Был разгар перестройки, в которую-то и началась массовая миграция граждан в дальнее зарубежье. И в ОВИРе, и в загсе было очень много работы, так как у людей в документах было столько ошибок! Особенно это касалось евреев, у которых были существенные разногласия во многих свидетельствах.
В один из дней, с просьбой исправить ошибку в свидетельстве о рождении, обратилась участковый врач близрасположенной поликлиники Бэлла Соломоновна.
Она представила документы. В одних, в свидетельстве о рождении, отец значился «Соломоном», в свидетельстве о браке родителей «Семеном», по паспорту он значился «Шимоном». Для начала надо было найти саму запись о ее рождении, но архивариус, потратив несколько часов, так и не нашла ее. Я попросила прийти ее в воскресенье, когда в загсе никого не будет, и я сама попробую поискать ее.
Через три дня, с раннего утра, Бэлла Соломоновна уже была в загсе. У нас категорически запрещен допуск посторонних лиц и в архив, и к самим книгам записей. Ни в алфавите, ни в актовых записях о рождении за 1939г. она не значилась, хотя на руках у нее было выцветшее свидетельство о рождении, где с трудом проглядывались какие-то номера.
Я усадила посетительницу в конце коридора, вынесла ей несколько книг, чтобы она методом перелистывания просмотрела их. Сама я в этот момент оформляла регистрацию смерти. Не прошло и получаса, как в коридоре что-то грохнуло.
Я выскочила из кабинета вместе с другим посетителем и увидела страшную картину: на полу лежала Бэлла Соломоновна, которая, падая, уронила архивные книги, в одной из которых она сделала закладку своим паспортом.
Мы вдвоем с трудом подняли ее, положили на диван и вызвали «Скорую», так как она была в обмороке. Я машинально взяла все книги, занесла их в архив и по инерции заглянула в заложенную запись о рождении. И тут мне стало все сразу ясно: она была удочерена! Конечно, она не знала об этом, раскрытая тайна повергла ее в шок...
Подъехала «Скорая», ей сделали укол — давление зашкаливало, но в больницу она отказалась ехать.
Я чувствовала себя идиоткой, ругала себя на чем свет стоит, но...поезд уже ушел. Не зная о чем говорить, я предложила попить вместе чаю. Бэлла Соломоновна согласилась и вытащила из сумки коробку конфет.
Воцарившееся неловкое молчание она сама и прервала: «Не вините себя ни в чем. Я благодарна этому случаю, что на старости лет я узнала всю правду. Теперь я еще больше полюбила своих родителей, которые мне дали и образование, и воспитание, и очень счастливое детство. Вы не переживайте, давайте исправим все документы, и я спокойно воссоединюсь с ними. Они же у меня в Америке, уехали одними из первых, а я ждала, пока сын закончит консерваторию.»
Я была очень благодарна этой женщине за ее поддержку — за раскрытие тайны удочерения, как минимум, я бы просто слетела с работы. Поскольку все тайное уже стало явным, мы решили вместе посмотреть запись о рождении. Как оказалось, «Бэлла» была «Людмилой». Ее родители были белорусами, запись была составлена в войну. Скорее всего, они были эвакуированы к нам.
Через дней десять все документы были восстановлены, и я позвонила Бэлле Соломоновне. Она попросила снова встретиться в воскресенье в загсе, и, хотя у меня намечался выходной, я согласилась.
Она подошла к обеду...с обедом! С фаршированной рыбой. Я поставила чай, и мы, как закадычные подружки, стали мирно беседовать на разные темы.
Потом она вдруг стала серьезной и стала мне рассказывать о том, что позвонила своей тете в Израиль, которой сообщила, что все про себя знает. Та была в истерике, но Бэлла Соломоновна успокоила ее, сказав, что никогда ни мать, ни отец не узнают об этом.
Ее тетя, Софья Михайловна, рассказала, что она была удочерена с братом-близнецом еще в 42-м году, который вскоре умер от тифа. А их родная мать умерла еще в поезде, про отца ничего не известно. Все они были эвакуированы из Винницы. Больше она ничего не смогла рассказать, так как все время плакала в трубку.
«Хикоят Анатольевна, она сказала, что очень благодарна узбекам, которые очень тепло и радушно встречали эвакуированных. И еще...очень многие сами усыновляли и удочеряли детей.
Они не выбирали, наоборот, брали самых больных, самых маленьких...А я была, оказывается, дочерью маминой подруги...
Вы знаете, как меня любят мои родители? Я училась в музыкальной школе, каждый год мы ездили в Крым. Меня одевали лучше всех. Они ведь врачи, и очень хотели, чтобы я продолжила их дело, сама-то я хотела быть учительницей. Вы представляете, какие это люди? Никогда, никаким намеком они мне не выдали эту тайну...»
После ее ухода я просмотрела много книг в своем архиве. Сколького я, оказывается, не знаю... Человеческая жизнь...человеческая судьба...как мы все зависим друг от друга... Самое главное — оставаться Человеком в любых ситуациях, особенно, думаю, в чрезвычайных.
Автор: Хикоят Кадырова
