Отпуск Егору предоставили в начале июля. Сослуживцы похлопывали его по плечам, не скрывая зависти, давали советы, как лучше провести этот месяц. Одни советовали поехать по туристической путёвке, другие отчаянно доказывали, что нужно без сомнения отправляться к морю. Егор на советы товарищей лишь улыбался, соглашаясь со всеми предложениями, а в глубине души думал о сокровенном, известном только ему желании: провести отпуск в родной деревне, где прошло его детство. В последнее время всё чаще стал вспоминаться родительский дом. Особенно им овладевали такие мысли перед сном. Появлялись видения деревенских домиков, ватаг босоногих мальчишек, снующих по улице. Вставал образ отца и матери, стоящих рядышком у калитки дома.
Придя домой, Егор не мог решиться начать разговор с женой об отпуске. Ходил по комнате, изредка поглядывал в её сторону, и подыскивал удобный момент, чтобы рассказать о своих намерениях. Уже после ужина, когда жена мыла посуду, он сказал: "Ксюш, я, наверное, поеду завтра в «Селезнёвку».
-Куда, куда? В Селезнёвку? Это где же? — от удивления у Ксении чуть не выскочила из рук тарелка.
-Ну что ты прикидываешься? — обиделся Егор. — Селезнёвку не знаешь?
Жена всплеснула руками: «Ах, вот ты о чём. На родину значит. А к кому же ты там поедешь спрашивается?»
-Хочу побывать у отцовского дома, поглядеть, что там и как. Я даже не могу вспомнить, когда в последний раз и был-то там.
-Что ж это получается? — по виду мужа Ксения догадывалась, что он всё уже решил окончательно и ничто не в силах отменить принятое решение. — Люди на отдых едут к морю, по туристической...
-Вот, вот и на работе мне все уши прожужжали о том же. А я поеду в Селезнёвку.
— Мог бы навестить детей. Володька уж в который раз зовёт к себе. Да и Алёнку попроведовать мог бы, она хоть и в общежитии живёт, но место для отца нашла бы.
-Навещу их в другой раз. Вот на следующий год пойдём с тобой в одно время в отпуск и вместе отправимся на долгий срок к детям, — сказал Егор.
На том разговор и закончился.
...И вот уже автобус притормозил у остановки, выпустив из душного салона пассажиров, тронулся дальше. Люди заспешили в разные стороны села. На остановке остался стоять один Егор. Он внимательно смотрел по сторонам, не узнавая родного села. Напротив стояло двухэтажное здание. Рядом с ним находилась детская игровая площадка. Можно было сразу догадаться, что это детский сад. За ним шла ровными рядами, состоящая из одинаковых двухквартирных домов, улица. Все дома обложены кирпичом, с фасадной стороны стены отделаны узором. За домами, вдалеке на бугре, Егор заметил огромных размеров строения, по-видимому, животноводческий комплекс. Рядом с ним возвышалась водонапорная башня и только тут он обратил внимание, что по всей улице, на одинаковом расстоянии друг от друга, установлены водонапорные колонки. Подошёл к одной из них, нажал на рычаг и зажурчала вода. «Чудеса!» — произнёс Егор, набрал в ладони прозрачной воды, плеснул себе в лицо. После этого расстегнул верхние пуговицы на рубашке, снял с ног штиблеты и носки, как в детстве зашагал по улице босым.
Через некоторое время ряд новых домов оборвался, и взору представился вид той прежней из Егорова прошлого Селезнёвки: небольшой отрезок улицы с покосившимися деревянными домиками и саманными землянками. У некоторых из них на обмазанной глиной завалинке сидели старухи. При виде приезжего щурили слеповатые глаза и с вниманием смотрели вслед, не узнавая путника.
А Егор с замиранием в сердце подходил к родному остову. Увидел отчий дом и в груди у него всё перевернулось, сердце как-то непривычно заныло. Дом, с накренившимися стенами и крышей, встретил гостя пустыми без рам и стёкол окнами. Забор из деревянных прутьев, переплетённый лозой, кое — где повалился. До ворот и за ними росла сорная трава, достигающая пояса Егора, который стоял посреди двора и с любовью осматривал всё родное, что попадалось ему на глаза. Вот в углу двора остались стоять грабли из дерева, с помощью которых ещё мальцом помогал отцу убирать сено. Среди бурьяна, на глиняном бугорке, лежало рассохшееся корыто, из которого когда-то кормились поросята. У стены под сараем стояла телега, доски её прогнили.
Егору вдруг показалось, из заколоченной двери дома вышла мать. От нахлынувшего видения в глазах помутнело и невольно выступили слёзы. «Мама», — тихо прошептал он. Две солёные слезинки потекли по щекам. «Мама! Как же редко я у тебя бывал, — шептал Егор. — Милая моя мама, а ты никогда меня не забывала. Приезжала как могла ко мне со своими гостинцами. Подкармливала, чтобы с отличием я окончил институт. Приезжала и тогда, когда женился, угощала внуков сдобными пряниками и душистым домашним караваем, испечённым твоими руками. Когда старость и недуги стали овладевать твоим телом, ты неровными буквами писала нам тёплые, душевные письма. Кое где буквы в них были расплывчатыми от твоих слёз, которые роняла на бумагу. Последний раз видел тебя, мама, когда твои глаза закрылись навечно».
Егор продолжал рассказывать матери о себе, о своей жизни, вспоминал о том, как много пришлось ей пережить. Не ладилась жизнь у старшего брата Петра, в автомобильной катастрофе погиб средний брат — Иван. Много слёз выплакала мать, горе тяжёлым грузом ложилось на её хрупкие плечи. Егорушка, самый младшенький, радовал её удачно сложившейся жизнью. В нём, в его семье находила радость и покой она.
Егор медленным шагом пошёл по двору. Среди возвышающегося лопуха, росшего почти у забора, заметил металлический ящик. Приподняв скрипучую, поржавевшую крышку, увидел инструменты отца: напильники, молотки, кучку ржавых гвоздей, другие принадлежности. Глядя на всё это, ему вспомнился эпизод из детства.
Однажды, играя у соседей, он обнаружил под кроватью ведёрко с гвоздями, набрал их полный карман и пришёл домой. Когда отец спросил, откуда гвозди, Егорка откровенно рассказал, где он их взял. Отец не ругался, а жёстко приказал отнести их назад и признаться в воровстве. Обескураженный Егор вышел на улицу и долго думал, что ему предпринять. Окончательно уяснив для себя, что совершил скверный поступок, он в страхе выбросил гвозди в копну сена. Только зимой, когда корова Зорька заболела и её зарезали, вскрылся обман. Пристально и холодно смотрел тогда отец на сына, который вынужден был всё-таки объяснить соседям, что совершил кражу. Сосед, тогда ещё молодой и только недавно женившийся парень, лишь погладил его по голове, а отец горделиво смотрел на сына. Более того, в этот день папа смастерил ему на картонном листе настенные часы с движущимися стрелками. На всю жизнь запомнился тот день.
Вдруг за спиной Егора послышались чьи-то шаги. Обернувшись, увидел приближающегося к нему полусогнутого совсем маленького старичка.
-Никак Егорушка?! — подрагивающим голосом спросил он. Егор от удивления не мог вымолвить и слова, лишь утвердительно кивнул головой. — А я — то думаю кто это в Андреевский двор заглянул. А, энтой-то Егорка. Да! Давно я тебя не видел. Хоть у тебя в волосах и седина просматривается, но тебя признал. Ты, видать меня старого, не узнаёшь? — он уставился вопросительно на гостя.
-Нет, — честно признался тот.
-Ну, да. Ну, да! Совсем я стар стал. По соседству так и живу. Пантелеем кличут. Ну, дядька Пантелей, помнишь?
Конечно же, вспомнил он его. Пантелея — соседа, у которого взял те злополучные гвозди, но никак не мог представить того, быстрого и молодого, теперешним дряхлым стариком.
Дед тяжело опустился на железный ящик с инструментами, проговорил: «Много годков я тебя не видел. А я, энтой-то, помню вас всех, тебя особливо. Мать тебя очень любила, да и отец уважал по-мужски...».
Егор слушал пожилого человека и никак не мог вспомнить была ли у того раньше странная присказка «энтой-то».
Между тем Пантелей продолжал: "Заросло бурьяном и травой всё. Многих уже нет в живых. Вот предлагают новые квартиры, а никто из стариков не желает их. Привыкли мы тут. Нас не станет и пустое место будет здесь. Да... — Немного помолчав, добавил. — Значит к родному порогу приехал. Это похвально. А вот, энтой-то, ночевать известное дело тебе негде. Идём ко мне, найдётся хлеб и соль для дорогого гостя. Бабки-то моей нет уже. Три года прошло, энтой-то, как «представилась».
Дед кряхтя, встал, махнул рукой и направился к воротам. Егор был очень благодарен ему за то, что тот помнил его и как родственника зовёт в свой дом. Шагая за стариком, вновь вспомнил мать и отца. Кроме щемящей боли, им овладела приятная волна чувств от того, что находится у родного дома и понимание, что ему будет очень тяжело уезжать из родных мест.
Автор: Виктор Бачин
