Кузьмич и Ильинична доживали свой век в маленькой деревеньке под Торжком. Когда-то успешный колхоз развалился, многие жители перебрались на работу в город.
А старики любили свой дом, деревню, даже корову ещё держали. Но годы брали своё: восьмой десяток шёл обоим супругам. Не раз уже дед затевал разговор о корове.
— Давай продадим корову-то, пока она ещё не старая. Пока хоть кто купит. Тяжело уже мне за ней убирать. Да и тебе спозаранку каждый день вставать. Не молодуха, чай. И куда нам молока столько? Курам выливать?
— Хватит тебе брюзжать, старый. Всю жизнь, сколько себя помню, корову мы держали. Как без неё? Ни молока, ни творога, ни кашу сварить, ни тесто поставить…
— Да убирать ещё ладно. Но как все лето косой и граблями махать? И всё на мне. Помощников у нас с тобой нету. А покупать сено не на что нам. Не такие удои, чтобы молоком торговля шла.
Бабка сердилась, ворчала на деда, но тот был настроен решительно. Не первый год старик пытался уговорить жену убавить хозяйство, чтобы хоть немного полегче стало.
— Что, забыла, как тебе скорую недавно вызывали? Давление скакнуло. А всё от чего? От трудов наших тяжких. Ну, ладно бы в том нужда была. Так нет. Неужто мы молока в магазине не купим?
— Что? В магазине? Вот ты иди в магазин, эту муть и покупай. С ума сошёл. Нашу Дочку ни за что не продам.
Тогда Кузьмич пошёл на крайнюю меру. Нарисовал он плакат на куске обоев с категоричной надписью – «Корове – нет!» и повесил её на избу. На самый фасад, чтобы все видели.
Первым пришёл сосед Николай Иванович.
— Ну, что у вас тут, война? – спросил он, едва перешагнув порог. – Уже стенгазеты выпускаете?
Бабка ахнула и вышла посмотреть на художества мужа. У окон уже стояла и соседка справа.
— Верно, верно муж пишет, — смеялась она. – Хватит тебе, Ильинична, пахать. Себя не жалеешь, так хоть мужика пожалей. Вон, к тебе скорая зачастила. Сколько оно нам молока этого надо…
Глянула Ильинична на плакат, прослезилась, обиделась.
— Да дело ведь не только в молоке, Валя… Сама понимаешь. Вот думаю я: всю жизнь в деревне, в колхозе трудились и дома хлопотали. Продай сейчас корову и ведь больше не будет у нас её никогда. Никогда. Все. Последняя, значит. И от этого моё сердце сжимается. Будто и вся жизнь моя кончена. Останется только к смерти готовиться.
Валя понимающе вздохнула. Ильинична обернулась. Сзади стояли муж и сосед. Они все слышали и тоже молчали. Все разошлись по своим делам, не говоря больше ни слова.
Всю ночь не спала Ильинична, а наутро сухим голосом сказала мужу:
— Продавай корову. Что ж, раз так надо. Не противлюсь я больше.
Корову увели через три дня в соседнюю деревню — многодетная семья взяла.
С тех пор в доме Кузьмича и Ильиничны воцарился покой. Такой, что уж лучше бы его и не было. Старушка не гремела по утрам подойником, не вставала рано. Слышны были только её долгие вздохи сумеречными утрами в углу на кровати.
Через три недели Ильинична заболела. Врач настоятельно требовала обследования сердца, пришлось ехать в районную больницу. Там старушка пролежала десять дней, доктора дали предписание не волноваться, беречь сердце, снизить нагрузки, выписали кучу таблеток.
Прежде, чем привезти из больницы жену домой, старик наводил в доме порядок. Он много думал о супруге в эти дни. Испугался её немощи, чувствуя свою вину в её переживаниях.
Сидя с соседом вечерами, он не раз затевал разговор о проданной корове.
— Ну, может, и я виноват. Однако, случись что с Ильиничной, потом скажут: надо было раньше корову продать, пожили бы для себя… Как лучше-то? Бог знает…
— Вот именно: кто знает? Что одному нагрузка, то другому – радость. Тут золотая середина нужна…
Кузьмич привёз жену из больницы в натопленную избу. Был приготовлен обед: её любимая жареная картошка.
Ильинична, бледная, но довольная, что вернулась домой, села у печи и стащила с головы платок.
— Слава Богу, дома. Как ты тут?
— Я-то ничего. Хорошо, что ты выкарабкалась из болезни-то. Ты давай-ка держись, не хандри. Дел дома по горло, мне здоровая хозяйка нужна.
Кузьмич подошёл и обнял свою жену, как раньше, в молодости. Оба вздохнули. Ильинична улыбнулась.
— Да, чуть не забыл тебе сказать. Гости у нас. Иди знакомься.
Он повел удивлённую супругу в рубленный двор. Там, рядом с копной душистого сена, стояла белоснежная молодая козочка. Сосед сидел рядом на табуретке и кормил её кусочками моркови.
— С прибавленьицем вас, Ильинична. Козье молоко, знаете ли, очень полезно для здоровья. Думаю, что нам его на всех хватит. Принимаете Белку в свой колхоз?
Ильинична вытерла слезу и подошла к козочке.
-Ох уж вы, мои колхозники. А как не принять красоту такую…Я только «за».
И потекла размеренная деревенская жизнь. Хлопоты у печи и в хлеву, разговоры об удоях и очередной выходке сообразительной козы. Казалось, что козу полюбил больше сам Кузьмич, на что Ильинична часто посмеивалась.
А хозяин, оправдываясь, говорил:
— Ну, и коза. Умнее собаки, ей Богу…Ходит за мной по пятам, в глаза, словно в душу, смотрит. Вот ума палата… Ай, да Белка наша!
Автор: Елена Шаламонова
