Мы собирались в лыжный поход. Готовились к нему основательно, почти ежедневно тренировались, при этом при малейших признаках простуды послушно позволяли мазать себя всякими вонючими жирами типа медвежьего, полоскали горло и пили отвар шиповника. Мой папа, организовывавший этот самый поход, сказал:
— Пойдут только самые выносливые и здоровые. Шутка ли, почти 30 километров!
Слово папы было для всех законом, поэтому и подготовка была серьезная. Идти нам предстояло в Нижнеколымск, село, основанное казаками-первопроходцами Михаилом Стадухиным и Семеном Дежневым. Официально село было закрыто за несколько лет до моего рождения, но сами башни острога стояли. Папа обещал показать, откуда пошли наши предки, он, как я поняла позже, имел в виду места, где родилась Нэна.
Буквально за пару дней до этого события в очередной отпуск приехал мой любимый дядя Прокопий. Из разговоров я поняла, что он знал, куда мы собираемся, и специально приурочил свой приезд к этому событию, даже лыжи свои привез. Я, конечно, обрадовалась, но и засомневалась, если честно. Дядя Прокопий был старше папы на 25 лет, в 1981 ему уже стукнуло 67! Нет, я знала, что он еще продолжает работать, но думала, такие расстояния ему уже не под силу. Осторожно высказала свои сомнения папе, а тот надо мной посмеялся и объявил всем моим друзьям:
— Кто из вас сумеет не то, чтобы обогнать, а идти на равных с моим братом, получит от меня шоколадку!
Мы самонадеянно посмеялись, мол кому-то предстоит разориться на шоколадках… Как же мы ошибались! Дядя практически летел. Мало того, что бежал первым, прокладывая лыжню, он еще умудрялся и с горки прокатиться, поджидая, пока мы до него доплетемся.
На месте мы сначала осмотрели острог, вернее то, что от него осталось, а потом рассыпались кто куда, затеяли возню, кутерьму, барахтание в снегу. Папа с дядей зашли в дом. Несмотря на то, что село официально закрыто, там и до сих пор живет несколько человек, а тогда их было, наверное, около десяти. Когда мы мокрые и счастливые ввалились в дом, там уже была жарко натоплена печка, согрет суп и горячий чай. Папа познакомил нас с хозяином дома Анатолием, вполне себе крепким стариком, а мне сказал:
— Это наш родственник, у нас одни предки!
В принципе он мог этого даже не говорить, внешне Анатолий был поразительно похож на дядю Прокопия!
Нам предстояла ночевка в Нижнеколымске, я уже предвкушала интересные рассказы от дяди, но ближе к вечеру папа взял с нас слово сидеть в доме и, назначив старшим Кольку, ушел куда-то вместе с дядей Прокопием и Анатолием. Было уже совсем темно, электричества в заброшенном селе не было, только керосиновые лампы. Мы сидели за столом и рассказывали друг другу всякие истории, особенно преуспел Колька, который недавно нашел книжку с новеллами Мериме и прочитал «Венеру Илльскую».
— И тогда он услышал тяжелые шаги, совсем не похожие на человеческие. Как будто кто-то тяжелый поднимался по ступенькам лестницы… — рассказывал особенным, «страшным» голосом Колька, а мы все сидели тихонько, открыв рты.
И тут действительно послышались тяжелые шаги, которые привели нас в ужас. Дверь открылась и в темном проеме показалась огромная фигура. Мы замерли и, казалось, в тишине было слышно, как колотятся наши сердца.
— Вы чего замолчали? Где Анатолий? Еще не вернулся?
Голос оказался женским, мягким, вполне себе доброжелательным, и мы пришли в себя. Фигура шагнула в круг света, это оказалась высокая полная женщина, которую мы мельком видели сегодня в селе.
— Ну что притихли-то? Меня Марфой зовут, тетка Марфа. Я вот оладушек вам испекла, — в руках у нее действительно оказалось деревянное блюдо, полное пышных румяных оладий, — чайник-то горячий?
Мы пили чай с оладьями и весело хихикали, вспоминая, как приняли тетку Марфу за ожившую статую Венеры. Скоро вернулись и взрослые, правда, были они какие-то уставшие, очень скоро мы все улеглись спать, благо кроватей хватало.
Утром мы отправились в обратный путь, погода была просто замечательная, ни ветерка, яркое солнце. А высоко в небе парила огромная черная птица.
— Дядя Игнат, это кто, орел? А почему он черный? Какой большой! Я такого никогда не видел! И я! И я! – мои друзья галдели, а дядя Прокопий притянул меня к себе, поднял голову и что-то сказал черной птице по-юкагирски.
Нижняя Колыма, 1881 год
Старый Никус умирал. Он знал, что дни его сочтены, было уже видение. На земле его держало только одно: арангас был еще не готов. Во все времена шаманов хоронили именно таким образом. Но пришли в их земли русские, и от них местные переняли обычай зарывать мертвых в землю. Да, тела великих шаманов тоже закапывали, но только через 300 лет после смерти. Издревле так повелось, и не пришлым менять их святые традиции.
До христианизации в Якутии умерших хоронили так называемым воздушным способом, для чего сооружался арангас. Выглядел он следующим образом: на четырех деревьях срубались вершины, и на них устанавливались своеобразные мостки, на которых особым образом закреплялся гроб. После крещения людей стали хоронить привычным образом, закапывая в землю, исключение составляли только шаманы. По сведениям историков, тело шамана лежало в арангасе 100 лет. Затем его родственники совершали обряд перезахоронения, для чего строили новый арангас. Еще через 100 лет обряд повторялся, и только через 300 лет останки шамана предавались земле. Я читала, что у якутов были особенные требования к тем, кто сооружал арангас, у юкагиров было проще, единственное требование, это должны были быть кровные родственники шамана.
Слава Никуса летела впереди него. Он был сильным шаманом, умел лечить людей, мог влиять на погоду, давал удачу в делах и охоте, «слушал» и «передавал» близким последнюю волю умерших. Говорили, что он мог заглядывать в будущее, и даже шептались, что он видел там что-то страшное и кровавое. Съезжались к нему люди со всего севера, даже с Чукотки, как будто там своих шаманов мало! Но нет, все стремились к старому Никусу, везли подношения и молили каждый о своем. Помогал он всем, кто обращался к нему с просьбами, даже, казалось, самым пропащим. Рассказывали, что один охотник совсем голову потерял, всю свою добычу обменивает на бутылки со спиртом. Некогда богатый дом его оскудел, дети ходили голодными. И жена охотника пешком пришла к Никусу, помоги, отверни мужа от этой напасти. Тот дал женщине какую-то траву, велел кинуть в кружку со спиртом. Охотник с тех пор пить бросил, в церкви крестился, и каждое воскресенье на службу стал ходить. А когда его спрашивали о причинах чудесного преображения, отвечал:
— Свят, свят, не вспоминайте! Самого черта видел. С рогами! Хотел меня забрать в ад, еле уцелел!
Но это было самое простое, рассказывать о его делах можно бесконечно. Но все люди смертны. Никус хоть и был наделен великой силой, но был человеком, и ему тоже предстояло умереть. Но как, если не готов его арангас?
Требовался кто-то из родственников. Но кто? Одни бабы бесполезные, другие дети малые, третьи в тайгу ушли на сезон. В селе из мужчин-родственников только один хромой Васька, который из-за хромоты и остался, не ушел со всеми.
Надо что-то срочно придумать, иначе скоро будет поздно. Старик надел привычное одеяние и взял бубен. Никогда еще он не просил так страстно своих богов о помощи. А когда упал, обессиленный камланием, во двор въехали путники…
Лицо одного из приехавших показалось Никусу знакомым. Тот представился Гаврилой, про младшего паренька сказал просто:
— Братишка мой младший, Степка!
Слово за слово, и понял Никус, что боги его услышали, одна у них кровь с пришельцами. Когда он изложил свою просьбу, Гаврила даже не удивился:
— Нас сюда просто тянуло со страшной силой, пытались свернуть, но бесполезно. Не нам идти против воли богов. Конечно, поможем.
Втроем с хромым Васькой они быстро доделали работу, а через день полетела весть по всей колымской земле: старый Никус умер. Старика поместили в арангас, как смогли, совершили обряд. Все это время в небе царственно парила огромная черная птица, и женщины перешептывались:
— Старик доволен, вон, распростер крылья, как будто говорит, что укроет нас под своей защитой.
— Главное, чтобы покой его не тревожили, никому знать о месте захоронения нельзя…
Нижняя Колыма, 1960-е
Впервые арангас Никуса обнаружили молодые студенты, приехавшие в эти места на практику. Случилось это в середине 1960-х, когда по всей Якутии ходили многочисленные геологоразведочные отряды. Всего десять лет назад в Западной Якутии открыли месторождение алмазов, находка всех взбудоражила, и каждый в глубине души надеялся обнаружить что-нибудь этакое, что перевернет всю геологию.
Борис и Димка, нынешние студенты и будущие геологи, решили в выходной сделать вылазку в окрестностях лагеря. Они поднялись на сопку, чтобы оглядеться, и вдруг один из них, Боря, закричал:
— Глаза б мои повылазили! Смотри, какой прикольный стол!
Его друг покачал головой:
— Это ж какого роста должен быть тот, кто обедает за таким столом?
— Давай заберемся и посмотрим, чем там сегодня угощают? Вот стоит какая-то коробка, вернее, ящик. А вдруг там клад?
Недолго думая, Борис забрался на сооружение и, приложив усилия, сдвинул крышку «ящика». Оттуда на него глядела мумия человека.
— Борька, ну что там такое? Мне лезть к тебе?
Димка поднял голову, глядя на друга, и в этот момент откуда-то сверху на того неожиданно напала огромная черная птица. Димка очень хорошо видел каждое перо, а еще вдруг от ужаса померещилось, что у птицы совершенно человеческие глаза. Он подумал, что нападает странная птица не просто так, а с явным намерением выклевать глаза Борису. Парень схватил первое попавшееся под руку небольшое полено и кинул его в страшную птицу:
— А ну! Пошла!
Полено самым неожиданным образом попало в лоб отшатнувшегося было Бориса, тот неловко взмахнул руками и полетел вниз. Димка кинулся к другу:
— Борька, что с тобой?!
В ответ тот только тихо стонал, и был, кажется, без сознания.
— Борька, ты потерпи, подожди, я в лагерь сбегаю за помощью!
Когда подоспели геологи, помощь Борису уже была не нужна. В Черском, куда привезли труп, сделали заключение:
— Перелом основания черепа, с таким не живут. Рана на лбу от удара тяжелым предметом. И вот еще, что у него с глазами? Вернее, почему они отсутствуют?
Рассказу Димки о черной птице сначала не поверили, подозревали, что парень сам убил товарища, но специалисты подтвердили: да, глаза как будто выклеваны.
Вернулись на место происшествия, и только тогда один из геологов увидел, что за «стол» обнаружили студенты.
— Надо закрыть крышку, и попросить прощения. В таких арангасах только шаманов хоронили. Да, и лагерь лучше перенести в сторону.
Когда ему ответили, что это все предрассудки, геолог усмехнулся:
— Вы что, не слышали, что в соседнем Абые случилось? Про сломавшийся вдруг самолет?
Все замолчали, история действительно была на слуху. Лагерь перенесли. Правда, численность отряда, и без того небольшая, стала меньше еще на одного геолога – Димку пришлось отправить в Черский, а затем на самолете в Якутск. В себя парень так и не пришел, до конца своих дней, проведенных в стенах Якутского психоневрологического интерната, он кричал о страшной черной птице с человеческими глазами, которая теперь охотится за его собственными…
Нижняя Колыма, 1980 год
Весь год Анатолий методично сооружал новый арангас. В наследство от старого шамана ему достался чудом уцелевший в советские годы бубен да наказ о перезахоронении. Оставался всего год, нужно было подготовиться. Сооружение было высотой два метра, и только тогда Анатолий понял, что ему одному не справиться, это же надо из старого вытащить, и в новый положить. Это дело не для одного человека. И тогда он принялся искать кровных родственников. У самого у него были только дочери, а внуки были еще слишком малы для таких дел. Время уже поджимало, новый арангас почти готов, Анатолий голову сломал, что ему делать. Помог случай. Однажды в дверь постучали два молодых парня, ехавших на «Буранах» из соседнего Среднеколымского улуса. Внезапно налетевшая пурга сбила их с толку, они немного заплутали и неожиданно для себя выскочили к, как им показалось, заброшенному Нижнеколымску. Дома, к их радости, оказались вполне себе обитаемыми. Присмотревшись к хозяину, один из парней вдруг воскликнул:
— Прокопий Афанасьевич! Как ты тут оказался?!
Недоразумение быстро выяснилось, а Анатолий решил, что это неспроста, наверняка старый Никус пургу напустил и парней к нему вывел: «Подсказывает, старый чёрт, где мне родственников искать!». Дальше было уже дело техники. Общий язык нашли сразу и степень родства установили тоже: дальняя прабабка Нэна была родом именно из этих мест. Прокопий сказал:
— Слышал я про шамана Никуса от своего отца, Афанасия. А тому его отец Степан рассказал, что делал старику его арангас. Вот ведь старый лис, умер сто лет назад, а до сих пор вертит нами, как хочет. Нам ли против его воли идти?
Якутск, 1986 год
Услышав эту историю, я спросила дядю:
— Вы тогда уходили делать перезахоронение? Поэтому мы утром видели черного орла? – и вдруг мою голову осенила новая мысль, — А кто его будет хоронить еще через 100 лет? Я?!!
Он погладил меня по голове, улыбнулся:
— Я надеюсь, ты будешь жить долго, но строить новый арангас в возрасте 110 лет едва ли сможешь, да и не женское это дело. У Анатолия внуки подрастают, им он знания передаст, а от тех они перейдут к их детям. Старый Никус позаботится о том, чтобы они не забыли, не волнуйся.
Почему-то я даже не сомневаюсь…
Нижняя Колыма, 1981 год
Автор: Хихидна
