Однажды, во времена моей бесшабашной студенческой юности, со мной произошел удивительный случай. Я был тогда человеком, очень и очень далеким от всякой мистики. Но после этого случая я не стал так безапелляционно судить о том, чего я не могу объяснить. Ну, слушайте…
Закончен учебный год, успешно сдана летняя сессия. Мои родители жили в деревне. И я собирался на все летние каникулы поехать к ним, помочь по хозяйству. Впереди — моя любимая пора – сенокос, а потом – все, что есть прекрасного в деревенской жизни – ночное, рыбалка, заготовка дров… Всё это я очень люблю с детства. В, общем, планы на лето я строил наполеоновские. А в результате – чуть Богу душу не отдал. Едва жив остался. А произошло со мной вот что.
В тот же день, когда я сдал летнюю сессию, решили мы с однокурсниками «обмыть» это крайне приятное событие. Ребята послали меня за водкой. Купил я два пузыря и иду в общагу. А на площади, напротив магазина, расположились цыгане. Сидят на скамейках, галдят на своем гортанном языке. Прохожу я мимо одной скамейки. И вдруг кто-то меня хвать за руку. Обернулся, смотрю — старая цыганка, высохшая и похожая на обезьяну, трубку курит:
— Брильянт мой яхонтовый! Дай ручку, погадаю! А сама смотрит снизу вверх прямо мне в глаза.
— Да отцепись ты, фараоново отродье! Не верю я в гадание! Да и денег у меня нет! – пытаюсь выдернуть руку из ее цепки пальцев.
— Знаю, яхонтовый, что у тебя нет денег. А нальешь бабушке стаканчик, и я погадаю тебе самым верным старинным египетским гаданием. Всю правду скажу. Не отказывайся!
— Да проваливай ты, чума египетская! Меня друзья ждут!
— Знаю. Но, если я тебе погадаю, ты меня потом сам разыскивать будешь! И будешь меня ждать, как яичко ко Христову дню. Поверь и не упрямься.
Короче говоря, уболтала меня старая.
— Неси стакан, говорю, но гадать мне не надо! Не верю я, понимаешь?
— Не спеши. А послушай меня. Можешь не верить. Сам потом своими глазочками все увидишь!
Принесла она алюминиевую кружку. Налил я ей пол кружки водки. Выпила она водку медленно, с наслаждением. А потом и говорит:
— Давай ручку! Просто послушай и все! И завела обычную цыганскую белиберду: и красивый, и богатый, и добрый – а несчастливый. Скоро ждет тебя встреча с бубновой дамой. Стерегись ее пуще гадюки ядовитой. И бойся спать под открытым окном! Слыхал ты, сердешный, про солнечный удар?
— Конечно, говорю, слыхал!
— А знаешь ли ты, что есть лунный удар? Этот удар страшней солнечного. Если поразит он человека
– все, смерть ему будет. Непонятно, от чего. Не болея, на корню загнётся! Истает, иссохнет. А болезни нет никакой. А рождается тот лунный удар в конце июня месяца, когда в сырых оврагах зацветет ночная фиалка. И опасней всего лунный удар для того, кто в лунную ночь спит под открытым окном. Кто тебя полюбит, тот и погубит! И запомни, если нужна буду, найдет меня твоя мать, если в нетопленую печь позовет меня три раза по имени: Рада! Рада! Рада! Я и явлюсь тут же.
Заговорила-заболтала меня цыганка, да так, что я ей всю бутылку выпоил. Друзья меня чуть не сожрали за это.
Приехал я на следующий день в деревню к родителям. Цыганкиным словам я не придал никакого значения. А был в ту пору июнь месяц. Самый сенокос! Родители обрадовались, не знают, куда посадить, чем накормить. Утром рано, на следующий день поехали мы с отцом не покос. За день я так наломался – все кости ноют. Упал спать – и пропал. Утром просыпаюсь – красота! В ОТКРЫТОЕ окно слышно, как в саду воробьи чирикают. Думаю, почему меня на покос не разбудили? Спрашиваю маму, а она отвечает, что так я сладко спал – не стали будить, пожалели. Отец один уехал. А покос был не так далеко от дома.
Решил я пешком туда идти. Иду полевой дорогой к нашему покосу и обгоняю Аду, девушку из нашей деревни. Поравнялись мы с ней, поздоровались и пошил вместе, нам по пути было. Говорили ни о чем, потом наши пути разошлись. Что я могу о ней сказать? Так, ничего особенного. Невзрачная, слегка кривобокенькая, волосёнки жиденькие, заплетены в крысиный хвостик. Тусклая какая-то.
А вот что со мной произошло дальше, я ни понять, ни объяснить не могу. С этого самого момента, как мы с ней расстались, я весь день думал только о ней. Не могу прогнать из головы и всё тут. Знаете, как бывает, привяжется какая-нибудь незатейливая мелодия, и не можешь ты от нее отвязаться. Как заезженная пластинка. Так и мои мысли об Аде. Не могу от них избавиться, хоть плачь! А с наступлением ночи стало и того хуже. Начал я томиться телесной тоской. Спать не могу, все представляю, что мы с Адой. Это было такое мучение – передать невозможно. А потом – пошло-поехало. Снюхались мы с ней, и каждую ночь я к ней бегал. Ночь проласкаемся, а днем из меня работник, как из дерьма пуля. Ада почти ничего не говорила. Только одно – что любит меня больше жизни.
Мать на меня смотрит и спрашивает, не заболел ли я.
— Нет, говорю, ничего у меня не болит.
— Но ты на глазах таешь. Смотри, исхудал, как борзая собака. Одни мощи остались.
— Все со мной нормально. Не придумывай ты.
— А чего ты с Адькой спутался? Нашел с кем. Ни кожи, ни рожи. Да ее все деревенские парни десятой дорогой обегают. А ты что в ней нашел?
Но никакие мамины разговоры на меня не действовали. Я перестал не только спать, но и есть. И стал замечать, что скоро штаны потеряю. Но думать об Аде не перестал. Наоборот, сам вызываю ее образ в своих мыслях.
В одно утро я уже не смог подняться с постели – не было сил. Такая слабость одолела! А когда кое-как поднялся на ноги – не мог сесть. Ноги, будто деревянные – не гнутся. Тогда мама мне и говорит:
— Сынок, что с тобой? Расскажи, отчего ты так себя ведешь? Почему ты не ешь и не спишь? У меня сердце кровью запекается, когда смотрю на тебя. Вижу ведь, что ты неладный какой-то стал.
И тут я вспомнил про цыганкино гадание. И сказал, что мне цыганка нагадала такую смерть. Мама привязалась ко мне с расспросами. Просила рассказать все как можно подробнее. Я начал вспоминать, что и как она мне говорила.
— Господи! Да что же это такое! А ты ведь с самого приезда так и спишь под открытым окном! И я ведь, сатана бесхвостая, слыхала про этот лунный удар! Еще с молодости! Еще старые люди говорили: кто в сенокосную пору спит под открытым окном — самая легкая добыча для всяких приворотов. Тех людей всегда поражает лунный удар... И делаются они, точно безумные... Как же я могла забыть?!
И вспомнил я, что цыганка советовала обратиться к ней в случае надобности. И это тоже маме сказал. Мать тут же подскочила к печи, открыла вьюшку и стала громко звать:
— Рада! Рада! Рада! Через час вдруг раздался на улице галдеж. Послышались сладкие плачущие звуки цыганской песни. Все громче и громче, как будто накатываясь волной, рыдал стройный цыганский хор.
Мама выскочила на улицу. К ней сразу подошла цыганка Рада. И сказала ей:
— Знала, что будешь меня искать. Ничего мне не рассказывай, я и так всё сама знаю. Подари этой девушке все, что посчитаешь нужным. Но только не забудь про одну вещицу, которую хотела подарить своей будущей невестке. Не жалей ничего. Пожалеешь – сына потеряешь. Мама стала звать цыганку в дом.
— Заплачу тебе, сколько смогу.
А цыганка Рада отвечает:
— Ты заплати девушке. А мне пусть твой сынок заплатит. Мне много не надо. Нальет стаканчик малый водочки-матушки, и мне этого достаточно.
Мама забежала в дом, достала бутылку водки, я налил я полную большую алюминиевую кружку:
— Мама, позови цыганку.
Тут заходит в комнату Рада, улыбается:
— Не пожалел водочки. Уважил бабушку. Спасибо.
Выпила она медленными глотками водку с величайшим наслаждением и вышла на улицу. Звуки цыганской песни начали удаляться, а вскоре и вовсе стихли.
А мама захлопотала, забегала по дому, побежала в сарай, загремела посудой. Потом куда-то ушла.
Вскоре заходит она вместе с Адой и торжественно говорит:
— Дарим тебе козу, два выводка кур, два выводка уток, два выводка гусей. Дарим тебе денег пятьсот рублей. А еще лично от меня подарок, который я берегла для своей будущей невестке. И подает маленькую коробочку. Открывает ее, а в ней – обручальное кольцо червонного золота – наследство от моей прабабушки.
Ада побледнела, как стена. Посмотрела на меня невидящим взглядом. Повернулась к маме:
— Благодарю… — произнесла еле слышно.
Подошла к маме, взяла из коробочки кольцо и тихо вышла из дому. Ничего больше не взяла.
Поняла, что мама откупалась от нее.
И вдруг небо моментально потемнело, с запада медленно и грозно плыла свинцовая туча. Резко беззвучно прочертила небосвод черная молния. Именно черная. А в следующую минуту с сухим треском раздался такой оглушительный раскат грома, какого я не слышал больше ни разу в жизни!
А со мной произошло и вовсе что-то невероятное. Я как будто очнулся от сна. И не могу понять, как это я связался с Адой?! Стал думать о ней, как об обыкновенной деревенской соседке – отстраненно, без интереса, без ненависти, без сожаления.
С того дня пошел я на поправку. И такой у меня зверский аппетит разыгрался! Кажется, собаку с шерстью съем! И сразу появился интерес к жизни, стал я веселым, как раньше. Но уж больше никогда не говорю, что в жизни чудес не бывает.
Лилия Падерина
