Гитлер поручил что-то предпринять, поднять боевой дух армии.
И тогда министр пропаганды Германии Йозеф Геббельс решил сыграть на контрасте и показать противника жалким и ничтожным. Он задумал снять небольшой ролик, где советские солдаты рвут друг друга на части за кусок хлеба.
По некоторым данным на исторические съемки приехал сам Геббельс.
По его задумке, перед судьбоносной битвой за Москву необходимо было поднять упавший дух немецких солдат, которые с трудом взяли Смоленск. Фашисты за месяц брали целые государства, а тут на два с лишним месяца застряли в российской глубинке.
Специально из числа военнопленных были выбраны люди, с неевропейской внешностью. Была поставлена цель замучить их до буквально животного состояния, чтобы ничего человеческого в них не осталось… и швырнуть еду, как стае голодных зверей.
Спустя какое-то время в лагерь приехали большие чины, а вместе с ними целый отряд кинооператоров и режиссеров, лучших в Германии. Свет, камера, мотор! По периметру загона с узбеками выстроились арийцы – высокие, красивые, светловолосые, голубоглазые, как с обложки модного журнала.
Они идеально контрастировали с темнокожими, измученными пленниками. Тут же подъехала машина и открыла багажный отсек. Оттуда разнесся немыслимый запах свежеиспеченного сдобного хлеба, от которого сглотнули слюну даже сытые арийцы.
Кульминацией этой мерзкой идеи должна была стать булка хлеба, брошенная в загон под кинокамеры. Это должен был быть великий фильм Рейха, как полуживотные бросаются на хлеб, грызя себе подобных зубами. Для солдат это должен был быть очень поучительный материал: «У вас не должно остаться места для жалости к этому отребью. Это не люди».
Но все пошло не так. Брошенная булка хлеба упала в середину загона, к ней подошел самый младший мальчишка. Гробовая тишина. Бережно ее поднял и трижды поцеловал его, поднося поочередно ко лбу как святыню. А потом передал самому старшему. Потом узбеки сели в кружок, сложили ноги по-восточному и стали передавать по цепочке крошечные кусочки хлеба, словно плов на Самаркандской свадьбе. Каждый получил кусочек, грел об него руки, а потом неторопливо, закрыв глаза, съедал. И в конце этой странной трапезы прозвучало: «Худога шукур».
Немцы были вне себя от досады и ярости.
Планы Геббельса разбились о благородство народа.
Он не представлял, насколько величественными могут быть люди другой расы, какими могут быть отношения между ними, насколько можно любить Родину и с достоинством уважать хлеб.
