Я всегда чувствовала, что в медицине меня тянет туда, где веселее. Немного этого веселья получила, работая в гинекологии, держа в кресле пьяных в сраку беременных женщин в кресле и глядя на начавшиеся выкидыши.
Затем чуть не умерла со скуки в инфекции. Искренне не понимаю, что может быть интересного в 40 уколах цефтриаксона внутривенно. И, ища новую работу, глядела на машины скорых. Глядела, глядела, чувствуя, как неведомая сила слухов о скоровской романтике тянет туда, да и пришла на подстанцию устраиваться.
Форменные штаны приходилось натягивать до груди либо подворачивать, в комнате отдыха стоял запах носков и потных кроссовок, но я с первой же смены поняла, что я на своем месте. Вначале, в первый день, меня поставили третьим номером в бригаде. Я путалась в проводах кардиографа, пыталась запомнить, где что находится в укладке, но каждый раз терялась и долго искала. Уснула на вызове по поводу высокого давления. Короче, полный кайф.
На вторую смену меня поставили с фельдшером один на один. Костя оказался классным парнем, нам было хорошо работать вместе и весело. И тут вызов. Травма руки, кровотечение. Окей, едем. Долго искали адрес, вышли из машины и услышали крики с 4 этажа.
— Что то мне подсказывает, что нам туда, — сказал Костя и не ошибся.
Дверь была открыта. В квартире бессвязно орала женщина, в ответ ей прилетало пьяным голосом «Заткнись, сука, убью!» У меня вспотели коленки. Мы вошли.
— Бл’ть, — сказал Костя тихо, пока я глядела на залитый кровью пол. Тут лужа, там лужа, здесь размазано. Вспотели локти. — Надень перчатки.
Я надела и посмотрела по сторонам. Пьяная женщина орала на мужа, муж орал на нее, сидя на кровати, и прижимал к руке тряпку. Вокруг него валялись осколки стекла, один особенно крупный.
— КАКОГО ХЕРА ВЫ ТАК ДОЛГО ЕДЕТЕ, ОН ЖЕ СЕЙЧАС СДОХНЕТ! — орала на нас женщина, сидя в кресле и воя, как бабуин. — НЕ УМИРАЙ СЕРЕЖА, ПОЖАЛУЙСТА.
— Заткнись, бл’ть! — орал ее муж.
— Оба заткнитесь! — рявкнул Костя, и пока парочка не успела начать возмущаться, добавил. — Что случилось?
Как будто бы оба синяка осознали, что помощь пришла. Притихли.
— Да бля, выпили, начали ругаться. Я вон врезал по створке, — мужик показал на разбитую створку серватна. — Руку порезал.
— Показывай, — сказал Костя, а потом обратился ко мне. — Достань бинты, стерильные салфетки, пластырь, перекись.
Я все сделала. Чтобы не запачкать укладку, поставила ее на кровать. Костя снял с руки тряпку, обнажилась залитая рана, из которой, немного пульсируя, потекла кровь.
— Бл’ть, мужик, ну как так, — сказал Костя, зажав рану обратно.
— Ну...так, — кажется, пациент был пристыжен.
— ВОТ, Я ЖЕ ТЕБЕ ГОВОРИЛА, ЧТО ТАМ ВСЕ ПЛОХО, ЧТО ТЫ ЗА КОЗЕЛ ТО ТАКОЙ? ВСЮ ЖИЗНЬ МНЕ СЛОМАЛ, — как гром заорала притихшая баба.
— ЗАТКНИСЬ, БЛ’ТЬ!
— САМ ЗАТКНИСЬ, КОЗЛИНА!
— Тихо! — теперь подала голос я, которая до этого никогда практически ни на кого не кричала. Тем более, на пациентов. — Мешаете!
— Найди артериальный жгут, — велел Костя.
Пришлось перерыть всю укладку, кто то засунул этот жгут на самое ее дно. Нашла, отдала Косте.
— Держи.
Костя отдал мне держать тряпку, а сам стал накладывать жгут.
— Больно, бл’ть! — рявкнул на меня мужик и дернул рукой, которую я удержала и сделала этим больнее. — Больно!!!
— Не ори на меня, понял? — рявкнула я в ответ, глядя пациенту в глаза. Тот успокоился и затих, терпя боль.
— Ты на мою дочку похожа, — сказал он и этим объяснил дальнейшую любовь ко мне всех подпитых, которых мы собирали на других вызовах. Я всем кого то напоминала и все меня любили. А фельдшера этим пользовались, чтобы не начинать скандал.
Костя затянул жгут. Артериальный жгут это чертовски больно. И мужик начал ныть и канючить почти сразу же. Но деваться некуда, ведь судя по лужам на полу, потерял он много крови.
Костя снял тряпку, я облила руку перекисью, не заливая рану, которую наконец стало нормально видно.
— Ох бл’ть, — сказал Костя и мы начали бинтование. Повязка получилась красивая, тугая. Казалось бы, грузи и вези. Но у мужика начал развиваться шок. Фаза возбуждения. Он стал метаться, поливать нас матами на пару с его женой, которая к тому же орала, что ее муж-козел сердечник и, тварь такая, бухает.
— Как вы меня за’бали, — сказал Костя тихо.
— Женщина, не орите! — прикрикнула я на нее и стала распаковывать кардиограф. Знаете, как весело делать экг стокилограммовому пьяному мужику в фазе возбуждения геморрагического шока? Ох блин, это было очень весело. И лаской и ругательствами я заставила его успокоиться и полежать спокойно пару минут. Судя по ЭКГ, мужик не умер бы в следующие полчаса. А вот судя по тому, как он, мало что соображая, орал от боли, от шока он мог погибнуть быстро.
— СЕРЕЖА НЕ УМИРАЙ! ДЕЛАЙТЕ ЧТО НИБУДЬ УЖЕ, ОН ЖЕ УМИРАЕТ! — орала жена, бегая вокруг нас. — ТАК ТЕБЕ И НАДО, ЧТОБ ТЫ СДОХ. ТОЛЬКО НЕ УМИРАЙ!
— Женщина, заткнитесь! — закричала я, распаковывая катетер и собирая систему. Удивительно быстро нашла транексам и допамин и зарядила в шприцы. Мы поставили катетер. Крики становились фоновыми.
— Физа мало. Беги в машину, возьми ещё 4 флакона.
Я ломанулась как укушенная. Залетела в машину, распихала флаконы по карманам, отвечая на вопрос водителя, что там полный пиздец. Забежала на 4 этаж, под крики женщины.
— Да вызвал я реанимацию, хорош орать! — крикнул Костя.
— ЗАГЛОХНИ, ТВАРЬ!
— ЧТОБ ТЫ СДОХ, КОЗЕЛ!
Первые два флакона пролили быстро, в третий зарядили допамин, следим за тем, чтобы мужик не начал грузиться. Орет на жену — пусть.
В открытую квартиру входят 3 человека из ремков. Ставят укладки на кресло, из которого орала женщина и которая ушла на кухню.
— Почему вы поставили туда свои сумки? — спросила она с наездом.
— Села на кухне и сиди, — сказала ей тихо врач-реаниматолог и стала заниматься своими делами под оскорбленное бубнение. Я улыбнулась и стала собирать наши пожитки по велению Кости, который рассказал, что произошло. В квартиру вошли полицейские. Мы все им рассказали. Я собрала мусор, ремки развернули черный полиэтилен, на который кладут пациента, чтобы тот не угваздал носилки и каталку.
— ВЫ ЧТО ЕГО ХОРОНИТЕ, ТВАРИ?! — активизировалась женщина.
— Слушай, заткнись, они помогают, — сказала я ей, чем заставила снова перейти на бубнеж.
Я все собрала, дождалась Костю, и мы отправились в машину. Теперь мужик — забота ремков. Я села в газельку, закурила. Костя, улыбаясь, спросил, как мне работа.
— Ох’енно, — выдохнула я.
— Ой, Костя, ты бы видел как она к машине бежала. Вперёд трусов, — сказал водитель. Мы рассмеялись и поехали по всем возможным заправкам и дозаправкам, десять минут побыли на подстанции и поехали дальше по делам.
С того момента я только уверилась в том, что нахожусь там, где надо. Позже оставила работу в приоритет учебе на последнем курсе. Очень скучаю по скорой. Там реально весело, ребят, даже если все говорят, что скоровская романтика — это бред, и что там только боль и страдания. Нет, это совсем не так.
Всем спасибо, что дочитали, все свободны.
Автор: Doctorme
