Случай этот произошёл со мной в августе 1989 года. Я десятилетним пацаном наслаждался привольем, гостя в деревне у деда с бабушкой (царствие им небесное). Начался период затяжных дождей. Деревню накрыла гроза. На улицу носа не высунешь. Темный вечер. Старики уже легли спать, а мы втроём — тётка, её сын, и я, коротали время за просмотром телепередач по старенькому чёрно-белому телевизору.
Именно тогда я впервые ознакомился с фильмом — ВИЙ. Происходившее на экране произвело сильный, незабываемый эффект.
Когда кинолента закончилась, я вдруг осознал, что переполнен не только впечатлениями. Мне сильно приспичило в избу-читальню, то бишь в туалет. И не по мелкой надобности, а по большому поводу. А это вам не городские удобства посещать! Здесь деревенская романтика и колорит.
Поход в уборную, это порой, целое приключение. Ведь в любую погоду надо переться в скворечник, который у нас находится за коровником. А путь туда проходит под длиннющим навесом, где у деда сложены различные материалы, от поленьев до жердей. Там и днём-то пробираясь среди нагромождений легко споткнуться, а уж ночью-то...
Надо сказать, что накануне в деревне представилась одна вредная старушка. Ну прям «божий одуванчик»: при жизни допекала всех, проклинала и сквернословила, была глазливой, среди местных слыла злыдней, ведьмой. Не только ребятня, но и многие взрослые остерегались её, обходили стороной.
Гроза ещё громыхала, пронзая темень яркими сполохами, но тучи уже иссякли. Ночь наполнилась звуками падающих капель и свежестью дождя. Где-то невдалеке выли собаки. Набравшись мужества, я выглянул из веранды в темноту двора. Только намерился сделать первый шаг, а тут сзади тётка шуткует и с ехидством говорит: «Ща племянничек присядешь ты туалете, а та старуха тебя из дыры в полу за задницу схватит и вниз утащит».
Тётка, ещё та шутница. А я в тот миг буквально всем животом почувствовал, что двигаюсь прямиком в объятия нашей местной панночки. Если бы можно было перетерпеть, то не пошёл. Но, желудок упрямо требовал не игнорировать его настойчивые позывы. В общем, взял я младшего братишку на стрёме постоять.
Однако мелкий тут же стреманулся, и не пошёл дальше веранды. Дальше, в неизвестность мне пришлось идти одному.
Добравшись в потёмках через двор до навеса, я припомнил, что внутри имеется «лампочка Ильича». Однако лампочка, ярко вспыхнула и перегорела, оставив меня ослепшего от вспышки, между нагромождениями разного хлама и досок.
Дальше пришлось пробираться по памяти, нащупывая впереди себя дорогу носком калоши, которая была размеров на десять больше моей ступни. С трудом дошёл до нашего скворечника. За долгие годы активной эксплуатации, это чудо архитекторы основательно вросло в землю, и его дверца уже тогда была мне впритык по высоте, то есть заходить— выходи́ть, можно было только пригнувшись.
Поднявшись на подмосток, я открыл дверь. К тому моменту моему терпению уже подошёл предел.
В этот миг всплыли напутственные слова тётушки, и тут же воображение стало рисовать притаившуюся где-то в темноте умершую старуху. Усилием воли я прогнал эти мысли, однако внутри туалета отчётливо почувствовал постороннее присутствие. Ибо я дышал, и оно дышало. Я замер, а оно продолжало дышать.
Но тогда я эти звуки списал на своё разыгравшееся воображение. Но, как оказалось, зря…
Долго вглядывался в темень уборной, но ничего не увидел. Короче, решил я зайти задним ходом, и быстро сделав дело, убраться оттуда подобру-поздорову. Ну, как говорится, сказано — сделано. Ежемоментно ожидая контакта с притаившейся панночкой, спускаю штаны. А затем в затейливой позе шахматного коня, шоркая большущими калошами, умудряюсь-таки сдать задним ходом в скворечник, и притормозить у пьедестала. Осталось всего ничего, лишь присесть. Ещё немного. Ещё чуток и…
В этот момент ОНО замерло, перестав дышать… И тут откуда-то снизу (мне показалось из глубин ада), неожиданно раздаётся истерический смех —Кха-кха-кха-хаааа. Одновременно с этим что-то начинает ожесточённо хлестать по моим голым ягодицам.
В тот же миг я похудел на всё, какие только можно, килограммы. Сердце бешено забилось, а в голове заметались мысли. Мне всего 10 лет. Ещё толком не пожил. Грехов никаких не наделал. А меня уже тянуть в ад. Господи! За что?
Детское сознание устремилось навстречу к беспамятству, и уже, находясь у самого его края, я услышал звонкий спасительный первый НАБАТ. Это был заполошный крик, раздавшийся из-за стенки курятника. Посреди ночи внезапно начал горланить наш длинношпорый красавиц петух. Молодец! Помогает, отпугивает нечисть!
Вынырнув из полуобморочного состояния и, попутно выбив головушкой верхние дощечки над дверью скворечника, я выпал из этой хлипкой конструкции наружу, потеряв калоши. Удар головой был стремительный как пуля, и очень сильный, аж искры посыпались из глаз, ослепив меня на мгновение.
Всё! Свобода! Я смог вырваться!
Да, как бы не так!
Дальше события бурно развивались как в фильме, когда старая ведьма оседлала Хому, и стала колошматить его по спине. Я, оглушённый и ослеплённый вывалился из туалета, и с размаху приземлился на карачки. И тут нечисть оседлала меня, вонзив в кожу острые когти. Всё это сопровождалось непрекращающимся потусторонним смехом.
Как раскат грома, грянул второй НАБАТ —наш петух снова разразился криком. Вы знаете, желание жить у детей, ничуть не меньше, чем у взрослых. В этот миг, показавшийся вечностью, я очень сильно помолился. Первый раз в жизни. От чистого сердца. Во спасение души. И очень сильно захотел услышать третий НАБАТ.
При этом понимая, что самому не стоит плошать, я продолжил борьбу за свою жизнь. Спотыкаясь и ударяясь в темноте о поленья и деревяшки, с клокочущей ведьмой на спине, я упорно рвался вон из-под навеса к уличному свету.
Одномоментно, во всех ближайших к нам дворах, завыли и залаяли собаки. Братишка, услышав шум и гам, мои вопли и стоны, жуткие крики из ада, со страха затворил дверь веранды и смылся домой. А там, в панике заявил тётке, что я ВСЁ. Нет меня больше, сожрали упыри и вурдалаки.
Я тем временем не в силах скинуть со спины упорную ведьму, преодолевал последние метры к свободе. На четвереньках, со спущенными штанами, которыми словно конь был стреножен, упрямо продолжал двигаться вперёд, распространяя вокруг запах испуга.
Последние метры и выход к свету звёзд сопровождались рядом чрезвычайных обстоятельств. Земля была мокрой и скользкой после дождя. По ней мои руки отчаянно разъезжаются в стороны. Затем следует такой же отчаянный толчок спаренными ногами. Далее длящийся целую вечность, короткий полёт. С переворотом. Казалось, время замедлилось.
Во время полёта прозвучал третий НАБАТ. Охватывает ощущение, что я наконец-то спасён, и возникает сильное желание взглянуть в глаза прокля́той ведьмы. Приземление. Тет-а-тет. Я гляжу колдунье в глаза. Она смотрит в мои, и при этом продолжает демонически хохотать.
Моё сознание и зрение стали фокусироваться. Реальность объяла расплывшееся пространство. Жуткий смех стал трансформироваться и превратился в кокотание. А образ ведьмы приобрёл неожиданные черты. На меня смотрит — КУРИЦА.
Её маленькое сердце было напугано так же, как и моё. Вкупе со слепотой во тьме, она пострадала не меньше меня. Заплутав вечером и не успев в курятник, она нашла себе укрытие от дождя в туалете, и мирно спала там на дощечке, когда неожиданно во тьме на неё опустилось что-то мягкое.
Ну а дальше, если излагать случившееся с её стороны, то она отчаянно рвалась к свету, под призывный крик петуха. Да-да, это он не по мне горланил набатом, а беспокоился за неё. Спотыкаясь, с распущенными крыльями, недовольно кудахча, она убежала куда-то под амбар.
Я же наконец смог подняться, натянуть штаны. Затем отмыл руки и колени в умывальнике, и направился к дому, откуда из окна на меня смотрели четыре пары перепуганных глаз.
