Это было в 1999 году.
В привокзальном кафе города Екатеринбурга к столику, за которым сидел молодой человек, подошёл бомжеватого вида мужичок. Бродяга обошёл вокруг стола, заглянул под него и, хмыкнув, побрёл к следующему.
— Эй мужик! — окликнул его молодой человек. Тот обернулся. — Ты чего-то ищешь?
— Ищу. Сам, правда, не знаю, что, — невнятно ответил побирушка.
— Присаживайся, накормлю.
— Да что вы, милый человек, я не смею осквернять ваш покой.
— Присядь, говорю. Разговор есть.
Мужик присел.
— Будьте добры, — обратился к официантке молодой мужчина. На вид ему было лет тридцать, — порцию пельменей, пожалуйста, и двести грамм повторите ещё.
— Отчего же вы столь благодушны? — поинтересовался нищий.
— Отец, поверь, есть причина. Если дослушаешь меня до конца — поймёшь.
— Ну, почему я должен отказываться? С удовольствием вас выслушаю, молодой человек. Торопиться-то мне некуда.
Александр — так звали молодого щедрого мужчину — закурил и начал свой рассказ.
— Шесть лет назад девушка, с которой я встречался, родила мне сына. Роды были тяжёлые. Врачи сказали, что ребёнок родился больной, перечислили кучу непонятных заболеваний, и показать его отказались. Более того, они посоветовали нам отказаться от мальчика, мол, он уже не жилец и тому подобное.
Через три дня заведующая родильного отделения подошла к Ларисе и сообщила ей, что ребёнок умер, а тело младенца было передано бабушке с дедушкой, то есть, её родителям.
— А чего тебе не сообщили?
— Посчитали, что я — никто, понимаешь? Мы были не расписаны. Так вот, оказалось, что родители Ларисы уже похоронили наше чадо. Я успел только возложить цветы на свежую могилку.
После этого случая мы с Лариской боялись заводить детей. Однако нам очень хотелось родить еще одного ребёнка, и мы обратились в диагностический Центр за советом и помощью.
Когда врач нас выслушал, то первым делом спросил, почему мы даже не взяли никаких документов из роддома. А что мы могли ответить? Ни я, ни Лариса опыта в этом не имели, да и не до этого тогда было, расстроенные ходили.
Лариска съездила за справкой-выпиской из истории родов. Ей выдали эту справку, что ребёнок действительно скоропостижно умер от того-то и того-то. Затем мы снова пришли в диагностический Центр. Врач нас проверил, никаких отклонений не нашёл.
Спустя пару лет, мы с Ларисой поженились и решили рискнуть — очень хотели ребёночка. И у нас родилась абсолютно здоровая дочь Надюша. Затем через три года мы родили ей братика. Стёпка тоже родился совершенно здоровым.
Шло время. Наде уже исполнилось четыре года, Стёпке — год. К нам из Челябинска на День рождения сына приехали родители Ларисы, и мать, захмелевши, призналась в том, что тогда, шесть лет назад, наш сын не умер. Сейчас он инвалид, не может ни ходить, ни говорить, живет в Детском доме.
Как выяснилось позже, заведующая ввела их в заблуждение. Они с отцом не стали нам об этом говорить, поверив этой уголовнице нá слово. Ну, и могилка, понятно дело, пустой оказалась.
Посоветовавшись, мы с Ларисой приняли решение забрать сына к себе. Но, как оказалось, это было не просто. Поганая бюрократия то и дело вставляла нам палки в колёса. Прокуратура на наши жалобы давала лишь отписки.
А знаешь, что самое интересное в этой истории? Когда мы наконец приехали в Детский дом, чтобы взглянуть на сына, то нам сказали, что ребёнок был вполне здоровым с самого начала, но, к сожалению, его два года назад уже усыновила одна американская семья. Нам отдали фотографии сына, его рисунки и поделки.
— И что? На этом всё и закончилось? — не спеша пережёвывая пельмени, спросил мужик.
— Нет, дорогой, мы не стали сдаваться. Мы писали во всевозможные американские газеты, форумы, агентства, занимающиеся подобными вопросами. И через три месяца пришло письмо от одного агентства из штата Аризоны, которое занималось усыновлением Кирилла (так назвали в Детском доме нашего первенца).
К сожалению, они не имели право разглашать данные о той семье. Но зато менеджер, который вёл переговоры, уверил нас в том, что с мальчиком всё в порядке, так как собственными глазами видел его на прошлой неделе.
На удивление, опекуны Кирилла даже написали нам письмо, в котором довольно сдержанно сообщили, что у них все хорошо: мальчик здоров, учится в старшей группе дошкольного образования и так далее. Они признались, что сопереживают нам и никак не думали, что может такое получиться.
Новоиспечённые родители Кирилла за два года привыкли к мальчику, полюбили его, поэтому всё, что они нам могли пообещать, это то, что по достижении четырнадцатилетнего возраста расскажут ему про нас. Но сделают они это при условии, если мы до этого времени не будем их беспокоить.
— Хорошие люди, между прочим. Могли бы и не откликнуться вовсе.
— Так оно. Думаю, они написали нам, потому что мы в своём письме рассказали про себя все: и про роддом, про то, как всё это с нами произошло. Порядочные американцы просто вошли в наше положение, но не более того.
— Так это что получается, вашего ребёнка продали что ли?
— Да. Но никому за это ничего не было: ни заведующей, ни врачам, ни кому бы то ни было другому, кто принимал в этой схеме участие.
— Ладно, парень, — перешёл на «ты» бродяга, — зато ты и твоя жена теперь знаете, что ваш сын в хороших руках. Представляешь, когда он вырастет и узнает правду, то приедет и навестит всех вас. Как же будет здорово!
— Не сглазь, бродяга. Давай выпьем за то, чтобы все дети на земле были счастливы!
КОНЕЦ
Автор: рассказы
