Бетонная стена, к которой прижался Василий, выстрелила в его лицо очередью маленьких осколков.
— Ах ты ж, чтоб тебя! — ругнулся он, вытирая кровь со щеки, — ты смотри на них — стреляют, гады! Колька, а ну, шмальни-ка в их сторону.
Молодой красноармеец Николай Григорчук почти всю войну прожил под оккупацией. Когда фашисты захватили его родной Харьков, он ушел в партизаны, где и дождался солдат Красной Армии. Затем были проверки и допросы, но желание молодого человека отомстить за своих погибших друзей, пересилило все неурядицы и он был зачислен в ряды одного из соединений, продолжавших наступление.
Он сразу сдружился с Василием. Точнее, Василий сам принял под свое крыло молодого паренька, чем-то неуловимо напоминавшего его сына, которого он не видел уже года три. Что с ним, где он — никакой информации не было с тех пор, как жена в одном из писем написала, что сын Сережка ушел добровольцем на фронт, несмотря на все наказы отца оставаться с матерью. Видимо он, как и многие его друзья, тоже накинули себе по паре лет, сказав военкому, что ему уже есть восемнадцать.
— Вась, ты гляди-ка! Это что, этот самый что-ли? — спросил лежащий, у угла полуразрушенного здания, Федор Богданович. Коренной минчанин, он встретил войну в своем родном городе, после чего пришлось отступать со всеми до самой Москвы. Но ни на минуту он не сомневался в том, что когда-нибудь он вернется в Минск и выгонит захватчиков из своего родного города.
— Кто? — Василий подполз к нему и аккуратно выглянул из-за угла.
— Ну, Рейхстаг или как его там? Где Гитлер сидит!
— Он самый, Федька, он самый. Дошли! — он похлопал Федора по плечу и отполз обратно, — сегодня-завтра будем там. Авось, и самого Гитлера этого в плен возьмем. Дадут нам сразу по звезде...
Фонтанчики от пуль снова пробежались по, уже и так выщербленной стене, к которой прижимались трое солдат. С одной стороны стена, с другой — обломки зданий, создавали небольшое углубление, которое могло хоть как-то обезопасить их от шальной пули.
— Твою ж... Колька! Ты чего там притих?
— Страшно, дядь Вась, — Николай прижался к стене и, обхватив винтовку двумя руками, смотрел на своего сослуживца, — сколько мы сюда шли — страшно не было, а сейчас страшно.
Вроде как и конец уже скоро. До Берлина дошли, а помирать не хочется.
— А кто ж тебя помирать то заставляет, дурачок? — негромко рассмеялся Василий, — чуть-чуть потерпеть осталось. Ты это брось! Вон, за углом через площадь Рейхстаг уже!
Соображаешь? Ну-ка перестань тут сопли разводить!
Николай кивнул и еще крепче сжал винтовку.
— Сейчас дождемся подкрепления и будем атаковать. Последний раз, Колька, представляешь? Всё! Конец! Один разок поднатужиться осталось, а потом...
Земля под ними содрогнулась, прервав речь Василия и, через несколько секунд, мир вокруг утонул в море огня, дыма и пыли.
— Наши... Артподготовка... Лежать... — Василий пытался перекричать грохот взрывов, но потом, поняв тщетность своих криков, схватил Кольку за воротник и толкнул вниз. Федор откатился от угла и вжался в землю. Огненный смерч закончился через пять минут и, тут же, сзади послышалось многоголосое эхо, слившееся в одно мощное «Ура!»
— Взвод! На штурм Рейхстага, к чертям собачьим его душу, зигзагами! Впере-е-е-ед! — Василий вскочил с места и ринулся к углу здания. Краем глаза он заметил, как вслед за ним из-под слоя пыли поднялись двое его боевых товарищей. На площадь, изрытую снарядами, с параллельной улицы уже выбегали солдаты соседних подразделений. Каждый хотел первым подняться по ступеням этого здания, к которому они столько шли.
— Не отставать! — крикнул он, оглянувшись через плечо и, тут же, споткнувшись обо что-то, упал на землю. Федор с Николаем тут же остановились и принялись поднимать упавшего товарища.
— Да сам встану, не останавливаться! — Василий обернулся и увидел, как сзади их догоняют другие красноармейцы, вбежавшие на площадь вслед за ними, — а ну бегом! А то не успеем Гитлера взять! — крикнул он и вскочил на ноги. Солдаты бежали прямо на них. Подобрав с земли винтовку, Василий развернулся лицом к Рейхстагу и, сделав пару шагов, увидел широко открытые глаза Николая.
— Чего раззявился? А ну... — он замолчал, увидев как сквозь молодого харьковчанина пробежал один из солдат. Обернувшись, он замер в изумлении. Солдаты бежали сквозь них, абсолютно их не замечая.
— Это еще что такое?
За бегущими вперед солдатами, со всех улиц и переулков, медленно выходили другие бойцы. В разорванных гимнастерках, в пятнах крови и пыли, они медленным шагом шли через площадь. И не было им числа. Уставшие, но с горящими глазами, устремленными на Рейхстаг, они молча шагали к нему. Через некоторое время вся площадь оказалась заполнена этими солдатами.
— Батя! — невысокого роста паренек кинулся к Василию и повис на его плече.
— Сережка! Сынок!!! Живой! Ты как тут?
— Да как и ты, бать! Только не живой я, — смутился солдат, — под Тихвином погиб, а ты где?
— Как это — погиб? — удивился, подошедший с Николаем, Федор.
— Ну как? Как и другие — Сергей задрал гимнастерку и показал всем страшную рану на груди.
— Твою ж... Сынок, да ты ж ранен! — Василий подхватил под руки сына.
— Бать! Не ранен, убит. Как и ты. И вы тоже, — немного смущенно добавил мальчик.
Товарищи переглянулись друг на друга. Федор схватил Николая за плечо и резким движением, развернул к себе спиной, одновременно задирая его гимнастерку.
— Матерь божья... — дымящийся осколок торчал в спине Николая, немного выглядывая наружу, — Вась, правду малец говорит... Видать, накрыло и нас там, у стеночки...
Солдаты замолчали, глядя друг на друга.
— Вот такие дела, — пожал плечами сын, — но ничего, главное — дошли! Победили! Смотрите!
На крыше Рейхстага появилось какое-то движение. Через несколько секунд над ним взметнулось и принялось развеваться на ветру алое знамя.
— Вот теперь точно победили! — Василий прижал к себе своего сына и закрыл глаза.
Миллионы глаз смотрели на это знамя. Миллионы душ, убитых в этой страшной войне, вместе с живыми шли до самого конца. Чтобы увидеть свое знамя над оплотом фашизма.
Чтобы увидеть, что они погибли не зря. Чтобы победить...
— Армия! Парадным маршем! Левое плечо вперед! Шагом... Марш!
Они шли рядом. Русский солдат Василий, его шестнадцатилетний сын Сережка, украинец Николай, беларус Федор и еще миллионы и миллионы людей, сломавших хребет фашистам.
Они уходили гордо подняв голову.
Они сделали свое дело.
Они верили, что такое больше не повторится...
Чеканя шаг, они шли, растворяясь в лучах майского солнца.
Вечная память Героям.
Автор: ЧеширКо
