Люба вернулась с базара как-то быстро.
Витя, муж Любови, собирался с кумом на озёра, на рыбалку. Люба же хотела затеять стирку, поснимать все шторы, да побелить на кухне потолок, дел вагон, пока никто не мешается под ногами, дети были в лагере, выходной
-Любань, а ты чего так быстро?
-Вить, даже не знаю как сказать...
-Ну, как есть, так и говори, — бросил на ходу Виктор, подмигнув карим глазом своей Любушке, -что, деньги кончились? Или...
Витя бросил снаряжение, которое нёс в старый, видавший виды Москвич, — Любань, нешто обокрали... Нууу, ну чего ты, ну будет тебе...
-Да нет, Витяяя, я сейчас на базаре, Людку Ивантееву встретила, так говорит старики наши... твои, разводятся, имущество делят, смех на всю округу... Я думала врёт, дурная баба, ан нет, ещё там кое- кого увидела, поспрашивала, так и есть, говорят, разводятся, вчера вот курей делили...
-Чего? Что за...ну японский городовой, съездили на рыбалку, отдохнул, спасибо дорогие родители...
-Вииить, а чегой — то будет?
-Чего, чего, закрывай всё, поехали в деревню, вот же...куму надо заехать сказать...
До деревни доехали быстро, всю дорогу ехали молча, Витя только курил одну папиросу за другой, а Люба горестно вздыхала...
В родительском доме был переполох.
Всегда чистенький, аккуратный домик, буд- то покосился на одну сторону. Дверь в дом была открыта настежь, белая тюлевая занавесочка, что висела на дверях от мух и всякой другой мошкары, моталась по ветру, порванная в нескольких местах, как белый флаг парламентёра... По двору были разбросаны какие-то миски, ложки, куры были закрыты в предбаннике, а вторая часть в стайке, у коровы
По деревянным навесом, где летом любила собираться вся семья, сидел старик Епифанов, Витин отец.
Был он небольшого росточка, коренастый, с красной шеей, с нависшими черными бровями, из под которых всегда выглядывали карие, смеющиеся, а теперь грустные глаза...
Люба присела под навес, Виктор же прошёл в дом, откуда разносились различные звуки и стуки...
-Здравствуй, папаш.
-Аааа, Любава, — свёкр так звал Любу, Любава, — здравствуй, дочка... Вот на старости — то лет..., эххх
-Папаш, а может образумится?
Старик махнул рукой и...заплакал, вот, как ребёнок, слёзы покатились по щекам, стекая за ворот рубахи...
-Да что ж такое — то, а?
Люба всегда была спокойная и покладистая, выросла она без отца, тот не вернулся с фронта, поэтому к свёкру тянулась всей душой, А Александру Ивановну, свекровь, немного побаивалась, была та острой на язык, и скорой на расправу...
Люба резко встала, и пошла решительно в дом.
Александра Ивановна, она была помоложе Владимира Викторовича, ещё довольно таки крепкая старуха, так вот, рвала пополам свекровь какую- то тряпку, причитая, что ничего ему ироду не достанется, и о том, что столько лет, он контра прятался...
-А ну успокойтесь, — рявкнула вдруг Люба, никто не ожидал, что Люба имеет такой командный голос, да и сама Люба испугалась внутри своей смелости, а отступать было поздно...
-Вы чего балаган устроили, а? Вон аж до района дошло, я на базар сегодня не успела зайти, а мне каждый встречный- поперечный талдычит, что вот мол, старики ваши разводятся, курей делят, стыдобушка...
Вить, иди, там папашка... плачет... а мы тут с матерью, вдвоём тряпки рвать будем, вдвоём — то сподручнее...
-Ты...ты ...ты чего Любка, гляди кась, заступница... ииииыыыы, -села и завыла, заплакала свекровь, я ж его, я ему... а он... подлюга..., контра вонючая... ет вить он када на уборошную ездил, в пиисят шестом, от тогда видно и...
-Мамаш, объясните толком, что вы как дети, один плачет, другая ...
-Да што объяснять, Любкаааа, письно пришло, а тамааа
-Какое письмо?
-А такоииии, вон лежить...
Люба взяла письмо со стола, адрес совсем неизвестный, только из уроков географии вспомнила она где это находится...
Написано было оно от лица девушки, искала она своего отца, которого никогда не видела, и знала лишь по рассказам матери, как его имя и фамилия, и откуда он примерно родом...Вот и подала она во всесоюзный розыск, ей там адрес и дали
Уехал он, так и не узнав, что родилась она, Оля. А мать всю жизнь его любила, хочет сообщить, что родился у него внук, Володя, с такими же синими, как у дедушки глазами...Будет очень рада встрече, и знакомству, а если есть у неё, у Оли, братья и сёстры, то будет она очень рада с ними познакомится...
-Мамаш, а при чём здесь синие глаза...
-Чавооо?
-А того, глаза- то говорю, у папашки с чего синими — то стали
-Я откель знаю, можа от бессьыдства его...погоди, какие такие синиии...
-Ну дак вы письмо — то внимательно прочитайте...Стойте, дак а чего у вас адрес- то, адрес... у вас улица Молодёжная, а здесь имени Молотова... и посёлок, посёлок- то, у вас Дружба, а тут Дружба Народов, вы чё...
Старуха сначала кинулась смотреть, а потом оттолкнула от себя письмо и запричитала
-А имя то, имя с фамилиёй, а? Адрес- то ладно, можно было на почте перепутаь, или где, а имя- то...
-А глаза? Вторила ей Люба, глаза, у папашки карие, а тут синие, а?
Люба, выйдя на улицу, рассказала всё мужу со свёкром, который клялся, что никогда в жизни не изменял своей Шурочке, даже мыслей таких не было...
Решили ехать в эту Дружбу Народов, благо оказалось это недалеко, в семи километрах. Это колхоз так назывался, Дружба Народов, а село было Луговое...А у них, где старики жили, посёлок так и назывался, Дружба, а колхоз по другому, вот так — то...
Быстро нашли нужную улицу, и дом.
Из дома вышел старик, ещё крепкий, поднёс руку козырьком ко лбу, рассматривал гостей...
Свёкр тоже вышел из машины и смотрел на старика...
-Вовка, брат...
Старики вдруг поспешили друг к другу, встали и замерли...
-Да как же, ведь на тебя повестка пришла тёть Маше, как же...А ты... ты рядом, вот ...рядом жил...
-Проходите в дом
Люба, Виктор, и притихшая Александра Ивановна, поспешили в дом...
Там и восстановили события. Владимир Викторович, и Владимир Иванович, троюродные братья. Это сейчас родные брат с братом знаться не хотят, а тогда, до седьмого колена роднились, и все знали кто кому кем приходится...
Так вот, ушли ребята воевать один за одним, только один брат вернулся, а на второго повестка пришла, что пропал без вести...Так и не дождалась мать, жили они все рядом, так выживать в войну, да и после войны легче было...
Владимир Иванович очнулся в лесу, долго выходили к своим, а потом попал в лагеря, после контузии отшибло у него память, кто он и что...Звался Петром, по фамилии Непомнящий. Так и записали его. Потом, отсидев положеное, выйдя по амнистии. уехал далеко- далеко, на север, жил там, силясь забыть войну и вспомнить кто он есть...
Память восстанавливалась клочками, кусочками, как мозаика...Мог идти зимой с работы, оп и картинка из прошлого, как бежит домой по сугробам, со школы, пятёрку получил...Так пока восстановил память, уже и лет пятнадцать прошло...Он всё почти вспомнил, осторожно навёл справки, матери уже не было, отец на фронте погиб...А родственники, что родственники, стыдно стало, вот и не объявился никому...
Восстановил, хоть и трудно было свои настоящие документы, даже награда была, несмотря на то, что был он в окружении, а потом в лагере сидел, разобрались, награду вернули...
Шалил по молодости, семью так и не завёл, а Марию, да, Марию помнит, хорошая бабочка была, уехал он тогда, душа рвалась куда- то, на БАМ завербовался, а к старости, вернулся в родные края, так захотелось домой, на родину, деньги были, вот и купил дом...
Очень обрадовался, что помнят его, очень. И про дочку Олечку, и про внучка рад слышать был...
Александра Ивановна повинилась перед стариком своим, прощения даже попросила, что зная её тяжёлый характер, было ой, как удивительно.
Люба с Витей на выходные у стариков остались, какая уж там побелка и стирка с рыбалкой, надо вон, руины родительские восстанавливать...
Братья остаток жизни рядом провели, продал тот дом Владимир Иванович, и купил рядом с братом. Оля в гости каждый год ездила, полюбили её все...
Вот такая история...Случилось это давно, много лет назад, но до сих пор помнят её потомки, и передают своим детям и внукам. Я дальняя родственница, и мне тоже в своё время рассказали, а я сейчас вспомнила...
Автор: Мавридика Де Монбазон
