Людмила Прокофьевна жила в самой обычной хрущёвке в спальном районе Санкт-Петербурга. Будучи на пенсии, её обычный день состоял из небольших, но греющих сердце радостей, таких как подъём в шесть утра и наблюдение за дворниками, чтоб ненароком не забыли сгрести опавшие за ночь жёлтые листья и при этом не топтались на сделанных ею аккуратных грядочках; затем она звонила своим подружкам и шла на утренний променад.
Людмила Прокофьевна тщательно следила за своим здоровьем, поэтому в любую погоду гуляла по узким ухабистым улочкам, предусмотрительно оставив дома форточку на проветривание.
Особую радость ей доставляла кошка Мурка, жившая в их парадной уже второй год. Брать её домой Людмила Прокофьевна, конечно, не хотела – обдерёт ещё диван, да загадит ковёр. Но сердце её было не каменное, поэтому каждый день старушка Мурку подкармливала, за что получила кошкину благосклонность.
После прогулки и кормления Мурки наступало обеденное время, после которого, для улучшения пищеварительных процессов, Людмила Прокофьевна всегда дремала часик-другой.
В один из пасмурных дней, Людмила Прокофьевна была особо рассеяна: то забудет, где телефон оставила, то очки найти не может, а они, оказывается, всё это время были убраны на голову, то вообще суп поставит вариться, да и забудет про него. Вспомнив только когда уже вся вода выкипела. Да и, честно говоря, день не задался с самого начала.
Проснувшись как обычно, Людмила Прокофьевна обнаружила, что Ильич, местный дворник, потоптался по одной из её клумб. И хоть на дворе стоял конец сентября и все цветы уже давно отцвели, но аккурат на той самой грядке были посажены на зиму нарциссы и крокусы. Такое происшествие не могло не огорчить Людмилу Прокофьевну – не для себя же она старается!
Так ещё и Мурки нет, и куда она подевалась — непонятно. Людмила Прокофьевна её полчаса звала, даже успела с соседями из пятой квартиры поругаться, мол что она совсем ополоумела в семь утра под окнами горланить, да свою плешивую кошку звать. Так, цепляя одно за другое, весь день под откос и пошёл. Совсем ей грустно стало, когда дочка позвонила, сказав, что на выходные приехать не сможет, так как дети разболелись.
После обеда Людмила Прокофьевна сразу же задремала. Однако, и тут всё пошло не как заведено: снилось, как Ильич топчет своими грязными сапогами её крокусы и нарциссы, да смеётся, притоптывая кустики ещё сильнее. А соседи эти, ещё и мусор сверху скидывают, насмешливо улюлюкая.
Проснулась Людмила Прокофьевна от досады, да ещё и раньше обычного. Уже собралась вставать, как слышит, что в соседней комнате половицы тихонечко скрипят. «Ну всё, воров ещё сегодня не хватало», — испугавшись, подумала Людмила Прокофьевна и тут же попыталась вспомнить, закрыла ли она входную дверь, когда пришла домой.
Половицы продолжали скрипеть, под тяжестью чьих-то шагов. Иногда звук на секунду замирал и было слышно, как кто-то шуршит пакетами, которые Людмила Прокофьевна предусмотрительно приготовила для дачного сезона и даже уже сложила в них пару вещей. В двух других у неё была сушёная мята для чая.
Шорох всё продолжался, когда Людмила Прокофьевна решила расправиться с домушником в одночасье. Для этого, аккуратно стянув со стоящего серванта ажурную салфетку и приоткрыв его, вытащила небольшой, но тяжелый бюст Ленина, и затем двинулась в соседнюю комнату.
И правда, дверь на лестницу была приоткрыта, а звуки из соседней комнаты усилились. «У, гадюка, сейчас узнаешь у меня, как по пакетам чужим шариться», — в праведном гневе подумала Людмила Прокофьевна.
С неожиданной проворностью она подскочила к двери, ведущей в комнату, распахнула её ногой, готовая повергнуть врага в социалистический нокаут, как вдруг, остановила уже занесённые руки. На полу рядом с пакетом мяты, с неподдельным ужасом в глазах, сидела Мурка. Чего она испугалась больше — разгневанную Людмилу Прокофьевну или удара социализма – сказать сложно, но от мяты отскочила.
С недоверием, будто Мурка может внезапно превратиться в домушника, Людмила Прокофьевна опустила занесённый бюст и критически осмотрела комнату: всё было на своих местах.
— Ну, Мурка, видно судьба, раз уж ты ко мне заявилась, оставайся тогда уж тут жить. Будешь дом охранять. – Людмила Прокофьевна погладила кошку по голову. – Только ковёр не трогать!
Так Мурка из кошки без определённого места жительства превратилась в кошку образцово-показательную. А Ильич за цветы извинился, и даже на следующий день принёс Людмиле Прокофьевне примирительный букет.
Автор: Екатерина Перез Пилко
