Дело происходило в одном из довольно крупных посёлков, где жили в основном те, кто, как тогда говорили, «приехали в погоне за длинным рублём». Время было советское, посёлок промышленный, никто не догадывался, что через какие-то 10 лет он окажется на грани вымирания. Но на те времена, о которых я пишу, как раз приходился самый пик его расцвета.
Именно в этот посёлок получила направление после окончания культпросветучилища моя троюродная сестра Аделина, которую все называли просто Ада. Была она девушкой симпатичной, бойкой, за словом в карман не лезла. На новом месте ей дали комнату в двухкомнатной квартире. Во второй комнате уже проживала девушка по имени Таня, которая приехала месяцем раньше, тоже недавняя выпускница, только медицинского училища. Девушки быстро нашли общий язык и сдружились, тем более что обе были примерно одного возраста. К моменту приезда Ады Таня уже работала медсестрой в поселковой больнице, ну а Аду взяли на ставку в дом культуры.
Очень скоро на Аде была организация всех мало-мальски значимых мероприятий, в том числе концерт, посвященный очередной годовщине Великого Октября. Во время одной из репетиций, которые Ада посещала в рамках подготовки к концерту, она познакомилась с очень интересным, по её мнению, мужчиной. Эдуард уже год трудился инженером по технике безопасности на местном ГОКе (горно-обогатительном комбинате), был, по его словам, «холост и совершенно одинок».
От одиночества он спасался участием в самодеятельности, весьма недурно исполнял романсы. Ада как раз зашла в зал, когда мужчина задушевно выводил «умру ли я, ты над могилою гори, сияй, моя звезда». От томного взгляда мужчины и его бархатного голоса у девушки коленки задрожали, что, видимо, не ускользнуло от глаз Эдуарда. После репетиции он не ушёл, дождался, когда у Ады закончится рабочий день и предложил немного прогуляться.
Аделине было всего 20, такие серьезные мужчины на неё внимания раньше не обращали. Роман завертелся стремительно.
Таня предупреждала подругу:
— Адка, не теряй голову! И вообще, будь осторожна, много их тут таких, якобы неженатых! Я в своей гинекологии насмотрелась, столько абортов, даже на практике в городской больнице столько не было!
Но Ада только счастливо улыбалась:
— Мой Эдинька не такой! Летом поедем к его маме знакомиться, а осенью свадьбу сыграем.
— Да? Сам говорил или ты придумала? – Таня, насмотревшаяся за три месяца работы разного, вздыхала совершенно по-женски, — Сам? Ну, дай-то Бог, чтобы я ошибалась.
Так, в любовном угаре промчались четыре месяца. На 8 марта Эдуард пришёл с шоколадкой и плюшевой собачкой, а у Ады для него тоже подарок:
— Эдинька, у нас будет малыш! Представляешь? Я так счастлива! Вот твоя мама, наверное, обрадуется!
Эдуард, услышав новость, остолбенел, а потом, то бледнея, то краснея, заявил:
— Какой ребёнок, о чём это ты? Не может такого быть! Я считал безопасные дни! И вообще, — он отвернулся, — У меня в Новосибирске жена и трое детей. Чего им в этой якутской глуши делать? Вот и решили, что они дома останутся, а я деньги поеду зарабатывать.
— Но как же так, Эдинька, — Ада растерянно смотрела на мужчину, — Ты ведь сам говорил…
— Ну, говорил, и что? Чего не скажешь, чтобы вас в постель затащить? По другому-то не дадите. И не вздумай ей писать или звонить, она в курсе, сама мне сказала, мол, найди себе для здоровья какую-нибудь дуру.
— Как же так? Зачем ты мне врал? – Ада ничего не могла с собой поделать, слёзы катились по её лицу практически градом, — Да если бы я только знала!
— Вот, — Эдуард порылся в кармане, выудил и протянул ей десятирублевую бумажку, — Избавься от ребёнка, делов-то!
Убивать ребёнка Ада категорически отказалась:
— Он уже есть! Это же убийство, получается!
— Ну а это, милая, уже только твои проблемы, — Эдик сунул деньги обратно в карман, — Это ещё доказать нужно, кто отец, мало ли с кем ты ещё гуляла.
Развернувшись, «интересный мужчина» ушёл, не забыв захватить и шоколадку, и плюшевую собачку, чего добру пропадать?
Таня, узнав о случившемся, даже не стала упрекать, мол, я же предупреждала. Она уговаривала подругу избавиться от ребёнка, пока ещё есть время:
— Не затягивай. Ещё чуть-чуть, и всё, поезд ушёл. Ты молодая совсем, безмужняя, слухи пойдут, заклюют.
Но Ада уперлась:
— Малыш не виноват, что его отец скотина. Буду рожать. До декрета доработаю, а там подумаю, может, к родителям вернусь. Видно будет.
Таня только рукой махнула:
— Смотри сама, тебе жить.
Почти до самого декрета о положении Ады никто не узнал, живот был практически незаметен, а обе девушки крепко держали язык за зубами, как и гинеколог, навидавшаяся таких как Ада десятками.
Если подумать, то Таня была не права, клевать и осуждать девушку в этом посёлке никто бы не стал, просто-напросто потому, что люди все были приезжие, временные, и никому не было дела до Ады и ожидаемого ею ребёнка.
Тем временем, к рождению ребёнка готовилась и другая женщина. Была у них в посёлке семья, муж, имя которого забылось за давностью событий, был главным инженером на том же ГОКе, где работал Эдуард, его жена Мария заведовала центральным (и единственным) универмагом. Жили они хорошо, муж жену обожал, буквально на руках носил и пылинки сдувал, да и она супруга своего если не любила так сильно, как он её, то уж уважала точно.
Только одно их печалило, отсутствие детей. Что было этому причиной я не знаю, придумывать не хочу, но к моменту описываемых событий Марии стукнуло уже 35. Как раз той весной было объявлено, что в семье главного инженера осенью ожидается первенец, все вокруг поздравляли Марию и её мужа. Никто не знал, что никакой беременности не было, а была Раиса, мать семерых детей и ожидающая сейчас восьмого.
У Марии и Раисы был договор, что когда ребёнок родится, та передаст его на воспитание семье Марии, ну а взамен получит энную сумму на руки. Гинеколог и её медсестра были в курсе предстоящей сделки, ничего плохого они в этом не видели. Я не буду давать оценку этим действиям, пусть каждый решает сам. Просто примем как факт.
Ада доработала до середины августа, потом, как и планировала, ушла в декретный отпуск. На работе эту новость приняли на удивление хорошо, заведующая домом культуры даже пообещала похлопотать, чтобы им с ребёнком выделили отдельное жильё. Но Таня сказала:
— Как ты одна будешь? А так хоть я тебе помогу, ты мне давно как сестра.
Не знаю почему, но Ада так и не решилась признаться своим родителям в том, что они скоро станут дедушкой и бабушкой. Я их прекрасно помню, думаю, особо упрекать дочь не стали бы, наоборот, помогли бы. Но, что было, то было, причины сейчас Ада и не помнит, говорит, «просто так получилось».
И вот конец сентября, в родовой палате лежат трое: Раиса, Ада и Мария. Причём о том, что Мария вовсе не беременна, Ада не в курсе, Таня хоть и была её близкой подругой, но умела молчать.
Как обычно это бывает по закону подлости, схватки у Раисы и Аделины начались почти одновременно. Отдельной акушерки в больнице не было, её роль исполняла Таня, роды принимала штатный гинеколог больницы. Они с ног сбились, бегая между двумя женщинами, схватки у тех происходили чуть ли не в унисон. Наконец, Раиса родила мальчика, закричавшего сердитым басом, а буквально через полчаса возвестил о своём появлении на этот свет и Адин сын.
Наконец, все угомонились, утомившиеся роженицы были зашиты, умыты и отвезены в палату, где благополучно заснули. Врач и Таня устало сидели в предбаннике операционной, где на столе лежали два спеленатых мальчика. И тут к ним заглянула Мария, которая извелась в ожидании «своего» ребёнка. Она подошла к новорожденным и спросила:
— Который из них мой?
Врач и Таня переглянулись, а потом первая спросила:
— Ты прикрепила бирки?
Таня, понимая, что она совершила что-то не то, растерянно покачала головой:
— Нет…
Мария осмотрела обоих мальчиков и заявила:
— Я вот этого возьму.
Таня вскочила:
— Подождите, так нельзя! Вдруг это сын Ады?
Мария пожала плечами:
— Ну и что? Какая разница? Вы же сами запутали, что мне теперь делать? Как прикажете отличить, кто мой, а кто чужой?
Медички молчали, не находя слов, а Мария, почувствовав их замешательство, уверенно постановила:
— В общем, я забираю этого, и ничего не знаю.
Возразить было нечего. Оба ребенка были похожи, с редкими светлыми волосиками, с одним ростом и весом. А, может, их и не измерили ещё, не знаю, по крайней мере, через много лет Ада именно такими словами объяснила то, что кто из мальчиков чей сын, определить не смогли.
Когда утром принесли детей на кормление, Раиса вышла из палаты. Мария пыталась дать ребенку принесенную смесь, но тот не брал соску, а жалобно плакал. Ада, у которой молоко пришло сразу, даже рассасывать не пришлось, предложила:
— Давайте я и вашего покормлю, мне не жалко.
Вскоре женщины выписались, Мария с сыном Сашей, Ада с сыном Егоркой, и Рая, соответственно, с деньгами в конверте и справкой, что её ребёнок умер. Мария быстро сориентировалась, договорилась с Адой и каждый день прибегала к ней за «лишним» молоком, а иногда приносила и малыша, чтобы он поел, «не отходя от источника питания». Ада держала чужого малыша и умилялась, какой хорошенький, какой родной, как на её Егорушку похож.
Брать деньги за молоко Ада категорически отказалась, но, вспомним, кем работала Мария – заведующей универмагом – то есть помощь Аделине выражалась в одежде для неё самой и малыша, манеже, хороших игрушках. И да, ещё одну вещь сделала Мария для Аделины, правда та об этом узнала гораздо позже: попросила мужа уволить Эдуарда. В работе инженера по технике безопасности нюансов много, всегда можно найти, к чему придраться.
Когда мальчикам было по полгода, Сашенька полностью перешёл на смеси, но отношения женщины продолжали поддерживать. Однако через год семья Марии приняла решение возвращаться в родные места, тяжелый климат Якутии ребёнку не подходил. Адреса своего Мария Аде не оставила, рассудив, что ни к чему это всё.
Егорке исполнилось полтора года, Ада отдала его в ясли, а сама вышла на работу. Они так и жили в одной квартире с Таней, с которой действительно сроднились, были ближе, чем сёстры. Таня часто смотрела на маленького Егорку, выискивая в нём черты Ады или хотя бы Эдуарда, но, как назло, находила только черты Раисы и её беспутного пьяницы-мужа.
Правда, нужно признать, что вполне себе симпатичные черты.
Через пять лет Таня вышла замуж за одного из приезжих, один за другим у неё родилось двое детей. Еще через пять лет они всей семьёй уехали на родину мужа. Расставаясь, женщины плакали и обещали не терять друг друга из виду.
А еще через пару лет, когда Егорке исполнилось 14, начала рушиться страна, а вместе с ней и цветущий некогда посёлок. Добыча олова и сурьмы стала нерентабельной, золото и платина шли не как основные, а только как сопутствующие руды, поэтому платить скоро перестали, специалисты начали разъезжаться, а посёлок — хиреть прямо на глазах.
Родители, которым Ада призналась-таки в рождении внука, когда тому исполнился уже годик, стали звать дочку домой. Та, недолго думая, согласилась.
Егор вырос хорошим парнем, только слабовольным и оттого немного беспутным. Он легко попадал под влияние, особенно плохое, рано начал курить и выпивать. Сама Ада в 36 неожиданно для всех вышла замуж, родила дочек-близняшек и на сына времени почти не находила. И если бы не её отец, который старался восполнить внуку и отсутствие отца, и невнимание матери, то мальчик мог и по кривой дорожке пойти, по крайней мере, многие из его дружков свернули именно в ту (вернее, не в ту) сторону. Но трудный порог был преодолен, Егор всё-таки нашёл свою дорогу, остепенился, в 28 лет женился, родились дети.
В 2014 году Аделина получила письмо. Официальное, из нотариальной конторы. Её извещали, что некто (фамилия) Эдуард Маркович скончался и оставил завещание, по которому всё его движимое и недвижимое имущество переходит его единственному сыну, если то, что он его сын будет доказано официально. Сумма наследства была внушительной, свои обиды на Эдуарда Ада давно забыла, поэтому с радостью согласилась, чтобы Егор прошёл все необходимые процедуры. Единственное, её смущала формулировка «единственный сын», ведь, как она помнила, помимо Егора у мужчины было трое детей, но она быстро выкинула это из головы, какое её дело?
Результаты были для неё ошеломительными, Егор не сын Эдуарда. Ада же в отцовстве не сомневалась, у неё до Эдуарда вообще не было мужчин, да и после долгое время тоже. Она настояла на повторном анализе в другой лаборатории, но результат был тот же, 0%. И тогда она сделала единственно возможный вывод, и сдала пробу сама. Оказалось, что она не мать собственного сына!
Ада вспомнила своего подопечного Сашку, которого она кормила целых шесть месяцев и который казался ей таким родным. По всему выходило, что именно тот её сын, ведь других детей тогда больше не родилось, только эти двое. Координат Марии у Ады не было. Тогда она позвонила Тане.
Таня плакала навзрыд, каялась. Говорила, что искренне надеялась, что Мария тогда взяла всё-таки нужного ребёнка, а не Адиного. Сказать, что Ада была раздавлена открывшимися обстоятельствами, значит, ничего не сказать.
Сашку нашли, это оказалось несложно, зная имя, фамилию, дату и место рождения. Его родители, которых он считал родными, несколько лет как умерли. Провели экспертизу, которая показала, что он сын Ады и Эдуарда. Мужчина вступил в права наследства человека, о чьём существовании никогда даже не подозревал.
С родной матерью, Аделиной, он изредка общается, поздравляет её с праздниками. А вот со своим молочным братом Егором крепко сдружился, называет братом. С Таней Ада продолжает дружить, может из-за того, что живут они на разных концах страны и общаться в интернете легче, чем глядя друг другу в глаза. Где сейчас Раиса и её большая семья, никто узнавать не захотел, Егор твёрдо сказал:
— У меня одна мама, я её люблю и другой мне не нужно. Та, которая меня продала за деньги, не интересует.
Так и живут. Ада признаётся:
— Нет у меня к Сашке тех чувств, которые есть к подменышу. Просто как данность, да, я его родила, кормила. И всё. Был маленьким, я к нему тянулась, сама того не осознавая. А сейчас... Я – моральный урод, да?
Нет, Ада, нет, никакой ты не урод…
Автор: Хихидна
