Мать известного психолога Роберта Дилтса в 1978 году заболела раком груди. Ее лечили, но результата не было. В 1982 году Патрисию Дилтс выписали домой на четвертой стадии заболевания. Роберт решил: раз уж он сумел оказать помощь стольким посторонним людям, своим клиентам, почему он не может попытаться помочь собственной матери?
Дилтс буквально заперся с матерью в доме на несколько дней и в процессе работы сделал одно из важнейших открытий в психологии. Он обнаружил причины, по которым люди сами не позволяют себе изменить свою жизнь к лучшему. Дилтс назвал это «ограничивающими убеждениями», или «вирусами сознания». Их оказалось три.
«Сынок, — сказала Патрисия Дилтс, — Я понимаю, что ты очень ко мне привязан и не хочешь, чтобы я умерла. Но никто и никогда не вылечивался от рака 4-й стадии, тем более врачи сказали, что ничего уже сделать нельзя».
Это — первое ограничивающее убеждение, которое Дилтс назвал «безнадежность». Раз никто и никогда чего-то не смог, то и я не смогу. Есть варианты: «ни одна женщина этого не может», «никто не в этой стране так не может», «ни один наш пенсионер…» и так далее. Но Дилтс не был бы гениальным психологом, если бы не догадался, и довольно быстро, как можно справиться с безнадежностью: надо найти исключения. Он принес матери вырезки из газет, выписки из медицинских журналов, записи телепередач о людях, которые излечились от тяжелых болезней неожиданно и необъяснимо для врачей. Такие случаи действительно есть, и они описаны.
Но дальше дело застопорилось: Дилтс столкнулся со вторым типом «вируса сознания» — беспомощностью. «Да, конечно, — сказала его мать, — такие люди есть. Но они — особенные, это исключения. Я не такая: я обычная, старая, слабая и больная женщина. Я не смогу то, что получилось у них, у меня нет на это ресурсов».
Но и это оказалось возможным преодолеть: Роберт Дилтс, который считал, что у любого человека есть неограниченный ресурс, напомнил матери, как когда-то давно их семья жила бедно и впроголодь, но она всегда находила выход из ситуаций, казавшихся безвыходными, по принципу «глаза боятся, а руки делают». Когда Патрисия Дилтс вспомнила один за другим эти эпизоды, она приободрилась, и ей стало лучше. Но ненадолго.
На их пути возникло последнее препятствие — третье и самое неочевидное ограничивающее убеждение. Дилтс назвал его «никчемностью».
Его мать долго отказывалась говорить об этом, но, наконец, сказала: «Ты помнишь свою бабушку, мою мать?» — Да, помню. — «А помнишь, от чего она умерла?» — От рака груди. — «А ее сестра, моя тетя, от чего умерла она?» — От рака пищевода, кажется. — «Я очень любила и свою мать, и тетю. Я ничем не лучше их. Если они умерли от рака, почему же я должна поправиться?»
Дилтс обнаружил, что преданность семье, родителям и старшим родственникам — хорошая, в общем, черта — может сыграть с человеком злую шутку. Для его матери выздороветь в ситуации, в которой ее собственная мать умерла, было равносильно предательству. Раз так жили наши предки, а мы их любим, значит, так будем жить и мы. Короче, «никогда не жили хорошо, нечего и начинать». Знакомо?
Преодолеть это препятствие было труднее всего. Но Роберт Дилтс догадался, как это сделать, и теперь мы тоже можем воспользоваться его открытием.
«Подумай хорошенько, — сказал он матери, — А хочешь ли ты, чтобы моя сестра, твоя дочь, если она вдруг когда-нибудь заболеет раком, сказала: раз моя мать умерла от этого, то я тоже должна умереть, ведь я так ее люблю?» — Что ты такое говоришь! — возмутилась Патрисия Дилтс.
— Ну так подай ей хороший пример. Если ты сейчас решишь поправиться, то и она, заболев, скажет себе: моя мать сумела выздороветь, и я сумею.
Ресурс для преодоления никчемности лежит в будущем. Дети копируют своих родителей. Если сейчас мы не найдем новую модель поведения, которая позволит нам прожить еще 25 лет с удовольствием и пользой для себя и для других, а сядем на лавочки доживать и жаловаться на жизнь, демонстрируя следующему поколению безнадежность, беспомощность и никчемность, то и наши дети, которые нас очень любят, в 50 скажут себе: мы ничуть не лучше наших отцов, которые в 50 стали стариками.
А что до матери Роберта Дилтса, то она, конечно, все равно умерла. Спустя много лет и совсем от другого.
