Мне тридцать один год, муж на четыре года меня младше, а его маме всего сорок пять лет. Получается, что у нас с Екатериной Вадимовной разница в возрасте всего четырнадцать лет.
Наше общение как-то не задалось с первой встречи.
— Екатерина Вадимовна, — представилась она, протянув руку.
— Татьяна Олеговна, — по привычке ответила я, пожав ей руку.
— Олеговна? А не рановато ли? — мне досталась кривая ухмылка.
Напряжённую атмосферу разрядил Ваня, пригласив маму к столу.
Нейтралитета хватило на десять минут, пока Екатерина Вадимовна не попросила у меня соль:
— Таня, дай солонку.
Почему-то я подумала, что она решила перейти к менее формальному общению, без отчеств. Без всякой задней мысли вручила ей солонку:
— Держите, Екатерина.
— Вадимовна! — почти прорычала она.
Я согласно кивнула: хорошо, пусть будет Вадимовна.
Больше ко мне она не обращалась, все просьбы адресуя Ване. Про меня гостья вспомнила, когда собралась уходить. Ваня встал, чтобы проводить мать, но она сказала ему, что не надо:
— Меня Танька проводит, — улыбнулась она.
— Татьяна Олеговна, — заметила я.
— Тебе до Олеговны ещё расти и расти.
В начавшуюся перепалку вмешался Ваня:
— Мамуль, Танюш, вы для меня самые дорогие люди, и я хочу, чтобы вы подружились.
— Я не буду называть эту девицу по имени-отчеству! Ага, давайте я ещё грелкам своего сына выкать буду!
— Значит и от меня подобного ждать не стоит. Как Вы, ой, как ты ко мне, так и я к тебе! — я поддалась эмоциям.
Ваня нас отругал, попросив быть благоразумными. Я, скрипя зубы, дала своё согласие величать его маму Екатериной Вадимовной, и озвучила, что мне хотелось бы взаимного уважения и аналогичного обращения. Я ей не Танька, мы не подружки и не родственницы. Она отказалась: заявила, что будет меня назвать так, как ей захочется.
Она ушла. А Ваня стал со мной серьёзно разговаривать:
— Знаешь, как это глупо выглядит? А если я у твоей мамы обращения по имени-отчеству попрошу?
— Да пожалуйста! Моя мама даже к чужим детям на Вы обращается. И ей точно в голову не придёт назвать тебя Ванькой. Представь, пришли мы к моей маме в гости, а она тебе говорит: «Ванька, иди за стол». Приятно будет?
Он отшутился, что хоть горшком его называть можно, только в печку не надо ставить.
Екатерина Вадимовна стала специально нарываться на конфликт: Танька и Танюха — при каждой встрече она обращалась ко мне исключительно этими именами. Я её поправляла, но ей было плевать.
Однажды она пришла к нам без звонка, а у меня дочка была дома. Дочке шесть лет, она от первого брака. И моя свекровь спросила у неё имя.
— Алиса! — ответила дочка.
— А папу у тебя как зовут? — поинтересовалась свекровь.
— Дима.
— Алиса Дмитриевна, значит? — обрадовалась Екатерина Вадимовна.
С того дня она стала величать мою дочь исключительно по имени-отчеству. А меня по-прежнему — Танькой и Танюхой. И улыбалась при этом подленько. Тогда я уверилась, что она специально надо мной издевается.
У меня хорошая работа, своя квартира, машина, бывший муж платит неплохие алименты. Ваня живёт на моей территории, своего жилья у него нет. И работа у него так себе, но это не главное.
Я пыталась понять, что не устраивает Екатерину Вадимовну? Я не бесприданница какая-то, не деревенщина понаехавшая, не сирота, у меня есть высшее образование, все условия. Кроме того, банальная норма этикета предусматривает обращение по имени-отчеству к людям старше двадцати пяти лет. Так что не так?
Я даже прямо у неё спросила, почему она не хочет ко мне нормально обращаться — Татьяна Олеговна, отчество стало делом принципа.
— Не ты у него первая, не ты последняя. Имена бы запомнить, — услышала я в ответ.
Мы поженились. Вот свекровкин тост на свадьбе:
— Ванечка и Танька! Желаю вам удачи, она тебе понадобится, сынок!
Тогда же, на свадьбе, я попыталась её вразумить, мы поговорили, я предложила мир. Но она отказалась:
— Не бывать тебе Татьяной Олеговной!
Хорошо. Не бывать, так не бывать. Но и Танюхой я быть не собираюсь. Я поставила мужа перед фактом: с его мамой я общаться не желаю. Хочет — пусть один к ней ездит. К нам домой ей тоже запретила являться, нечего меня в моей же квартире оскорблять.
И что вы думаете? Ваня сказал, что ездить к маме один не собирается. Только со мной. Иголка и нитка, все дела.
— Все претензии к матери. Как только она перестанет издеваться, я с радостью возобновлю с ней общение, — пожала я плечами.
Теперь убеждением свекрови в том, что я — Татьяна Олеговна, а не Танька, занимается Ваня. Он не понимает твердолобости матери, и на полном серьёзе отказал ей в своей компании до тех пор, пока она не одумается.
Я не видела Екатерину Вадимовну уже полтора месяца. Ваня тоже. Хотя она и звонит ему через день. Но стоит свекровке сказать Ване, что она не будет называть меня по имени-отчеству, как мой муж сбрасывает звонок.
Не сказала бы, что муж полностью на моей стороне. Но он обижен на мать даже не за неприятие его выбора, а за постоянную демонстрацию окружающим этого факта путём использования уничижительной формы моего имени.
Скорее всего, мне стоит сказать Екатерине Вадимовне спасибо за то, что она пропала из нашей жизни. Пусть и таким способом.
В конце концов, она называет шестилетнего ребёнка Алисой Дмитриевной, неужели так трудно произнести Татьяна Олеговна? Или требовать обращения по имени-отчеству имеет право только она? Я же её Катькой не называю, хотя могла бы.
