Оставалось еще минут сорок. Она отмечала свой остаток времени через каждые 5 – 6 минут. Лена не спеша протерла пыль во всей своей маленькой однокомнатной квартирке, под названием «колясочная», потом взялась за мытье полов. Проверила порядок на кухоньке, заглянула в чистенький санузел. Потом проверила белье в старом шкафу. Все лежало аккуратно на своем месте.
Взгляд её задержался на красивом серебряном кубке, за которым висела на стене грамота участника общероссийских командных соревнований по пулевой стрельбе, проходивших в Мытищах на стрельбище «Динамо» в 2010 г.
Именно благодаря тому, что у нее оказался лучший результат из всех участниц соревнования в стрельбе лежа на 50 м с малокалиберной винтовки ТОЗ-9, а также второй результат в стрельбе по движущимся мишеням, их команда завоевала второе место. И ей, как лучшему стрелку от дали серебряный кубок на хранение. Ей не исполнилось тогда еще и 17 лет, но она выступала за старшую группу.
И хотя Лена была одним из кандидатов в сборную страны, вместо неё взяли другую девушку, с куда более худшими результатами стрельбы. Но сами эти соревнования – были, пожалуй, единственным светлым пятном в ее жизни…
Потом был красный диплом школы и поступление в МФТИ. Но со второго курса посыпались все беды. Сначала умерли родители: первый отец, через 3 месяца мать. Она тогда жила в Москве в общежитии на Первомайской, 30 в Долгопрудном. А дальше замдекана ФАКИ положил на нее глаз. В один из вечеров он уговорил ее зайти к нему домой. И после того, как она лишь пригубила рюмку с коньяком, он навалился на нее, порвав на ней все платье.
Начатая бутылка, попавшаяся ей под руку, благодаря остаткам в ней коньяка спасла насильнику жизнь. Но, тем не менее, ее удар по голове, не столько нанес ему физический вред, сколько моральный. Негодяй в порыве ненависти устроил ей через свои связи с преподавателями такие экзамены, что ее с третьего курса отчислили за систематическую неуспеваемость.
Девушку быстро выпроводили из общаги, и Лена с трудом нашла для проживания эту маленькую комнатку в 5-ти этажной «хрущевке», где и жила до сих пор.
Через 3 недели она узнала, что беременна. К этому времени у нее был парень из богатой семьи, который даже пытался строить с ней серьезные отношения. Но потом случайно узнав о беременности не раздумывая бросил ее. Потом был аборт и приговор – бесплодие. Так она осталась одна, без работы и без средств к существованию.
Подруги её бывшего парня познакомили ее с сутенером. Красивая, фигуристая девчонка с «ногами от ушей» была на «расхват» у клиентов. Потом она подцепила СПИД и стала не нужна никому.
Остатки заработанных древним трудом денег ушли на кокс, «герыч» и под конец на «Крокодил».
Вчера она в третий раз приняла дозу дезоморфина, понимая, что последняя ломка убьет её, тем более что денег на эту наркоту больше не было.
Оставалось еще минут 10-12. Пора, подумала она. Принесла из кухни старую табуретку и достала веревку из кладовки, на которую вчера израсходовала последний кусочек хозяйственного мыла.
Лена поднялась на табуретку и перекинула веревку через металлическое кольцо для крепления люстры. Веревка легко вошла в кольцо, двинулась по нему и случайно потянула за собой два провода питания, которые она не стала изолировать. Плюс с минусом сработали. Последнее, что она слышала был громкий треск короткого замыкания, затем огненная искра, потом темнота и тишина…
* * *
Сознание не сразу возвращалась к ней. Первое, что она почувствовала – было полное отсутствие той страшной ломки, которую она все еще ждала. Эту страшную ломку от дезоморфина она перенесла первый раз позавчера. И вот, словно не было того «Крокодила», дозу которого Лена купила вчера на последние деньги.
Она с удивлением заметила, что лежит на снегу в валенках в белом полушубке, в руках самозарядная СВТ-38, в карманах куча патронов. Рядом на снегу лежали еще пятеро бойцов, судя по разномастной одежде – партизаны.
И тут она почувствовала, что тело ее не слушает и в голове вместе с ее мыслями она слышит мысли другого человека – молодой девушки-комсомолки.
— Таня! — тихо окликнул ее судя по всему старший отряда. – Огонь открывать только по моей команде.
— Мина сработает сразу на грузовике. В нем солдаты. За грузовиком будет легковушка. Вам всем стрелять только по солдатам. Водителя легковушки я сниму сам. Офицер нужен только живым! Им также займусь я и Семеныч.
— Что за черт? — Таня вдруг почувствовала, у себя в голове мысли Лены.
— Ты кто такая? Как ты забралась в мою голову?
— Я Лена! Как я оказалась у тебя в голове – сама не знаю. Я дома упала с табуретки из-за короткого замыкания на люстре, потеряла сознание и очнулась у тебя в голове.
— У нас в отряде врачу помогает бабка-знахарка, Завьялиха. Так вот прямо чудеса какие-то. Только вчера она мне ляпнула про какую-то беду с моей головой. Как будто прямо в нее мне на подселение пришлют чью-то душу или сознание. При этом она сказала, чтобы я не боялась, и что эта душа мне будет в помощь дана.
— Но я-то помощи ни у кого не просила! Ладно, раз пришла – живи, только не мешай мне, понятно?
— Понятно!
На этом обмен мыслями у них закончился. Послышался шум мотора грузовика и на дороге показались две машины. Впереди ехал грузовик с солдатами, за ним черная легковушка.
Прогремел взрыв, и грузовик повалился на бок. Из него посыпались солдаты.
У партизан были автоматы и один пулемет Дегтярева. Таня стреляла из винтовки. Бой складывался не удачно для партизан. Фашисты, в составе полувзвода стрелковой роты быстро рассредоточились и залегли. Они быстро сориентировались в направлении, откуда били партизаны и перенесли туда весь огонь. Лена прекрасно разбиралась и в немецком оружии. У немцев был один ручной пулемет MG-34, один пистолет-пулемет МР-40, из которого стрелял унтер-офицер и остальное – винтовки Karabiner 98k. Уже через несколько минут боя двое наших оказались ранены, но огонь вести продолжали. Таня расстреляла весь свой боекомплект, и я разглядела, что все выстрелы ушли мимо цели.
— Слушай! – мысленно крикнула она Тане. – Дай я попробую?
— А ты сумеешь? Ну пробуй!
И Лена почувствовала, что тело, как бы начало её слушаться. Она быстро перезарядила винтовку и направила мушку на унтера, который приготовил для броска гранату и слегка высунулся из-за дерева.
Хлопок, знакомый толчок в плечо и унтер упал. Каска не спасла немца. Пуля угодила прямо в переносицу. Вторым выстрелом Лена послала пулю в глаз стрелку из ручного пулемета. И после этого стала бить их прямо в зрачки. Через какие-то пять минут она уложила десять фрицев. Немцы видели, что со стороны русских огонь ведет снайпер, потому как пули летят строго в глаза. Прицельный огонь фашисты прекратили. Они уже просто боялись высунуться из-за стволов деревьев, надвинув при этом каски на самые носы.
Лена перезарядила винтовку. Старший окликнул её.
— Ты молодец, дочка! Я и не знал, что ты так стреляешь! Давай-давай, бей их гадов!
У нее было прекрасное зрение. До немцев было метров 60-70. Но она видела каждую снежную кочку, за которой пытался спрятаться фашист и давила на курок. Через несколько минут она уложила еще шестерых. Немцы прекратили огонь. Партизаны полностью ликвидировали весь вражеский отряд.
В тот день на общем построении Тане объявили благодарность за уничтожение половины всего немецкого конвоя.
И пошли партизанские будни.
Они договорились между собой, что скроют от всех появление Лены в голове у Татьяны, за которой теперь закрепилось звание снайпера.
Лена решила пока ничего не говорить о себе Тане, тем более о своей несчастной судьбе, своих горестях и бедах. И Таня приняла ее в свои мысли, как некую ошибку природы, тем более что Лена рассказала лишь о том, что она жила одна, что родители умерли, что после школы она хотела устроиться на работу, но вот несчастный случай с коротким замыканием и падением с табуретки не дал ей осуществить свои планы. Вместе они пришли к выводу, что тело Лены скорее всего находится в глубокой коме после несчастного случая, а сознание её по каким-то неизвестным законам временно переместилось в тело Тани. И что как только она выйдет из комы Лена вернется в свое тело. И больше на эту тему они не разговаривали.
Военные дни были суровые. Они выполняли разные задания. Ходили на разведку. Закладывали взрывчатку под рельсы.
Один раз всем отрядом им удалось отбить у немцев целый обоз с продовольствием, награбленным у местного населения.
Потом они отцепили от немецкого поезда вагон с девчонками и мальчишками, которых немцы согнали с ближайших деревень для отправки в Германию и помогли вернуть их в родные места.
В один из дней командир отряда получил из штаба фронта сведения о том, что в их район прибыл большой отряд карателей из дивизии СС. Немцы расположились на постой в нескольких ближайших деревнях. Партизанам было поручено задание уничтожать либо сжигать дома их расположения.
Для этого из отряда были сформированы боевые тройки для ночных вылазок к месту временной дислокации карателей.
Таня с Леной оказались в составе такой тройки одними из первых. Они выступили в самую непогожую февральскую ночь. Мела ужасная метель. Снег залеплял глаза и мгновенно заносил их следы. Ветер завывал так, что в трех-четырех шагах ничего не было слышно друг от друга. Старшим был Семёныч, местный хорошо знавший все ближайшие деревни.
Ночь была самая подходящая для их работы. Они без труда добрались до двух больших домов, где были расквартированы гитлеровцы. Поджечь два дома было делом еще 10 минут. Но их заметили хозяева этих двух домов и выдали немцам.
Их догнали на краю села. Оружие было только у Семеныча. Его застрелили сразу же в перестрелке. Молодой парень, взятый с ними в плен сознался в их планах и подробно рассказал о задании, пообещав за сохранение жизни выдать местоположение их отряда.
Таню раздели чуть не догола. Долго били прикладами ружей. Утром пообещали повесить. Таня не проронила ни слова. Лена физической боли нечувствовала, но постоянно просила бога послать ей хотя бы половину её страданий. Они лежали на соломе в легкой разорванной одежде в сарае. До утра было часа четыре. И Лена чтобы хоть как-то поддержать Таню начала свой рассказ.
— Я не говорила тебе ни чего. Хочешь расскажу тебе все?
— О чем?
— О будущем!
— Зачем, я и так знаю, повесят нас утром.
— Нет, я ни об этом.
— А о чем же еще?
— Война закончится через 3,5 года 9 мая 1945 года. СССР и союзники по антигитлеровской коалиции победят фашистов. Главную роль в разгроме нацистской Германии сыграет Советский народ. Победа достанется тяжелейшей ценой. Мы потеряем людей в два с лишним раза больше, чем все остальные страны в этой войне. Но победим. Немцы подпишут нам акт капитуляции. Примет акт Жуков. Гитлер отравится. А все его приспешники окажутся на скамье подсудимых на специальном международном суде, который получит название Нюрнбергский процесс. Все фашистские главари будут по приговору суда повешены.
— Страна наша после этой ужасной войны будет восстановлена ценой героического труда наших рабочих меньше чем за 10 лет и станет самой могущественной державой в мире…
Таня слушала и молчала, слезы катились у нее по щекам. И Лена думала, что она ей не верит и что она просто успокаивает Таню.
* * *
Утром с погодой творилось совсем нечто страшное. Снег еще сильнее чем ночью повалил какими-то огромными хлопьями. Бешенный ветер валил с ног народ, который немцы согнали для обозрения собственного могущества по глумлению над измученной избитой девчонкой. Её вывели на казнь почти голую и вели босую 300 метров к сколоченному наспех эшафоту. На шею повели фанерную табличку с надписью «Поджигатель».
Таня шептала вслух:
— Откуда ты все это знаешь? Называешь все числа, даты, события?
— Меня забросили к тебе из будущего. Я ведь родилась аж в 1993 году, через 48 лет после того, как окончилась эта война.
— Кто меня послал к тебе и как это получилось – я понятия не имею…
Немцы, оцепившие место казни и наблюдавшие за своей жертвой, перешептывались между собой.
— Эта русская вообще не орала, когда ее избивали. Она молчала и лишь негромко стонала.
— И сейчас ее ведут на казнь, а она, вроде, как и не боится, а с кем-то разговаривает.
— И даже не молится.
— Она либо ведьма, либо помешалась…
И только когда на шею Тане накинули веревку. Таня закричала из последних сил.
— Люди! Не бойтесь! Мы победим!
— Я точно знаю война закончится через 3,5 года. Наши войска разгромят немцев наголову. Гитлер покончит с собой! И наш Жуков примет у фашистов акт капитуляции. Это произойдет…
И тут немец выбил у нее из-под ног табуретку. Огромная молния через весь горизонт перечеркнула небо, Последнее, что слышала Лена был страшный, долгий раскат грома. Потом все стихло и наступила черная тишина.
* * *
— Ну что, господин профессор, вот и заканчивается наш эксперимент. Поздравляю! За время отсутствия в теле её сознания само физическое тело мы полностью освободили от всех отклонений от нормы.
— Теперь она будет абсолютно физически здорова!
— Да, но не проявятся ли рецидивы с применением биостимуляторов? Ведь в дальнейшем мы уже не сможем ей ничем помочь.
— Простите, а какая она у нас по счету?
— Последняя, тридцатая!
— Ну вот, а сколько времени прошло с момента реабилитации двадцать девятой?
— По меркам ее времени уже больше года.
— Ну, и есть ли у неё или у других двадцати восьми какие-либо срывы?
— Нет, господин профессор!
— В таком случае позвольте мне поблагодарить вас за прекрасную ассистентскую помощь и поддержку. В своей диссертации я непременно постараюсь отразить всё оказанное вами содействие…
* * *
Лена спала и никак не могла проснуться. Она постепенно понимала, что нужно просыпаться, и что кошмарный сон закончился. Лена открыла глаза…
Табуретка по-прежнему так и стояла посреди комнаты. Над ней на крюке из-под люстры висела веревка.
Она попыталась встать. Тело легко выполнило команду. Никакой боли не было. Не было и намеков на предстоящую ломку…
И тут она услышала мысленный голос:
— Привет! Вот ты оказывается где живешь?
— Таня! Привет! Как ты оказалась опять со мной?
— Это подарок тех же, кто послали и тебя ко мне.
— Я тут огляделась и поняла, что не просто подарок, а что меня вроде как тоже в помощь к тебе прислали!
— Правда? Но я-то помощи тоже не просила!
— Вот что подруга. Если есть печка немедленно веревку сжечь, табуретку на дрова. Если нет печки – всё бегом в мусор.
— И срочно ищи работу, настоящую… Как тогда…Но мне пора. Меня уже отзывают. Но я приду через месяц, проверю и если будешь дурить — займусь твоим воспитанием! Мало не покажется…
Пока!
Лена схватил из кладовки топор и с яростью набросилась на табуретку. За какие-то 2-3 минуты она превратила ее в щепки. Собрав ее в мешок вместе с веревкой вынесла в мусорный контейнер на улице.
* * *
Секретарь районного военкома, словно вырвавшись от кого-то, кое-как зашла в кабинет начальника, с трудом закрыв за собой дверь.
— Федор Игнатьевич! Там какая-то сумасшедшая рвется к вам на прием. И еще твердит, что вы ей спасибо за это скажете, если примете её…
Старый седой полковник недовольно встал с кресла:
— Ну давай, зови сюда это чудо-юдо!
Лена забежала в кабинет:
— Товарищ полковник! Разрешите обратиться?
— Вообще-то так уже обращаться не принято, но моим сединам приятно вспомнить то время…
Слушаю вас, гражданочка.
— Я прошу вас, я очень прошу, я умоляю вас принять меня в ряды ЧВК «Вагнер». Готова служить хоть в Сирии, хоть в ЛНР или в ДНР!
— Но я военком, а не руководитель частной военной компании!
— Но вы же можете представить меня их руководству или попросить за меня?
— А почему это я должен за вас просить?
— Я не просто хороший стрелок, я очень хорошо стреляю, и я уже участвовала в реальных боевых действиях. Товарищ полковник попросите за меня, и я вам гарантирую, что вас потом благодарить будут…
Полковник был человек опытный и в людях разбирался великолепно. Он взглянул в глаза этой девушки и словно прочитал в них целую книгу лишений и страданий.
— Ну что, пойдем в тир, покажешь свое умение!
Они спустились в подвал здания. Открыли стальную дверь. Полковник достал мишень и закрепил ее на стене.
Достал винтовку и 10 патронов.
— Ну вот, коврики здесь чистые. Ложись. Из мешочков с песком сладишь упор и вперед!
— Лена привычным движением зарядила магазин, подняла одной рукой мужской вариант этой винтовки и сделала, почти не целясь пять выстрелов.
Потом перезарядила магазин сделала еще 5выстрелов.
Полковник достал платочек и вытер со лба пот: все выстрелы легли практически пуля в пулю. Такой результат он видел впервые за 40 лет своей службы. Одной рукой, стоя и не целясь…?!
Потом он включил движущуюся мишень и дал ей еще 10 патронов.
— Лена сжала винтовку в обеих руках. Перед глазами у неё вставали, словно кадры из фильма, гневные и полные скорби лица селян. Они не вытирали слезы потому, что не было сил разжать руки, судорожно сжатые в кулаки. Она видела пьяные, ухмыляющиеся морды гитлеровцев, фотографировавших для своего потомства картину расправы над избитой, исколотой и связанной девчонкой. Слезы душили ее, и она давила на курок винтовки с ненавистью сквозь зубы твердя:
— Это вам за Родину нашу, гады проклятые!
— Это вам за кровь миллионов замученных людей русских!
— Это за наших девочек, что встали стеной на защиту страны!
— Таня! Мы не забудем вас никогда! Слышишь?
Она стояла, сжимая в руках винтовку, беспрерывно давя на курок, который так и не послал ни одной пули из пустого магазина и не видела, как слышавший ее военком звонил другу в поселок Молькино, Краснодарского края:
— Здорово дружище! Федор беспокоит. Узнал? Слушай ты ведь сейчас опять народ собираешь? Тут у меня один экземпляр находится. Дамочка одна, прямо амазонка какая-то! Ты не поверишь. Стрелок от Бога! Я таких за всю жизнь никогда не видел!
— Да звоню прямо из тира! Могу отсканировать ее мишень после десяти выстрелов. Ты на этой мишени больше двух следов от пуль не найдешь!
— Как не бывает такого?
— Я что, по-твоему, с дуба слетел? Ты знаешь, она одной рукой держала мужскую винтовку без всякой подставки и стреляла стоя, почти не целясь!
— Да фантастика, а я писатель-фантаст!
— Ну вот, то-то…
— И еще, но только не вздумай опять твердить, что у меня крыша едет. Мне кажется, что она только вчера из боя вышла…
— Нет из того самого, где наши с тобой отцы и матери головы сложили.
— Вечная им наша память!
Всем девчонкам, отдавшим свои жизни на войне посвящается.
Автор: Александр Кузнецов
