Опять троллейбус. Опять час пик, но я садился на кольце, поэтому народу ещё не так много. Салон ещё полупуст (для оптимистов — полуполон). На этот раз сижу комфортно, у окошка.
На остановке у очередной «резервации» (детского садика) заходит стильная молодая женщина, просто приятная, и с ней — девочка, лет 4-5, приятная во всех отношениях. Синие глазищи, губки пухлые, мордочка круглая, длинные волосы бесподобного цвета спелой пшеницы, да ещё и вьющиеся, — загляденье! Одета в сарафанчик жёлто-розовый, на голове — пышный оранжевый бант. Херувимчик, и только!
Уселись напротив меня, поёрзали, устроились поудобнее. Девочка — вытянув ноги, притёрлась к спинке сиденья: иначе болтаться будут. И сразу включает свой телефончик, но мама мягко, но решительно забирает его и прячет в сумочку:
— Давай, Катя, поговорим. Ты мне расскажешь, как день прошёл, как вела себя...
— Хорошо прошёл, мамочка. Кушала с аппетитом, слушалась, не шалила! — нараспев, как песню поёт, ангельским голоском бодро отвечает Катя. — Дай телефон, пожалуйста.
У мамы меж бровей слабо прорезались морщинки: — Ничего не забыла, Катя?
Девочка начинает сосредоточенно разглядывать потолок. — Настучала уже, да?..
— Катя, что за выражение?! Не настучала, а сообщила. — назидательно поправляет мама, — А разве не от тебя я должна это узнавать?
— Так не успела я, — вздыхая, говорит Катя, потупив глазки. — Она всегда первая закладывает. Как родители приходят — сразу спешит, и тапочки теряет ещё. — С порога кричит: «- Вег'оника Сег'геевна, а ваш Витя пг'ямо невег'оятно буянил! — Как — буянил?! — Он отвг'атительно сегодня кушал бог'щ!» — взрослыми голосами передразнила она. Я один раз тапочку спрятала. — озаряет её мордашку мечтательная улыбка, — Нечаянно... — добавляет она поспешно.
— Надеюсь, ты ей сразу отдала?!
Катя опять вздыхает, и отворачивается к окну. — Почти. — отвечает она после паузы.
— Что значит: «почти»?! — морщинки на глабели становятся глубже.
— Ну, мамочка, она же играет с нами?
— Играет, конечно! Это для развития нужно. Пауза.
— Вооот... — задумчиво протягивает Катя, любуясь «пробкой» за окном. -Что — вот?! — И я поиграла...
— Что значит: «поиграла»? — — В «Битву экстрасенсоров» — улыбалась чему-то Катя.
— Кого? — Ну, это те, кто сразу всё находят. Или всех... Она сама говорит: «Я всегда знаю, если вы твог'ите мег'зости! И всё-всё вижу!»
— Катя, во-первых — экстрасенсов. Во-вторых — почему — «мерзости»?! Долго ты с ней играла?
— Немножко, мамочка. Ты как раз тогда задержалась меня забирать...
— Немножко — это сколько? — Ну, вы же с папой не подарили мне часики. Поэтому не знаю.
— Катя!
Девочка вдруг заинтересовалась цветастым носочком в сандалике: — Наверное, до сих пор...
— Как — «до сих пор»?! — Ну, я взяла тапочек, мамочка, взяла лопатку, вышла и в клумбу тапочек спрятала... В передаче так всегда прячут, и всегда находят!
— Ты зарыла тапок Риты Соломоновны?!
— Я же не глубоко, мамочка...
Пауза. Теперь со стороны матери.
— Надеюсь, ты отдала ей тапок?
Катя молчит.
— Катя!
— Я честно хотела, мамочка. Я думала: она сама найдёт... Она же всё видит! А потом — я забыла. Вооот...
— Она что — до сих пор в одном тапке?!
— Ну нет, конечно. Она уже давно в новых ходит. Я же не виновата же, что она не экстрасенсор! Оказывается...
— Хорошо, мы потом обсудим это. — вздыхает мама. — Ну, продолжай...
— Мама, ты и сама уже знаешь... — буркнула несчастная Катя.
— А мне интересно от тебя услышать.
— Ну, Рита Соломоновна читала нам сказку. Про Красную Шапочку. А я вступила в дискур... в дискурсию.
— В дискуссию, Катя. С кем?..
— С Вадиком.
— Это так теперь называется? Подробнее...
— Ну, я сказала, что мама сама должна была нести пирожки, если знала, что волки в лесу живут. Или позвонили бы бабушке, чтобы пришла. Пока они не остыли...
— Мама была занята, насколько помню. А бабушка — болела. Что — пусть бы её волк съел?!
— Бабушку — не съел бы! От нашей бабушки даже собаки дикие разбежаются. Я сама видела.
— Разбегаются. — машинально поправляет мама. — — И это случайно получилось...
— Ага, случайно! Тебя тогда с нами не было, а я была! Они хотели наброситься и загрызнуть нас уже, но бабушка на них залаяла, и они заскулили так вдруг... И разбегАлись сразу!
— Разбежались, Катя... И не залаяла, а закашлялась! Ну ладно, ты не отвлекайся.
— Ну вот. А Вадик сказал, что он не побоялся бы в лес, и что я бы затрУсила... Козёл, — совсем тихо добавила Катюша.
— И что ты?..
— Я ему выразила... Возразила.
— Да ну? — не поверила мама.
Пауза.
— Ну, а я виновата, что он не понимает, когда по-хорошему?!
— И что ты сделала, Катя
— Шлёпнула...
— Что?..
— Ну, толкнула немножечко...
— Екатерина!!
— Мамочка! — и, после новой паузы: — Я дала ему в глаз. А он заплакал... А перед волком бы... обкакался весь бы вообще!
— Это тебя папа так научил: в глаз? — ехидно спрашивает мама.
Катерина вся сосредоточена на носке, из которого так забавно выпячивается большой палец...
— Я жду...
— Папа меня по-другому учит. Это бабушка... (полушёпотом).
— Научила в глаз давать? — И не только...
— Ещё чему?! — По яйцам... (очень тихо).
— Не слышу?
— По яйцам бить научила! — выкрикнула измученная допросом Катя.
К этому времени троллейбус забился плотно, люди придрёмывали, сидя и даже стоя. Но выкрик пробудил многих... Десятки пар глаз биноклями на оси, как сговорившись, уставились на сладкую парочку.
Мама затравленно огляделась.
— Ладно, с бабушкой мы потом поговорим. А пока: за избитого тобою Вадика, — лишаешься сегодня пирожного. Это тебе послужит уроком...
— Мамочка — взмолилась Катя.
— Ты не осознала? Тогда и завтрашнего — тоже.
— А это вот — за что? — ехидным голоском вопросила Катя.
— За то, что утаила, скрыла, не рассказала. Правда всё равно всплывёт. ты же знаешь... Правду вообще говорить легко и приятно! А это всегда идёт на пользу.
— Не очень-то — насупившись, обронила Катя.
— Вот ты мне всё рассказала, — ну, или почти всё — и стало гораздо легче. Так?
— Ну да! Без пироженного?!
— Пирожного. Зато ты запомнишь, что правду нужно говорить всегда! — и гордая собой мама вынула из сумки Катюшин телефон.
Но Катя почему-то брать его не спешила. Лицо её будто озарилось ангельским светом, уста осенила улыбка, глазища поднялись горЕ... Ладошки она сложила в аккуратный замочек, ножки выровняла и даже засунула обратно большой палец в носок.
— Всегда, мамочка? — вопросила она невинно.
— Конечно, всегда — протянула мама ей телефон.
И тут Катенька запела речитативом, обращаясь исключительно к треснувшему плафону на потолке:
— А у нашей славной, красивой, доброй мамочки есть один маааленький секрееет...
— Катя! — ахнула ошарашенная мама.
— Наша прекрасная, милая мамочка бережёт одну маааленькую тааайну... — вдохновлённо выводила Катюша. — И мы её сейчас всем-всем раскаааажем, да, мамочка?..
— Катя, ты что? — мама взяла её за руку.
— Мы всем-всееем её расскажем, потому что это — прааавда, — Катя пела слаще соловья.
Люди затаили дыхание, настраивая уши...
— А правду надо говорить всееегда, да, мамочка? — и Катя внимательно на неё посмотрела. — Однаждыыы, чудныыым вечеркооом, наша мама вышла погуляяять...
Тут стремительно покрасневшая мама схватила её за руку и крепко сжала.
— Катя! — ОЧЕНЬ строго сказала она.
— Да, мамочка — обратилась к ней дочь.
— Не смей!
— Она вышла гулять с собачкоооой — задумчиво продолжила Катя, отвернувшись. Но уже чуть тише.
— Будет тебе пирожное.
— Когда? — деловито вопросила дочь.
— Завтра.
Катя откашлялась и вновь открыла рот.
— Хорошо. И сейчас купим. — быстро сказала мама.
Катя ждала. — Думаю, хватит? — пытаясь снова стать строгой, срывающимся голосом спросила мама.
Катя опять подняла глаза и : — Однажды моя прекрасная мамочкаааа...
— Ну, что ты ещё хочешь?! — Торт. — кратко ответила дочка, не сводя очей с потолка.
— Нет, Катя!
— Пошла с собачкою гуляяять...
— Пусть торт — согласилась уступчивая мамочка.
— Самый-самый большой! И я сама выберу!
— Пусть — сама, — мама уже не говорила, а тихо шипела, как тигрица, зажатая дрессировщиком в угол...
— И большой Лего... — рассеянно проронила Катя.
— На день рождения — попыталась сохранить лицо мама.
— С собачкой погуляяять она пошлааа...
— В субботу получишь, — тигрица встала на задние лапки, повинуясь невидимому хлысту.
— Спасибо, мамочка. — и тут Катя крепко поцеловала её в щёчку, прижавшись очень горячо и искренне: — Я правда поняла, что правду говорить полезно. Очень-очень!
Автор: Геннадий Синицын
