Фёдор служил по дворницкой части. Мёл значит, двор на Большой Мясницкой. Там, знаете, где три дома парт работников стоят. И двор у них закрытый с воротами и пропускной системой. Жил Фёдор в маленькой каморке. Где и проживали с ним его близкие родственники, собака Ну-ну и два кота. Один по имени – Ммммм, второго звали – Нннннн. Вы наверное уже догадались, что Фёдор был немой. Это вообще-то нонсенс. Если глухо-немой, то возможно, а если просто немой, то значит мама в детстве головкой об порог уронила или ушное воспаление перенёс, а к врачам не отнесли.
Короче говоря, неважно. А важно то, что Фёдор был мужчина тридцати-пяти лет, огромного телосложения, ручищи как грабли, лицо как у грабителя банков и нежнейшая духовная организация. Что, как раз не нонсенс, а скорее несчастье. Потому то, смотрительница домов и издевалась над ним, как могла. Агафья Тихоновна была дамой мерзкого характеру, скандальной души и голоса способного перекричать милицейскую сирену.
Денег она Фёдору не доплачивала, оставляя себе львиную долю собираемого с жильцов налога на уборку. Так что, дворник жил впроголодь, чего нельзя сказать об его питомцах. Тем он покупал на свои гроши самое лучшее. Котов Мммм и Нннн он никогда во двор не выпускал.
Боялся, чтобы их не поцарапали и покусали дворовые. А собачку свою субтильного сложения и огромных детских глаз таскал с собой на длинном ремешке, и она скрашивала его длинные дни с метлой в руках.
Вы удивитесь, но Фёдор был поэт. Не в душе, а прямо на бумаге. И писал давно. Только стеснялся показать кому. Но однажды набравшись храбрости отнёс в издательство одной интернет-газеты. А если точнее, то очень большого литературного журнала. Когда он появился там с одним листочком в руках, и долго пытался жестами и заранее приготовленным объяснением на бумаге рассказать в чём дело, то естественно ничего не добился ничего, кроме смеха.
Огромная, нескладная фигура, старая одежда и запах мусора вызывали у служащих сидящих за компьютерами насмешки. Так над ним и издевались, пока совесть не проснулась у одной одинокой и очень образованной дамы, служившей корректором. Она подошла к нему, и взяв за рукав старенького кожуха подвела к своему столу, а потом забрав листок со стихами села на своё место, усадив Фёдора напротив.
Фёдор снял картуз и нервно крутил его в своих больших тяжелых ладонях. Он взволнованно всматривался в лицо его благодетельницы. И оно изменялось на его глазах.
Вдруг перед ним оказалась маленькая девочка с большими наивными глазами.
-Боже мой, сказала она и посмотрела на Фёдора. А вы не могли бы завтра принести ещё? Я хочу прочесть. А это я сейчас же отнесу к редактору.
Фёдор вскочил и побежал, забыв про всё на свете. Потом вернулся и попытавшись сказать – спасибо, пошел мести свой двор.
Служащие смеялись над женщиной-корректором, и никто из них не пожелал даже прикоснуться к листку со стихами Фёдора. Так что, Лиза сама пошла к редактору, и выдержав град ругани по поводу бездарности работников, авторов и нехватки денег и времени, молча положила листок на стол. Редактор взял в руки и прочёл первые строчки вслух и улыбаясь. Потом улыбка сползла с его лица и дочитал он молча.
-На первую страницу, сказал он не глядя на Лизу, и пока без всякого аванса. Мы молодым не платим. И крикнул ей в спину. И пусть принесёт всё, что у него есть.
Назавтра Лизонька тихонько вложила в грубую ладонь Фёдора несколько бумажек. Она наклонившись к его уху объяснила, что это аванс выдан ему в счёт следующих публикаций. Фёдор заплакал и принялся целовать её руки. Откуда было ему знать, что его благодетельница делится с ним своим мизерным жалованием.
Но принесённая папка пошла по рукам. Слух о его стихах разнёсся по конторе. Клерки сидевшие за компьютерами притихнув читали строки и им казалось, что лепестки роз вдруг заполнили опостылевшее учреждение, а воздух наполнился благоуханием амбры.
-Боже мой, сказала одна из дам. Неужели это его? Не может быть. Ведь это так прекрасно, а он такой мерзкий.
Стихи нельзя было украсть и присвоить. Как нельзя украсть и присвоить яйцо Фаберже. Вернее, украсть можно, но нельзя объявить его своим изделием, настолько необычен и прекрасен был слог.
Фёдор стал частым посетителем этого издания. Его стихи шли на ура. Читатели требовали ещё и ещё. И ему даже стали немного платить. Чему он очень радовался. Но однажды ведомость оплаты случайно попала в его руки. И когда он раскрыл её, то увидел, что сумма выданная ему была больше чем та, которую написали на бумажке.
Фёдор долго сидел в своей маленькой каморке обхватив голову руками. А рядом с ним сидели два кота и собачка по имени Ну-Ну. Они никогда раньше не видели, чтобы Фёдор плакал. А на утро…
На утро в скучную, душную контору, где работала корректор Лизочка вошли два разносчика цветов, и молча, ничего не говоря обставили весь её стол вокруг большими корзинами с полевыми цветами. И все работники издательства сбежались и став на колени рассматривали эту красоту.
Фёдор отдал за эту прелесть все свои заработанные гроши. А когда он возвращался к своей метле, то Агафья Тихоновна стояла посреди двора и издавала звук напоминающий паровозную сирену.
Оказалось, что собачонка Фёдора выскочила вслед за ним во двор, и умудрилась отложить несколько сюрпризов прямо посреди лестницы в подъезд, на которые и наступил туфлями из крокодиловой кожи народный депутат Ермило Прокопыч.
Агафья ткнула Фёдору в лицо собачонку и тот прижал её к своей огромной груди.
— Чтобы духа её здесь не было, верещала Агафья. Чтобы утопил сегодня же, а видео переслал мне по телефону. А иначе вон отсюда. На улицу.
Фёдор краснел и краснел лицом. Потом ничего не возражая и не отвечая на бесконечный крик Агафьи поднял метлу и размахнулся ей со всей своей силы. Всего одной рукой – левой, ибо в правой была собачка Ну-Ну.
Агафья Фёдоровна закрыв голову руками и прекратив визжать присела и очень вовремя. Потому что, древко метлы ударилось о дерево позади неё с такой силой, что тысячи мелких деревянных осколков разлетелись как шрапнель.
Фёдор вошел в свою комнатушку, и собрав свои нехитрые пожитки посадил котов и Ну-Ну в один заплечный рюкзак и ушел. Вслед ему доносилась ругань и обещание вызвать полицию.
Фёдор шел куда глаза глядят, ибо идти ему было некуда. И вскоре он уткнулся в двор загороженный большими воротами на электронном запоре. Он уже хотел развернуться, как вдруг…
Как вдруг до него донеслось:
-Господи, Господи, ты услышал мои молитвы, и ворота раскрылись. Большая полная женщина вылетела, и схватив Фёдора за руки стала быстро объяснять ему, что очень давно ищет дворника. Она провела его внутрь большого и тихого двора, и показала вполне приличную комнату с мебелью и даже телевизором. Потом выяснив, что Фёдор немой стала говорить, что у неё есть знакомый профессор, который обязательно посмотрит его.
Фёдор промычав что-то снял с плеча рюкзак и из него высунулись три мордочки. Фёдор хотел на пальцах объяснить, что у него есть животные, но не успел.
-Господи. Господи, сказала полная женщина по имени Светлана Поликарповна, а по-простому – Поля.
Слава тебе Господи, вы хороший человек и раз у вас есть свои, то и моих не обидите. И она подмигнув ему рассказала, что подкармливает секретно дворовых котов.
-У нас на Патриарших, тараторила Поля, все животных любят. Так что начинайте, и она сунула ему в руку для обустройства месячную зарплату. Фёдор раскрыл ладонь, и увидел множество бумажек. Так много, как он ещё никогда не получал.
-Это на первое время, улыбнулась Поля. Потом, если будете хорошо работать, я обязательно увеличу зарплату.
Фёдор обнял Полю и взяв ключи пошел устраиваться в своём новом жилье. Он выпустил котов и Ну-Ну, и разложил на столе старенький ноутбук. Лизочка теперь учила его печатать стихи прямо в компьютере. По выходным.
Фёдор счастливо улыбался. Вскоре они встретятся. И теперь то, уж всё точно будет хорошо.
Потому что, на Патриарших, все истории заканчиваются хорошо.
Автор: Олег Бондаренко
