Моя семья вполне обычная. Так мне казалось лет до 13. А потом я познакомилась с родителями друзей — чем дальше, тем больше было моё удивление. У половины не было кого-то из родителей, у других били, пили, или наплевательски относились к детям. И тогда я осознала, что мой папа, как и мама, впрочем — особенные.
Мне 5. Соседские мальчишки специально забросили мою летающую тарелку в крапиву — высокую, выше меня. Пожаловалась папе, и он заставил засранцев идти в крапиву, и доставать мою тарелку. Когда они вышли, плача, он им спокойно сказал — «мужчина должен отвечать за свои поступки». А чтоб сгладить все детские обиды, дал нам денег на мороженое.
Прав ли он был? Для меня да. Теперь я точно знала, что папа всегда поможет и защитит.
Мне 10. Мы с младшим братом, и ещё троими детьми, весело ползём по 2х метровому забору, из тонких — см 2-3 в толщину — досок. Вдруг я слышу тихое — «Доча» и вижу внизу отца, который как-то непривычно хмурится. «Дети, всем пора домой, на обед, — говорит мой папа и осторожно протягивает руки — А давайте я вас по очереди сниму, как будто спасаю?». И по одному мы спрыгивали в папины вытянутые руки. Позже он признался, чтоб был очень напуган, поскольку под забором, прямо под нами лежало много битого стекла — молодняк развлекался, разбивая бутылки об доски.
Мне 13. Захожу домой с синяком во всю скулу, драных штанах и куртке. Папа хмурится — «Дралась?». Я комкаю рукав и прячу глаза. «За дело била?». «За подружку, — бурчу, — они её в восьмером одну, а мы мстить пошли». Папа молчит. Потом уже участливо «Получила?». «Угу». «Ну сама-то хоть долбанула?» — он улыбается. «Угу» — улыбаюсь и я.
Папа никогда не поощрял жестокость, но умение постоять за себя — считал очень важным. И я благодарна ему, за то, что он не судил меня, за мои попытки.
Мне 15. Я впервые выпила водки, и меня унесло. Пришла домой пьяненькая, не могу пролезть между диваном и столом. «Мама тебя видела?» слышу с порога. Пьяненко хихикаю, и отрицательно качаю головой. «В душ и спать» — командует папа, и я слушаюсь. Утром смеётся и спрашивает, болит ли голова. Что-то бурчу в ответ, и мне под подушку кладут полтинник на «опохмел».
Папа знает, что больше я так не буду, потому что мне стыдно. Домой под градусом я больше не приходила никогда.
В мои 16 начнутся наши первые ссоры. Тяжелый период, по душам не поговорить, потому что мой папа в принципе не болтун. А я была слишком максималистична. От этого тяжело.
Мне 21. Ночью, во дворе дома на меня нападает наркоман. Я отбиваюсь и инстинктивно зову папу криком. Отец выскочил с железным прутом, нарик сбежал. Я знаю, что потом папа очень переживал, но меня он бодрил и веселил, приговаривая, что я настоящий боец.
Было много обид, было много и хорошего.
Моего первенца он до слёз боялся брать на руки — большие натруженные руки, которыми боялся повредить что-то малышу. Моего мужа поругивает за то, что тот не балует меня, как принцессу) не со злом, а просто бухтит, потому что очень меня любит и я это знаю.
Знаю, и поэтому стараюсь почаще говорить ему «спасибо, папа», «я люблю тебя, папа», «папочка, прости».
Хорошо, что он у меня есть — мой самый обычный, но самый особенный папа...
Автор: Фрикаделька
