Марта поцеловав дочь и пожелав ей, уже спящей хороших снов, вышла из детской. За дверью остановилась и прислонилась к стене.
Стена приятно холодила ей спину: разгоряченное волнением тело, требовало успокоения.
Взмахнув рукой, она тыльной стороной ладони провела по лбу, ощущая на нем влажность.
Раньше, когда было вот так же не вмоготу, она уходила за огороды к большому, поваленному бурей и временем, дереву.
Прислонившись к его корявому стволу, она питала свое тело его неиссякаемой энергией.
Закрыв глаза Марта явно видела этот процесс: это переливание жизни из ствола дерева, в ее тело.
Успокоившись и насытившись такой необходимой ей силой, она возвращалась домой, как бы заново обновленной.
Убрав, соскользнувшую со лба, прядь волос, она рывком отпрянула от стены.
Так было раньше, а сейчас все по другому, все не так.
Да и не может все быть только хорошо, у каждого человека есть и оборотная сторона медали.
Марта привыкла к трудностям, выдаваемые ей жизнью. Получив очередной толчок, она терпеливо успокаивала себя: ну и что, ну и как — нибудь пробьемся, не привыкать ведь, у людей вон, горе то какое.
Марта была чуткой к чужой беде настолько, что своя смотрелась не так больно.
А может ей так казалось.
А сейчас, выйдя из комнаты дочери, она выглядела растерянной.
Недавний разговор с Настёнкой обескуражил ее, и у нее не сразу получилось найти нужные слова, чтобы успокоить дочь.
— Мам, я не хочу сегодня слушать сказку — грустный голосок дочери заставил Марту, внимательно посмотреть на дочь.
— А почему? Что случилось, моя хорошая? — она заботливо поправила, сползшее на пол, одеяло.
— У меня мысли очень грустные. — глаза дочери смотрели ей прямо в душу.
— И откуда же такие мысли, могли прийти к такой послушной девочке, сейчас мы их прогоним. — попыталась Марта разрядить создавшуюся обстановку, превратить серьезность дочери в шутку.
— Правда, что наш папа скоро умрет? — она ждала любого вопроса, но только не этого. Он прозвучал неожиданным громом, в ясный день. Глаза дочери моментально наполнились слезами и предательски мелко, задрожали ее губки.
— Да, моя ты маленькая... откуда ты это взяла?.. что ты...что ты... — Марта приподняла с подушки дочь, и судорожно гладила ее по волосам не зная, что сказать дальше.
— Ну разве может такое быть...да, приболел немножко папа, да... но немножко ведь. И что за мысли у тебя, каким ветром их навеяло? — Марта вновь попыталась превратить все в шутку.
— Бабушка Маня говорила, что недолго мучиться папе осталось. — дите замерло, дожидаясь ее ответа.
— Аааа...ну все правильно, ведь и вправду немного осталось, поболеть ему немного осталось и он выздоровеет...поняла, как правильно понять, что баба Маня сказала. Иди ко мне, иди...Ты не правильно все поняла...Все будет у нас хорошо...Вот увидишь... А баба Маня получит еще то, что надо, чтобы не болтала глупостей... Ох, как получит...
— Марта баюкала дочь, как маленькую на руках, говоря ей все, говоря, пока Настёнка поморгав глазками не уснула.
Осторожно положив ее на кроватку, Марта некоторое время сидела, не находя сил подняться и выйти.
На нее напала какая-то отрешенность, как бы от мира сего.
Так бывает, когда вроде и вышел победителем из трудной ситуации, но на продолжение задуманного, сил не осталось.
— Степ, сегодня вечер теплый, на улице так хорошо, может... — зайдя в другую комнату и не до сказав Марта осеклась, увидев отвернувшегося к стене мужа.
Это было признаком его плохого настроения.
— Ну что может?..договаривай. У меня создается такое впечатление, что тебя забавляет мое чертово состояние, моя немощность, мое... — Степан уже не находил подходящих слов, но не умолкал, перескакивая с одной темы на другую, больно раня Марту словами.
Марта прекрасно понимала мужа и не обижалась на его, не такие к счастью, частые выпады.
Любому, недавно здоровому мужику, не в радость чувствовать слабость в своем теле, и с каждым днем терять надежду на выздоровление.
Ей все труднее давалось общение с мужем, и это напрягало ее. Часто ночами она долго не могла уснуть, перебирая события прошедшего дня, выискивая и анализируя свои ошибки.
На его срывы грубости, она всегда находила отговорку, мол терпению же конец бывает.
А вот в своих действиях находила неправильности, и там не так. и тут не этак сделала или сказала.
Как бы не старалась она быть сильной, червоточинка слабости добралась уже и до ее души.
И не предприняв ничего такого, нормализующего, можно запросто и ей слететь с катушек.
— Ты. как всегда отмалчиваешься. Терпение какое-то у тебя адское или пофигизм на все... — ее слух в очередной раз резанули слова мужа.
— Степа, прекрати пожалуйста, дети могут услышать. Уж кому — кому, а им зачем то все это слышать. — Марта подошла и присела возле мужа на кровать.
— Ты же ведь знаешь, что я скажу. Другого ответа у меня нет и не будет. Все у нас наладится и все будет хорошо. Ты выздоровеешь и мы летом поедем в Краснодар, как же там хорошо летом. — голос у Марты звучал успокаивающе убедительно и Степан не смог, ответить ей сразу.
— Пойду я...дела на кухне еще есть...прибраться надо...хочешь, приходи ко мне, чайку с вареньем попьем, помечтаем, как раньше. Давай, приходи. — Марта потормошив шутя мужа, прильнула на секунду к его плечу.
— Пахнешь ты как хорошо... — она приглушенно засмеялась.
— Чем это я тебе пахну? Навыдумывала тут. — муж смотрел на нее с любопытным прищуром.
— Своим... любимым пахнешь. Вкусно так, как булочка с изюмом...Приходи через полчасика, я на свидание тебя приглашаю... — Марта уже не придерживала в себе смех и вывернувшись из- под его рук, показав ему язык, исчезла в проеме двери.
Быстро убравшись в кухне, она стала готовить на стол, к чаю.
Во всем доме у нее было чисто и уютно, она любила, чтобы так было.
На кухонном буфете лежала красивая, большая салфетка, связанная еще ее мамой. Шторы на окнах она сшила по своему замыслу, тоже любила, чтобы все было не как у людей, а у нее немного иначе.
И кроме газовой плиты и мойки, больше ничто не указывало на кухню.
Друзья ее мужа шутя спрашивали, где мол питаетесь, такая чистота кругом.
Включив чайник, Марта нарядила стаканы в маленькие разноцветные свитерочки, связанные ею, шутки ради, чтобы не обжечься горячим.
Ей нравилось приятно удивлять родных и друзей и ее фантазия без удержу, навевала ей все новые и новые изобретения, как шутя она их называла.
Разогрев блинчики со смородиновым вареньем и укрыв их мягкой салфеткой, чтобы не остыли, она подошла к приоткрытой двери спальни.
Муж стоял у зеркала и как-то растерянно разглядывал свое отражение в нем.
Внезапно его взгляд изменился, стал более оживленным, как будто загорелся только что, от принятого решения.
Марта любила этот его взгляд. Под ним она чувствовала себя маленькой девочкой знающей, что она под крепкой защитой и ее никто не посмеет обидеть.
Степан еще раз провел рукой по волосам и резко повернувшись, зашагал к дверному проему.
Она еле успела отскочить от двери и забежав на кухню, принять естественную деловую позу.
Марта моментально решила схитрить, скрыв свое присутствие у двери: ей не хотелось нагнетать обстановку обещающую быть, по ее задуманному плану.
— Извини , свидание без цветов . — у мужа шутка плохо получилась, но Марта не заострила на ней свое внимание.
— Подаришь еще и не раз. А сейчас и без них хорошо. Давай присоединяйся, пока все еще не остыло.
— Ты с такими планами на будущее говоришь, прямо зависть берет. — сказав Степан понял, что немного переборщил, но сказанное уже не вернуть.
В последнее время зациклившись на своей болезни он, как бы попустил все и всех кто был рядом.
Все ему казалось не таким уж и значительным, а вот его чертова болезнь, то это да.
Марта все понимала, но все искала подходящее время, для почти совсем не присущей ей, резкости. И оно кажется, если муж не остановится, настает.
— Ты извини знаю, что все вкусно, но не лезет мне в горло еда, как подумаю...давно уже не лезет. — Степан сделал попытку приподняться из-за стола.
— Нет, Степа, ты посиди. — Марта даже придержала его за плечи.
— Только не думай, что я ничего не понимаю и не вздумай меня перебивать. — голос жены зазвучал новыми нотками и Степан опустился на стул.
— Чего ты Степ так раскис...А ты подумал своей головой, что если чуть что с тобой...Я что с детьми буду припеваючи жить в стране роз...солнцем, морем будем любоваться, кушать самое лучшее ?
Почему ты о нас перестаешь думать, взял и отодвинул на задний план ?. Запомни...мы только вместе можем справиться...все у нас еще будет...будет и в это верить надо, а не сопли по веревочкам на просушку вешать. — Марта говорила настолько взволнованно и резко, что Степан не осмеливался вставить, хоть какое-то свое слово.
— Куда мы без тебя, ты подумай сначала...раскис, как баба рязанская. И пойми, Степан, тебе жизнь на паузу ставить, тебе...а я только помогу и иначе ведь никак.
А за оскорбления, даже извиняться не буду.
Все, я заткнулась, а ты подумай, вся ночь впереди. Я не лягу с тобой...не буду мешать.
И со стола приберешь, я для тебя старалась. Спокойной ночи. — это Марта бросила уже выходя из кухни с таким намерением, чтобы ее слово было последним в их нелегком разговоре.
— Вот огреб, так огреб...по самое, как говорится , некуда. — Степан машинально взял блинчик и почти целиком засунул его в рот.
Жуя и давясь большой массой наскоро отхлебнул, почти остывшего чая.
Для тебя старалась — послышались ему вновь слова жены и горячая волна тепла и любви разлилась по его телу.
А ведь она права, сто раз права, раскис он однако.
А ведь только подумать: сколько в ней маленькой, энергии и силы, сколько заряда жизненного.
Детей вон двое, а он то ведь с ними мало был — все по командировкам, все за рулем. Ну да, руль чаще жены обнимал.
Вот придурок и поесть даже не дал... — Степана охватила злость на самого себя и допив, чтобы немного остыть, холодный чай, принялся убирать со стола.
Для тебя старалась — вновь почудилось ему. Ну, что же он так, что же...
На ночь лег при включенном ночнике, отрешенно разглядывая расплывчатые очертания предметов на стенах и потолке.
Внезапный диагноз врачей, при проходе медкомиссии на работе, настолько шокировал его, что мысли про все другое и всех остальных, отошли на задний план.
Он размяк, как и вправду баба рязанская, да и погряз в своей болезни, возложив на жену все трудности.
Это ему было плохо и больно, а что остальным, у них то все в порядке.
Вот придурок...Степан не смыкал глаз до самого утра, все корил и корил себя, выворачивая наизнанку.
Марта задремала где- то уже под утро; много дум передумалось ей за это время, но она ни разу не пожалела о резкости слов мужу.
Надо его всколыхнуть, встряхнуть, а то, как в болоте засосало, к жизни совсем интерес потерял.
Она то знала, что этот интерес страшно терять, можно не выскочить, сорваться. В свое время она нашла в себе силы задержать жизнь на паузе, нашла силы выплыть.
Проваливаясь в глубокий сон, Марта точно знала, что последуют большие перемены в их жизни — новые и светлые, знала, что все будет хорошо.
Разбудило ее щекотное прикосновение чего-то к щекам, губам.
Марта смешно поморщила носик, прогоняя посягавшее на ее сон, но оно после небольшой заминки, настойчиво продолжило щекотание.
Открыв глаза она увидала, возле своего лица, большой букет лесных ромашек и мужа стоявшего, возле кровати на коленях.
— Проснулась моя веснянка, Марточка моя...прости меня дурака за вчерашнее, да и за все прости...много насобирается еще чего...Прозрел я за ночь, спасибо тебе... — Степан, гладил ее волосы, целовал губы, руки...
— А почему веснянка вдруг? — улыбаясь со сна спросила Марта.
— Ну ты же в марте родилась, весной. Значит веснянка, моя веснянка... — поцелуи Степана становились все жарче и требовательнее.
— Степ, там дети наверное уже не спят... —
— Да спят еще...я проверял...спят...иди ко мне...любимая моя, иди...Все у нас будет хорошо и в Краснодар поедем, обязательно поедем... Ну иди же...иди...
P\S
В трудных ситуациях, когда кажется ничего не восполнимым, ставьте жизнь на паузу, не торопите ее делая поспешные выводы.
Автор: Марина Каменская-77
