— Девушка, помоги инвалиду на хлебушек, красавица, я же вижу — ты добрая...
Обращение «девушка» откровенно доставило. Нет, я, конечно, вся из себя еще ничего, но так меня разве что в темноте, издалека и без очков назвать можно. Ага, вот стану девушкой — и помогу... Блин, как же эти бомжи задолбали-то! Морда пропитая, синюшная, щетина плавно перешла в бороду, и глаза заплыли совсем. Пил бы поменьше — здоровья на заработать «на хлебушек» и хватило бы. Да и не на хлебушек просит — на опохмел.
Впрочем, проситель, вероятно, уже привыкший к отказам, просто твердил свою фразу слегка заплетающимся языком в надежде, что кто-нибудь сердобольный таки «поможет». Ну, хотя бы, чтобы отвязался и дышать стал в сторону — уж очень амбре густое, с ног сбивает. Именно от этой благодати я и отшатнулась: машинально шагнула в сторону, чтобы оказаться вне зоны поражения. К счастью, бомж не изъявил желания последовать за мной, а повернулся к следующей «жертве» — девахе лет двадцати, рассматривающей что-то возле киоска.
Как и следовало ожидать, фраза прозвучала та же:
— Девушка, помоги инвалиду...
Так как меня оно больше не касалось, то я уже приготовилась благополучно выкинуть этот эпизод из головы и следовать дальше по своим делам, как вдруг взгляд упал на татуировку, что виднелась сквозь подтеки грязи неизвестного происхождения на голом плече маргинала, одетого по жаре в замызганную майку с дырой на пузе... Сумки едва не полетели на землю, а я замерла посереди дороги с приоткрытым ртом. Нет! Не может быть!
Бомж давно уже скрылся в толпе, а я все стояла, глядя ему вслед. Может, стоило все-таки подойти? Да нет — наверняка это просто какое-то дурацкое совпадение и все... Хотя уж очень странное совпадение. Ну, ладно бы только «фирменный» парашют и знакомые буквы ВДВ, а ниже годы службы.
К сожалению, и у бомжа встретить такое — случай не исключительный, а вот то, что чуть выше разместилась развеселая парочка из мультика про львенка и черепаху... Причем и львенок, и черепаха, благодаря очумелым ручкам художника, переносившим этот сюжет с картинки на клиента, выглядели сильно окосевшими, так что им явно не хватало третьего и бутылки — сколько шуток по этому поводу тогда отпустили...
Нет! Стоп! Еще раз — это совпадение. Дикое, дурацкое, но совпадение! ТЕ татуировки существовали только в двух экземплярах и имели свою историю. Я ко всему этому боком была...
Ну почти. Не важно — просто знала случайно. Короче, два другана-обалдуя, будучи еще зелеными и пупырчатыми духами, широко прославились исполнением этой песенки в узких кругах настолько, что даже позывные им дали соответствующие — Кот и Череп. Что совершенно не избавило их от законного огребания энного количества нарядов в качестве гонорара, так как исполнители не просто пели, а творчески переделали слова песни. И завывание дурными голосами: «Командир-дир-дир плыве-е-ет» не смогло ускользнуть от тонкого слуха начальства. Ну и за татуировку, естественно, свое получили потом.
Боже ж мой — как давно это все было! В другой жизни. Кто бы тогда нам сказал, что будет дальше...
Кот много лет назад вместе со своей татуировкой сгорел в сбитой вертушке в горах Афгана, а Череп, вернувшийся из-за Речки повзрослевшим сразу на десяток лет, поступил в училище и вышел из него офицером. Краем уха слышала, что потом была Чечня и Таджикистан, и много еще всякого разного, включая ранения, когда его пару раз собирали по частям, трудный развод с женой, которая так и не смогла принять, что, кроме нее, муж женат на армии и войне всерьез и надолго, выросший чужим сын, проблемы по службе из-за неуживчивого характера, и, наконец, два года назад заслуженная военная пенсия в чине полковника.
Тогда я его и видела в крайний раз — еще дала телефон риэлторской конторы, через которую сама продавала-покупала квартиру. Сергеич собирался продать оставшуюся от матери жилплощадь где-то в Подмосковье и купить домик в деревне тут у нас — где-нибудь не сильно далеко от города, рядом с лесом и речкой и, наконец, пожить в свое удовольствие, благо, военной пенсии ему одному должно было хватить на картошку с селедкой за глаза, а пармезанов он не жрал отродясь — это по его собственному выражению...
Я запоздало кинулась искать бомжа, которого, хоть убей, никак не могла соотнести с высоким улыбчивым полковником, каким помнила Сергееича. Но бродяга пропал, словно в воду канул. Бесполезно убив два часа и забыв купить половину запланированного, я вернулась домой и поняла, что пока не выясню все, места себе не найду. Телефона Сергеича у меня не было — не настолько мы с ним были дружны, а вот Валька должен знать. В конце концов, насколько я помнила, именно он его и сагитировал поселиться тут у нас — мол, родни все равно не осталось, а они с Лехой помогут, да и сын Сергеича, кажется, где-то в нашем городе живет.
Честно сказать, спросить в лоб мне духу не хватило. Да и надеялась — почти уверена была — что ошиблась. А потому начала разговор с Валентином издалека. Ну что, не могу я позвонить приятелю просто так, потрепаться? Могу. Вот и потрепалась, жене привет передала, про внуков поинтересовалась. И уже в конце почти мимоходом упомянула, что вот такой странный случай — представляешь? Встретила на рынке бомжа, а у него татуировка смешная — ну, точь-в-точь, как у Черепа с Котом была. Помнишь, как они зажигали тогда с этим своим номером?
Повисшая в трубке тяжелая пауза пояснила все лучше слов.
— Плять! Когда видела?! — резко, совсем другим голосом, чем тот, каким только что он трепался со мной, рявкнул Валька. — На каком рынке?
— На БАМе. Часа три назад... Думаешь?..
— Знаю! Опять пенсию пролюбил, падла! Ладно, мы с Лехой завтра к нему съездим...
— Меня возьмите...
— На фейхуа ты там? Давно говна не нюхала? — Валька резко отключился.
А и правда, на фейхуа? И сама не понимала, что меня заставило снова нажать кнопку вызова.
-Ты чего трубку кидаешь, гандон штопанный? Напугал ежа голой жопой — говна я не видела, бля! Одни вы с Лехой ангелы милосердия, итить... Когда поедете?
— Да нечего тебе там делать. Не поможешь ничем. Он и нас-то уже узнает через раз. — Валькин голос звучал устало и как-то обреченно. — Помнишь Серегу Корсуня? То же самое тут...
Не поможешь ему уже. — Валька тяжело вздохнул. — Ты извини, расстроился я просто, как услышал... Ну, хочешь, так поехали, но я тебя предупредил...
И, правда, зря я поехала. Никто бы там уже не помог. Совсем. Сергеич — тот самый небритый и немытый бомж, умеренно пьяный (видимо, нашлась все-таки добрая душа, если не вчера на рынке, то еще где-нибудь), сидел за колченогим столом среди сильно запущенного бардака в забитом каким-то вонючем хламом доме. Говно тоже присутствовало в изобилии — в углу ароматно пахла свежая кучка. Вальку с Лехой он узнал с трудом, да и то обматерил их, решительно предупредив, что в «психушку» больше не поедет и колоться отказывается (ребята, оказывается, первое время еще пытались его лечить, возили по врачам), на меня долго таращился, а потом спросил, чья я баба и чего приперлась.
Я хотела было убраться хоть чуть-чуть — ну не зря же они меня тащили? Но парни отсоветовали. Сгрузили молча привезенные макароны, тушенку и крупы (деньги Сергеичу давно давать было нельзя — пропьет, а жрать будет опять нечего) и поспешили к выходу.
Всю обратную дорогу курили и молчали — говорить тут не о чем. Только когда уже подъезжали к городу, я осторожно поинтересовалась:
— А как он зимой? Свет и газ за неуплату отключат.
— Сын платит. — хмуро буркнул Валька. И поморщился. — От жадности и платит. Череп все равно так долго не протянет — дом-то на него подписан... Он, падла, ему еще и водку возит — с маменькой.
— С Наташкой? — удивилась я. — Она же замуж тогда вышла сразу...
— И со вторым развелась. Знаешь, что она на разводе Черепу ляпнула? Не хочу, мол, с убийцей жить... Убил бы дуру! Сергеич ее простил тогда — говорил, она из-за сына... Боялась, что отберет. Все равно дура! А теперь еще соседи...
— А что соседи-то? Он же тут и не знает никого.
— Не знает... И они его — тоже. — Лешка зло сплюнул. — Еще бы! Приехал мужик, молодой, здоровый, а в огороде не работает, скотину не заводит — живет, как дачник, да еще и пенсию ему охренительную по их меркам платят ни за что... А что у него внутри там все перештопано сто раз — кто знает?
— Да чего ты от них хочешь? — махнул на него рукой Валька. — Они просто люди... Понимаешь? Обычные...
— Гниды они... Хорошо Череп, пока еще в разуме был, свою сайгу продал от греха. Пострелял бы их на фиг по пьяни. Да у меня самого иногда руки чешутся! Прав он... За что ребята погибали? За них? За этих? Да им все равно — понимаешь? Все равно! Хоть пиндосы, хоть китайцы... Вот у Сергеича душа и не вынесла... Он же просто жить не хочет — с ними не хочет... Хорошо, Батяня не дожил...
— Мы присягу давали. И за этих тоже. — Валька решительно рубанул рукой по колену. — И Батяня бы так же сказал... Все. Приехали!
***
Череп и правда долго не протянул. Этой же зимой среди ночи поплелся куда-то — наверное, опохмелиться приспичило, а нечем было. Утром его и нашли на дороге замерзшего.
Похоронили по-людски, спасибо Вальке с Лехой — они организовали через военкомат. Сына, похоже, больше интересовал дом. Поминали на девять дней у Вальки. Пришли все свои — те, кто еще остался и кто помнил. Так что народу собралось немного: я, Леха, Валька и Петрович с Димычем. Рано поседевшие мужики хмуро пили водку и молчали. О чем тут говорить? Я уже собралась уходить, когда Ольга, Валькина жена отозвала меня на кухню.
— Валентин снова в больницу завтра ложится. — сообщила она мне. — А у меня командировка — сама знаешь, как с работой сейчас — не могу отказаться. И так вот-вот турнут. Три дня всего, но вдруг чего понадобится, а там от тебя два шага.
— Не вопрос, Оль. Чего, снова сердце прихватило?
— Угу... Позавчера Славка приезжал, сын Сергеича. — она поджала губы. — Представляешь, спрашивал, как ордена отцовские продать можно... Валя ему денег дал — забрал. А потом скорую вызывали. Хотели сразу положить, но он врачам сдаваться отказался, пока девять дней не отметят...
— Ордена? Где же он их нашел-то?
— Да вот... Сергеич-то ваш все пропил, но китель с орденами так и висел в доме все это время... Завесил его чем-то и листом ДСП задвинул. Там и нашелся. Сейчас у нас. Мой-то вчера его разложил и долго сидел, глядел. А потом встал по стойке смирно, честь отдал и говорит — Настоящий Полковник был...
Автор: Биглер
