— Анна Николаевна, вы бы разобрались, закрываться пора, а в торговом зале покупатель завис, — немолодая хозяйка магазина подняла голову от бумаг.
— Что значит завис?, — спросила ровным голосом. А вы на что?
Каких только покупателей не перевидала она со дня открытия, но магазин игрушек — не то место, куда ходят с дурными намерениями.
Продавщица Лена нахмурила модные брови:
— Ну стоит перед витриной, и ни туда, и ни сюда. Я уже объявила о закрытии, а его будто к месту приклеили, — она резко повернулась и, покачивая бедрами, направилась к двери.
Выбравшись из за стола, пожилая женщина поспешила за ней. Обе остановились в проеме двери, ведущих торговый зал.
— Вот, — махнула рукой Леночка.
Анна Николаевна посмотрела в указанном направлении и, вскрикнув, прикрыла рот ладошкой. У витрины с плюшевыми игрушками спиной к ней стоял совсем молоденький высокий солдат. Военная форма цвета хаки, стриженный почти под ноль голова, тонкая шея, трогательные мальчишеские уши.
— Сереженька, — окрик Анны Николаевны эхом оттолкнулся от огромных витринных окон и замер.
Вздрогнув словно от удара, солдат медленно обернулся. Женщина горестно сморщилась.
— Ну вот, уже чужих деток за сыночка принимаю. Дожила, — она поспешила к позднему покупателя.
— К сожалению, мы уже закрываемся. Если ничего не покупаете, то...
Солдат горестно сморщился:
— Да, конечно. Извините, денег мало, а у вас такие цены..., — он горестно вытащил из кармана несколько помятых мелких купюр.
Анна Николаевна усмехнулась:
— Все прогулял?
Паренек покраснел так, что его торчащие уши вспыхнули.
— Нет, что вы!? Меня в поезде обокрали, только карманы и не обчистили. На побывку к сестренке приехал, в интернате она. Хотел вот зайца купить.
Анну Николаевну будто облили холодной водой.
— Какую игрушку присмотрел?, — чуть слышно прошелестела она.
Солдат указал на небольшого ушастого зверька.
— Мне совсем немного не хватает...
Поднявшись на цыпочки, пожилая женщина достала с верхней полки огромного пушистого кролика. Подала пареньку и обронила через плечо:
— Леночка, пробей и принеси мне чек.
Сунув игрушку в руки ошарашенному солдатику бодро спросила:
— Голодный небось? — дождавшись его робкого кивка, потянула за собой.
— Пойдем в кабинет, у меня чай с бутербродами есть.
Леночка, недовольно поджав губы, проследовала на кассу. Быстро пробила покупку и обернулась к, тершей полы уборщице, бабе Любе.
— Чего это она так взбеленилась? Сергей. Знакомый что ли?
Бабка тяжело разогнулась и, опершись на швабру, печально покачала головой.
— Сергей — сынок Аничкин. В чеченскую войну сгинул, — перекрестилась широко. — Не дай бог матери такого пережить. Обозналась, видимо. До сих пор ждет, — сокрушённо махнула рукой, и вновь стала усердно тереть пол.
А в это время Анна Николаевна, усадив солдатика за стол, потчевала его горячим чаем с принесенными из дома бутербродами.
— Как звать-то тебя?, — поинтересовалась невзначай.
Паренек напрягся.
— Серегой. Вы же сами позвали. Я еще подумал может знакомая родителей.
Пожилая женщина поперхнулась горячим напитком:
— А родители где?
Сергей печально сморщился.
— Так, еще в прошлом году по пьянке в бане угорели. Мы здесь недалеко, в Андреевке, живем. В деревне дед остался. Как от служу заберу Светку, и к нему вернемся.
Анна Николаевна нахмурилась.
— А почему сестра не с дедом?
Солдатик помрачнел.
— Органы опеки забрали. У нее порок сердца. В интернате специализированном живет. У деда денег нет на лечение, да и силы уже не те.
Стараясь увести разговор от неприятной темы, пожилая женщина спросила:
— Ночевать-то где собираешься? Махнешь к деду в деревню?
Сергей тряхнул головой.
— Нет, не успею. Мне возвращаться в часть завтра. Переночую на вокзале. Договорился уже. Светку навещу и назад. Скоро дембель, косячить нельзя.
Анна Николаевна покачала головой.
— Не нужно на вокзал, холодно, еще замерзнешь. У меня остановишься.
Уши паренька вновь полыхнули.
— Нет, неудобно. У вас семья.
Женщина печально покачала головой.
— Нет у меня никого. Так, что не стеснишь.
Везя Сережу к себе в маленькой юркой малолитражке, Анна Николаевна до боли сжимала руль пытаясь не расплакаться.
Семья. Ей вдруг вспомнилось, как тогда, 20 лет назад, муж Леонид, узнав о гибели сына, молча собрал вещи и ушел. После развода она узнала, что у него молодая любовница и маленькая дочь. Смерть сына и предательство мужа буквально подкосили ее и, чтобы не полезть в петлю, с головой ринулась в работу.
В прошлом опытный бухгалтер она взяла ссуду в банке и купила прогоревший магазинчик игрушек. За несколько месяцев сделала его прибыльным, и пригласила на работу всех знакомых, кто оказался в трудной ситуации. Вот и баба Люба до сих пор приходит полы мыть, хотя давно пора дома в удобном кресле спину греть, но у нее на попечении двое внучат, вот Анна Николаевна ее и не увольняет.
— Сереж, а что сестрой то? — спросила пожилая женщина кормя парня ужином.
Тот нахмурился пытаясь не разреветься.
— Порок сердца у неё, нужна операция, а квот нет. Поставили на очередь, но, кажется, она не доживет, — он жалко всхлипнул.
Анна Николаевна погладила паренька по плечу.
— Можно я с тобой к ней завтра съезжу?
Парень напряженный кивнул.
— Ну, вот и славно. Ложись спать, я на диване постелила.
Все ночью женщина проворочилась без сна, раздумывая над печальной историей этого мальчика, а утром поднялась спозаранку, чтобы приготовить ему горячий завтрак.
Потом они ехали по весеннему городу к специализированному интернату, и Анна Николаевна с улыбкой смотрела на радостного Сергея, сжимавшего в руках огромного пушистого зверя. Но, когда на крыльцо им вытолкнули инвалидное кресло, съежившись в нем до синевы худенькой девочкой лет 12, хорошее настроение женщины улетучилось.
— Светка, привет! Посмотри, что я тебе привез, — Сергей нежно поцеловал сестренку, сунов ей в руки белого кролика и увесистый пакет с угощениями.
Обнимая игрушку девочка совсем сникла.
— Сережка, я домой хочу, — печально произнесла она и заплакала. — Плохо здесь, я уже и ходить не могу.
У Анны Николаевны перехватило горло, и она почти побежала ко входу, в здание. Сейчас она устроит заведующий грандиозный скандал, но в уютном кабинете хозяйки интерната ее пыл постепенно угас.
Симпатичная ухоженная женщина средних лет, меряя шагами тесное помещение, разводила руками.
— К сожалению, состояние Афанасьевой действительно быстро ухудшается. Своей очереди на операцию по квоте она, скорее всего, не дождется. Я разослала письма в благотворительные фонды, чтобы собрать деньги на платное лечение, но ответа пока нет.
На стол перед Анной Николаевной легла папка с документами.
— Я ведь не волшебница, у меня пол интерната таких, — печально вздохнула заведующая.
— А сколько нужно собрать? — голос Анны Николаевны упала до шепота.
Заведующая с минуты смотрела на нее хмуря брови. Потом быстро написала сумму на бумажке и подтолкнула ее пожилой женщине.
— Хотите помочь? — спросила с надеждой.
Анна Николаевна пожала плечами. Заведующая понимающе кивнула.
— Если надумаете, свяжитесь с ее опекуном, Михаилом Петровичем. Потребуется его согласие.
Когда женщина вышла на улицу к ребятам, на ее лице сияла улыбка. В ее голове созрел план.
— Пойдем, Сергей, нам пора.
Анна Николаевна потрепала захныкавшую Свету по плечу.
— Ну, ну, девочка, потерпи пожалуйста совсем немного. Все будет хорошо.
Посадив возвращавшегося в часть солдатика на поезд, пожилая женщина долго не уходила с перрона словно застыв с поднятой рукой, а потом опомнившись поспешила к выходу. Впереди было очень много дел.
Сначала она позвонила деду Сергея и Светы, а потом набрала своему давнему заклятому другу и конкуренту по бизнесу, Андрею Викторовичу. Когда на том конце послышалось знакомое алле, она бодро спросила.
— Ну, что, Андрей, твое предложение еще в силе?
Услышав удивленный возглас, улыбнулась.
— Нет, нет, дела идут отлично. Просто срочно нужны деньги. Еще у меня условие — все сотрудники останутся на своих местах.
Она мерила шагами тесную кухоньку.
— Да, да, и баба Люба тоже, у нее внуки на руках.
На минуту замерла и кивнула.
— Спасибо, Андрей. Завтра встретимся, подпишем бумаги.
Постояла с минуту, мысленно прощаясь со своим детищем.
— Не пропаду, пенсию мою никто не отменял, — подумала не весело и вздернула подбородок.
А через день, положив деньги за проданный магазин, на счет, Анна Петровна снова была в интернате. Взяла адреса благотворительных организаций, и принялась обивать пороги. Вырученной суммы не хватало, и она ходила благотворителям как на работу. Просила, убеждала, умоляла. Время таяло, а ее только кормили обещаниями.
Но однажды вечером, когда женщина по обыкновению составляла план завтрашних визитов, в квартире раздалась трель дверного звонка. На пороге стоял хмурый бородатый мужик лет 60.
— Это ты что ли Светкиной операцией занимаешься?, — недобро спросил он, и подтолкнув Анну Николаевну, ввалился за ней внутрь.
Женщина оторопела.
— Что это значит? Кто вы? — она откровенно запаниковала.
А мужик не разуваясь потопал на кухню.
— Я дед Серёги и Светы, Михаил Петрович. Ну, признавайся, что задумала? Знаю я вас, прохиндеев городских.
Анна Николаевна насупилась, ей не в чем было признаваться, да и разговаривать с этим мужланом совсем не хотелось. Она отвернулась к окну, всем своим видом давая понять, что никакого разговора не получится.
Мужик запыхтел на стуле, обвел взглядом чистенькую кухоньку, скользнув взглядом по висевший на стене фотографии молоденького солдатика, и хмыкнул.
— Сын что ли? — зашевелил мохнатыми бровями.
Не отрываясь от окна Анна Николаевна кивнула:
— На войне погиб, — прошептала осевшим голосом.
С минуту мужик посидел молча, и вдруг хлопнул на стол пухлый бумажный конверт.
— Я это, дом продал. Здесь немного, но сколько есть. Бумаги подписал, ты только не обмани нас, вступиться за девку некому.
Анна Николаевна подняла на него недоуменные глаза.
— Как продал дом? А сам куда же? А дети?
Мужик усмехнулся в бороду.
— Есть у меня развалюшка небольшая. К Серегиному возвращению подниму, подлатаю, а там мы вместе дом выстроим. Я еще в силе, — посмотрел на нее и жалобно скривился. — Лишь бы девку вылечить. Помоги, а — тяжело поднявшись, не прощаясь, потопал к выходу.
Как только дверь за гостем захлопнулась Анна Николаевна заглянула в пакет.
— Похоже недостающую сумму можно не искать, — пронеслась в голове радостная мысль, и она принялась пересчитывать принесенные деньги. Еще продаст машину, и девочку спасут. Анна Николаевна спешила как могла.
И через две недели, вжавшись от страха в кушетку, она уже сидела в столичном кардиологическом центре перед дверью в операционную и молилась. Когда к ней подошел улыбающийся хирург, силы совсем оставили пожилую женщину, и она тихонько заплакала.
— Светочка будет жить. Она поправится.
После месяца в реабилитационном центре они вместе вернулись домой.
— Теть, Ань, а поехали в деревню с нами? У нас классно. Лес и речка, — без умолка трещала уже окрепшая Света. — Чего вы здесь одна?
В ожидании возвращавшегося из армии брата, женщина забрала девочку к себе. Необходимости находиться в специализированном интернате больше не было.
— Встретим Серёжу, и отвезу обоих к деду, — думала женщина, улыбаясь. — Действительно, отдохну пару дней на воздухе, решу как дальше жить.
Солнечным июльским деньком старенький тарахтящий автобус высадил на окраине села живописную троицу. Долговязый паренек в военной форме обнимал за плечи худенькую светловолосую девочку, которая держала за руку миловидную полноватую женщину.
Растерянно оглядываясь, они топтались на остановке, когда вдалеке на сельской улице показался спешивший с огромным букетом бородатый мужик.
— Милые мои, дождался, — Михаил Петрович подбежал к приехавшим, и сграбастал в объятия всех разом.
Света с Сергеем кинулись целовать деда. Анна Николаевна улыбаясь стояла рядом. Она спрятала лицо в пахнувшем медовом букете полевых цветов, и вдруг отчетливо поняла, что не вернётся ни в какой город. И судя по взгляду брошенному на нее Михаилом Петровичем, ее никто туда не отпустит.
