Саша переступил порог и беззвучно прикрыл за собой дверь.
Что-то ты рано, дорогой мой.
Вроде нет. Как и обещал, вовремя.
Бабушка улыбнулась, и её лицо озарилось мягким, тёплым светом. Саше всегда нравилось, когда она улыбалась: от этого на сердце становилось уютнее и по-детски радостно и беззаботно.
На дворе стоял тёплый июльский день. Солнце заливало гостиную таким ярким светом, что за окошками скромной бабушкиной дачки почти ничего нельзя было различить: чуть поодаль в летней дымке зеленел старый клён, который Саша принёс с дедом из леса бог знает когда, а прямо под окнами покачивались стрелы ярко-красных гладиолусов, которые бабушка почему-то любила больше, чем все остальные цветы вместе взятые. Это мистическое сочетание зелёного и красного на фоне почти белого от жары неба завораживало Сашу, и время для него словно замедляло ход.
Бабушкин домик был скромен, но опрятен и чист. Окна прикрывали невесомые ситцевые занавески, на полу поверх выкрашенных в светло-коричневый досок лежали длинные самодельные половики. Дорожки, как их называла бабушка. В углу у самой плиты стояла старая пластмассовая миска, оставшаяся от кота Маркиза. Этот рыжий прохвост помер лет пять назад. От старости. Бабушка так была к нему привязана, что, похоронив, не решилась выкинуть миску, а его любимое кресло в гостиной с тех пор никто не занимал. Это был закон.
Что-то я хотел тебе сказать. Пока был в дороге, помнил, а теперь забыл.
Ну, ничего, вспомнишь. Не в последний раз видимся. Давай к столу, чай стынет.
На белоснежной скатерти в ярко-белых блюдцах стояли любимые бабушкины чашки с зелёными и красными листочками. У одной была отбита ручка, а другую украшала вертикальная, тёмная от крепкого чая трещина. Третья чашка была целой. Саша не помнил её: верно, бабушка достала из каких-то старых запасов.
Ты ещё кого-то ждёшь?
Да, скоро придёт кое-кто. Ты его знаешь, кстати. Вы давно не виделись, но ты его вспомнишь, я уверена.
Саша снова посмотрел в окно. Жизнь странная штука. Лет десять назад похоронили деда. Пять лет как нет Маркиза. А бабушка всё так же весела и бодра. Варит варенье, высаживает гладиолусы, всё так же стирает скатерти и занавески. Как ей это удаётся? «Я бы так не смог, наверное», подумал Саша.
Горячий чай отдавал душистой мятой. В следующий раз нужно будет захватить по дороге свежий батон. У бабушки замечательное клубничное варенье сладкое, тягучее и невероятно душистое. Кусок батона с вареньем, вот что сейчас нужно! Ну, в следующий раз, ничего.
А кого ты ждёшь-то?
Саш, ну потерпи. Пей, а то остынет. Кстати, я уже говорила, что ты рано что-то?
Бабушка, поправив косынку и закрыв глаза, неспешно отхлёбывала чай из безрукой чашки. Саша допивал из целой. Он снова вспоминал школьные каникулы, которые неизменно проводил на даче: ходил с дедом в лес за грибами, помогал бабушке на грядках. Он помнил, как соседка принесла им крохотного рыжего котёнка: остальных она уже раздала, а вот его пристроить как-то не получалось. Так на даче и появился Маркиз. Это было время бесконечного и ничем не омрачаемого счастья. Вернуться бы туда хоть на минуту...
Внезапно Саша почувствовал чьё-то настойчивое прикосновение к своей правой ноге. От неожиданности он выронил чашку и она, почти беззвучно ударившись о деревянный пол, разлетелась на сотню мелких осколков. Это был Маркиз. Он тёрся о Сашину ногу и, казалось, даже не обратил внимание на разбившуюся чашку. Кот внимательно посмотрел на него своими зеленоватыми глазами и направился к любимому креслу. Бабушка покачала головой:
Жаль. Опять разбилась. Ну, ничего. Ой, а вот и он!
Саша обернулся, и сердце его странным образом забилось, но не от страха, а от невероятного волнения. В дверях стоял дед. Его потёртая жилетка лоснилась от застарелых пятен, которые ничем не выводились, лицо, как и всегда, было безупречно выбрито, а глаза излучали тепло и спокойствие.
Здравствуй, Саша. Что-то ты рано к нам.
Я ему то же самое сказала, а он говорит, нет, вовремя я, с доброй насмешкой произнесла бабушка.
Здравствуй, дедушка. А ты ведь?..
Да, да, я уже давно... Верно говоришь. Так что рано ты к нам, рано, внучек.
«Ничего не понимаю», подумал Саша.
А что тут понимать? голосом Табакова-Матроскина протянул Маркиз, потягиваясь в кресле. Рано ты к нам, говорят тебе. Пойдём провожу.
Саша неуверенным шагом двинулся к двери. За порогом была дымчатая серая пустота. Он не понимал, что ему делать дальше. Просто ждать?
Да, подождём тут, глаза Маркиза стали почему-то разных цветов: один остался зелёным, а второй приобрёл красноватый оттенок. Подождём. Там сейчас тебя откачают, не волнуйся.
Просто в следующий раз смотри на светофор, а не в смартфон, когда дорогу переходишь... В общем, не торопись к нам. Рано ещё... Понимаешь? Кот ухмыльнулся и подмигнул зелёным глазом.
На асфальте в окружении врачей скорой лежал Саша. Он прерывисто дышал, на правой ноге была шина, рука в крови. В полуметре от него дисплеем вверх лежал разбитый смартфон.
С фото на экране, покрытом густой паутиной мелких трещин, на врачей и Сашу смотрела бабушка с Маркизом на руках...
