Лида уже подчистую растеряла свой украинский говор, и её речь приобрела местный зауральский колорит. Только ясные глаза и веснушки так и остались с юных лет. А Вова все такой же молчаливый, но счастливый дед, и довольный возится с двумя внучками в любых их играх. Все у них в семье было хорошо, ну на сколько я знаю, так что про эту историю в самом начале их совместной жизни никто не вспоминает. Если бы не прочитал об этом в записях, никогда бы и не узнал, наверное. Вот такая очередная история про «доярку из Хацапетовки», в жизни всякое бывает...
Автор: Boomschuvaka
