Очнулась в интернате
Высокие потолки, три с половиной метра. Огромная, трехкомнатная квартира в сталинском доме с видом на Москва-реку.
Азалия Петровна любила выпить чашечку травяного чая на уютном балкончике по утрам, наслаждаясь пением птиц и удивительным видом.
Казалось бы, обычный ритуал, попить чаю на балконе, но сколько в этом было удовольствия. Она любила свой балкон, свою квартиру, уют и спокойствие. Что может быть лучше для одинокой пенсионерки?
Эту квартиру выделил ей Московский НИИ Авиационных систем, куда она попала работать с ещё тогда будущим мужем Борисом по распределению после вуза, почти 50 лет назад...
Бориса не стало пять лет назад и Азалия Петровна осталась жить одна. Она любила тишину, не любила гостей. Сын с невесткой Анной навещали её изредка, а Азалия Петровна предпочитала телефонное общение.
— Слава богу сын вырос, живет отдельно. Дети это гости в моём доме, пусть живут с невесткой в мире и согласии (думала она). Я же не буду лезть к ним со своими нравоучениями.
Захотят, дам совет. И пригрею и помогу, но только если сами захотят (мудро думала женщина).
Был обычный вечер, она проводила время за просмотром новой серии любимого сериала, как звонок прервал её спокойствие. Входящий звонок от невестки Анны.
— Странно, она никогда мне не звонила. Что ей нужно от меня в столь поздний час?
Азалия Петровна была продвинутой пенсионеркой, умела пользоваться интернетом и разными мессенджерами, поэтому с невесткой они часто общались через интернет. Высылали друг другу фото, делились впечатлениями от приобретенных покупок, а вот так, чтобы созвониться, такого давно не было.
Посмотрев на часы Азалия Петровна обратила внимание, что уже 10 вечера, и ей стало тревожно. Совсем не подходящее время для звонка от невестки. Она взяла трубку.
— Анечка, добрый вечер (ответила она). Как у вас дела?
— Здравствуйте (на том конце трубки Аня всхлипывала). Ваш сын попал в аварию, только что позвонили с больницы и его больше нет (Она рыдала уже в голос, не сдерживаясь).
— Как! (закричала Азалия Петровна).
Известие о гибели сына стало большим ударом для неё. Больше она ничего не помнила, всё поплыло перед глазами и она окунулась в бездну тишины. Анна пыталась ещё что-то говорить, но быстро поняла что на другом конце провода её уже не слышат.
Что было дальше Азалия Петровна не помнит. Туман, какие-то разговоры, что-то пикает, но тут как будто в голове щелкнуло и Азалия Петровна открыла глаза.
Она не сразу поняла что происходит. Белые стены, женщины в белом халате, какие-то приборы.
— Вы меня слышите? (спросила врач)
— Да, где я нахожусь?
— В больнице. Вчера вам стало плохо, вы долго спали. После обеда за вами приедет машина из вашего интерната и мы отвезем вас обратно.
— О чём вы говорите? Какой интернат?
— Мне позвонила невестка, сообщила о гибели сына, а сейчас я проснулась здесь. Что происходит? Что случилось с моим сыном?
— Не хочу вас расстраивать, но у вас никогда не было сына.
— Последние пять лет вы жили в интернате для людей с ограниченными, умственными способностями вы поступили к нам именно оттуда, но не переживайте, скоро мы отвезем вас обратно.
— Спасибо, не надо, я возьму такси и поеду домой (ответила Азалия Петровна)
— Мы не можем отпустить вас одну. Но не волнуйтесь, мы позаботимся о вас.
Фраза врача «не волнуйтесь», подействовала на Азалию с обратным эффектом, ей стало страшно. Да как тут не волноваться? Где её квартира? Её любимый балкон? Где та самая тишина, которую она так любила?
Да и скажем честно, врачей Азалия Петровна всегда побаивалась, поэтому всегда старалась вести здоровый образ жизни и как можно реже обращаться в поликлинику, а тут такое.
Просто не верится. Это какой-то сон.
Может я правда сошла с ума? Сейчас я себя ущипну как следует и проснусь, вот уж сны мне снятся. Она себя ущипнула за локоть, но ничего не произошло. Это не сон. Но я ничего не знаю ни про какой интернат. Надо позвонить невестке, чтобы она забрала меня. Но возможности совершить звонок ей не дали.
— Доктор, где мой телефон? У меня есть сотовый телефон, мне надо срочно позвонить! (просила Азалия Петровна)
— Какой телефон, бабуля вы что? Вас привезли в одной ночнушке, это всё из ваших вещей. У вас больше ничего нет.
— А можно с вашего телефона позвонить? Обещаю, я быстро. И можно узнать адрес, где мы находимся? У меня сын и невестка, они наверно уже беспокоятся!
— Бабушка, при всем моем уважении к вашему возрасту, я не могу вам дать свой сотовый телефон. Тем, кого привезли из специализированных учреждений, наподобие вашего, мы не даем телефоны, а также колющие и режущие предметы.
Хотя к чему я вам всё это объясняю, всё равно меня не понимаете. Вам нельзя нервничать, а вы сегодня что-то совсем разошлись, какие-то странные вещи говорите.
Невестка, сын, телефон — да нет у вас никого, вы одна. Ваши друзья — это соседи по палате и скажу вам честно в такие заведения как ваше, попадают как правило одинокие бабушки.
Любящие дети стараются до последнего обеспечить родителям приятную старость. Ох, что-то разболталась я совсем, пойдемте в процедурную.
Азалии Петровна провела в больнице ещё пару дней. Видимо состояние её нормализовалось и врачи не видели причин её там больше задерживать.
Все эти два дня за ней присматривали медсёстры. Выйти из палаты одной не получалось, всегда то медсестра подбежит, то врач, то охранник откуда-то выглядывал, и все настойчиво провожали в палату.
Азалия Петровна уже не пыталась выйти из палаты. Лучше уж в палате посидеть, понаблюдать за обстановкой. Сдружиться с кем-то из персонала у неё не получилось. Все к ней относились как сумасшедшей.
На любые вопросы о сыне, о невестке, о её квартире, врачи шумно вздыхали, переглядывались, будто бы сочувствовали ей. Азалия решила просто наблюдать за развитием событий.
Через два дня её выписали. Из вещей ей отдали старую застиранную ночнушку. Одели в халат и повели под локти два молодых человека, посадили в машину.
Азалия Петровна, несмотря на такую ситуацию, считала себя здоровой женщиной. Что-то в этой ситуации всё указывает на то, что я не в здравом уме нахожусь, но это же не так. Я хожу, руки, ноги, мое тело меня слушается, я всё помню и понимаю.
Вон у санитара телефон последней модели. Модель как у меня, производитель тот же, только у него поновее. Сейчас он сидит в интернете смотрит ролики на ютуб. В одном ухе у него в наушники, не дешевые между прочим.
Я всё знаю, все понимаю, но почему-то все считают меня здесь за дурочку. Ну уж посмотрим, не на ту напали. Я в этой жизни многое повидала и здесь справлюсь. Надо сейчас затаиться, наблюдать и лицезреть, пусть считает меня дурочкой, посмотрим кто победит.
Видимо стресс придал ей сил и энергии, помог адаптироваться к действительности, а между тем они подъехали к серому зданию, окруженному забором с колючей проволокой.
Автомобиль проехал через КПП и оказался на территории интерната.
— Вот мы и приехали (сказал сопровождающий её молодой санитар и под руки проводил внутрь здания). Передал её в руки других санитаров и поспешил уехать.
— Ну что, пошли в палату, надеюсь ты долго тут не вытерпишь, освободишь место.
В грубой форме женщину проводили в комнату на 6 человек и положили на кушетку. От бессилия Азалия Петровна отключилась и пришла в себя примерно через пять часов.
Жесткая кушетка, матрас толщиной не более сантиметра от которого почти ничего не осталось, воздух пропитан и каким-то едким запахом. Она ощущала себя беспомощной и не понимала что происходит.
Следующие пять дней были просто кошмаром для неё. Она пережила многое: детство её пришлось на военные годы, голод, неизвестность что будет дальше, страх, но к такому жизнь её явно не готовила.
Атмосфера здесь была особо грустная. Пожилые люди с потухшим взглядом устало бродили по темным коридорам. Азалия Петровна уже не пыталась никому ничего доказывать, а старалась соответствовать образу.
Хорошо, думала она, считают меня дурочкой — буду дурочкой. Считают умственно отсталой — хорошо, надо усыпить бдительность персонала. Вон охранник так и ходит за мной по пятам, разве что в туалет за мной не ходит, да и медсёстры всегда приглядывают, как бы я чего не учудила.
А кто-то и вовсе не ходил. Лежал на кушетке, смотрел в одну точку. На улицу выйти нельзя, еда ужасная, всё невкусно, неаппетитно. Как хотелось покушать любимое печенье, а как она соскучилась по своей квартире, по своему балкону, по своему одиночеству и тишине, этого ей не хватало.
Да и остальные люди здесь выглядели удручающе. Никто ни с кем не общался, общение тут не приветствовалось. Все сидели молчали, лишь в холле висел на стене старый телевизор.
Это и было их единственным развлечением.
Но она не теряла рассудок, а прислушивалась к разговорам санитаров, запоминала их распорядок. Персонал делал всё, чтобы сделать жизнь Азалии Петровна невыносимой.
Она четко знала, что каждое утро в 9.00 уборщица приходит мыть пол. Это была молодая женщина, которая совсем не говорила по-русски. При себе у неё всегда был мобильный телефон. Выбрав момент Азалия Петровна вытянула телефон из её заднего кармана. Уборщица, видимо что-то почуяв, повернулась и посмотрела на неё с удивлением.
Сердце бабушки сжалось. Она сделала вид, что пытается найти туалет. Уборщица жестом показала ей уборную. Вальяжной походкой, слегка пошатываясь, специально для усыпления бдительности, она пошла.
Да, всё сложилось просто идеально для неё, видимо судьба дала шанс и сжалилась над ней. У врачей и медсестёр как раз в 9 утра будет пересменок, ночная смена уже ушла домой, а утренняя не спешила занимать пост. У охранника именно в этот день были проблемы с животом, съел что-то не то и сидел в туалете.
Азалии Петровна достала телефон из-под халата. Её радости не было предела. В телефоне не оказалось пароля и она сразу позвонила в полицию. Она решила не звонить сыну и невестке.
— Алло, полиция? Срочно приезжайте! Мне нужна ваша помощь, я нахожусь в интернате и сообщила как проехать. Дорогу она хорошо запомнила, когда её сюда везли.
— Вы в интернате для отсталых находитесь? (сказал голос с серьезностью)
— Да, да, меня тут удерживают силой и не дают пользоваться телефоном. Срочно приезжайте.
— Да, да, конечно, уже едем, что вам там делают? Телефон не дают? Так может и правильно что не дают? Конечно, конечно, ждите и бросили трубку.
Азалия поняла, что ей просто не поверили, подумали, что кто-то балуется с телефоном и повесили трубку, но она решила не сдаваться, решила позвонить своей подруге детства.
Да, они с подругой Жанной уже лет 5 не общались, но ведь это не главное, дружба у них была ещё с младенчества и есть шанс, что подруга не будет над ней смеяться. Тут в туалет кто-то постучал, намереваясь войти.
Азалия Петровна силой притянула к себе дверь, замков то не было.
— Занято, ой потерпите минуточку, живот прихватило (сказала она как можно громче)
— Быстрее выходи! (прокомандовал женский голос). Через минуту чтобы тебя тут не было и послышались удаляющиеся шаги.
У неё остался один шанс. Есть ровно минута на спасение и она набрала номер подруги, благо она помнила его наизусть.
— Жанна, здравствуй, это я, Азалия.
— Привет Азалия, как твои дела? Давно не слышались (послышался на другом конце такой далекий, родной голос подруги Жанны)
— Жанна у меня мало времени. Я в опасности, приезжай, меня тут силой удерживают. Пожалуйста приезжай за мной, да с милицией (и она спешно продиктовала адрес).
Удалила исходящий вызов и положила телефон на унитаз. Пусть уборщица думает, что телефон она уронила случайно.
Подруга сработала оперативно. Приехала в ближайшее отделение, объяснила дежурному всю ситуацию, тот как раз припомнил, что недавно поступал звонок со схожим адресом, благо все звонки фиксируются и решил съездить с Жанной, проверить, что там.
Приехав в интернат, поговорив с врачами, посмотрев документы, милиционер заподозрил неладное, а пообщавшись с Азалией, увидев в каких она была условиях, посмотрев её личную карту и вовсе пришел в шок.
Он понял, что это очень темное место, в котором совершаются плохие дела и вызвал подмогу — сразу десять человек.
Да, конечно Азалия Петровна очень рисковала, если бы кто-то заметил, что она ворует телефон и пытается кому-то звонить ей бы совсем житья не стало, но она рискнула. То ли персонал совсем потерял бдительность, думая что она вряд ли сможет что-то сделать опасное, то ли счастливое стечение обстоятельств.
История эта длилась долго, но Азалии Петровне и полиции удалось разобраться во всем...
Оказалось, что Анна, её невестка, и её сын давно положили глаз на просторную квартиру Азалии Петровны.
— Хватит, не могу больше жить на съемной квартире (постоянно говорила она мужу). Каждый месяц платим чужому дяде бешеные деньги за жилье, а у твоей мамы между прочим трехкомнатная квартира, в самом сердце Москвы. Могла бы разменять свою квартиру, ей там слишком вольготно жить. Нам бы купила двушку, а себе комнату в коммуналке, куда ей три комнаты? Да ещё в таком престижном районе! (почитала супруга чуть ли не каждый день)
Сын Азалии — Вадим, пытался первое время сопротивляться супруге, но под давлением сдался.
— Да, конечно три комнаты для неё многовато, ну что ж поделаешь, продавать квартиру она не хочет, я пару раз разговаривал с ней — она ни в какую. Ей нравится её квартира и она не хочет её менять.
Так слово за слово, разговор за разговором, и у супругов возник чудовищный план. Ждать пока квартира перейдет по наследству они больше не желали и в тот вечер их план сработал на сто процентов.
Азалия Петрова не выдержала грустную весть о гибели сына, с которым на самом деле всё было в порядке и отключилась на какое то время.
Анна была в сговоре с руководством интерната, которые под видом медицинского учреждения, оказывал специфические услуги по незаконному удержанию стариков и беспомощных людей с целью завладения их недвижимостью.
Анна тут же позвонила санитарам из этого интерната и дальше уже было всё по отработанной схеме.
Далее по плану предполагалось продать квартиру. Определенный процент заплатить руководству интерната за помощь.
Вадим же, когда его мама находилась в интернате, пару раз пытался поговорить с супругой, всё-таки родной сын. Ему стало совестно, нехорошо так поступать с родной матерью, но супруга была непреклонна, он был у неё под каблуком.
— Надо всё делать согласно плану, тем более я уже и квартиру для нас присмотрела. Так что сидим ровно, пока все дела не доделаются (отвечала Анна).
И Вадим ничего не предпринимал. Слишком он был труслив, да и побаивался гнева любимой жены.
После того как Азалии Петровне удалось выбраться из этого ужасного места, интернат закрыли, а его руководство привлекли к уголовной ответственности.
Анна не учла простую вещь. Азалия Петровна, детство которой пришлось на войну, не привыкла сдаваться и вскоре она вернулась в свою уютную квартиру.
Анна узнав о том, что её операция провалилась, кинулась в бега.
С супругом она все связи оборвала, да и не любила она его. Самое ценное, что ей нравилось в Вадиме — это квартира его пожилой мамы, на которую у неё были большие планы.
Что касается сына Азалии Петровны, — Вадим поднимал, что прощения матери он не добьется, слишком подл оказался его поступок и он решил уйти под видом бездомного в церковь.
Там он служит до сих пор. Помогает прихожанам, молится. Но сможет ли он замолить свои грехи за столь подлый поступок? Простит ли его мама? Об этом мы уже не узнаем...
