Дед Трофим овдовел на семидесятом году жизни. Два года прожил он один, а на третий решил подыскать себе новую старуху. Вернее, так за него решили дети, приехавшие к отцу летом погостить и увидевшие в его глазах, обыкновенно живых и веселых, большую усталость и тоску. Сын со снохой начали уговаривать его переехать к ним, но дед Трофим сразу отказался.
— Сошелся бы ты, отец, со старушкой какой. И тебе бы веселее было, и нам за тебя спокойней, — посоветовал ему тогда сын и поделился этим советом со своей теткой – быстроходной и легкой на подъем старшей сестрой дела Трофима бабкой Татьяной.
Та сразу взяла это дело под свой догляд и уже через неделю отыскала в соседнем селе «невесту» — свою давнюю знакомую Матвеевну.
— Встретила я ее на рынке в городе, крышки для закрутки вместе покупали, — тараторила бабка Татьяна, сидя вечером с братом на лавочке. — Она так, мол, и так, говорит, годовщину мужу на днях справила, непривычно одной – стены давят... А я ей про тебя – тоскует, говорю, сильно о жене, как бы сам не помер. Ну и давай, бочком да бочком, подъезжать. Она, вроде, не против. Съездил бы, сам посмотрел…
И дел Трофим поехал на смотрины.
Сойдя с электрички, он быстро отыскал нужную ему улицу и пошел, отсчитывая дома, — спрашивать у прохожих ему было совестно. «Невестин» домик встретил его свежей зеленой краской на ставенках и обилием цветочных горшков на окнах. «Совсем, как у моей Шуры было, — одобрительно подумал дед Трофим, вспоминая, как еще недавно пышно цвели цветы на окнах его собственного дома. После смерти жены он подарил все это разноцветное богатство живущей по соседству молодице. Забирая горшки, та на радостях чуть прыгала!
Матвеевна оказалась небольшого роста старушкой с круглым лицом и собранными в пучок волосами, зачесанными розовым гребнем. Она встретила гостя приветливо, провела в летнюю кухню, где булькало на плите грушевое варенье. Начала хлопотать о чае.
— Как там Татьяна Григорьевна поживает? – спросила.
— Да ничего, — дел Трофим обрадовался, что разговор как-то начался, — картошку собралась копать.
— Я тоже уже пробовала – хорошая в этом году уродилась.
Дед Трофим не ответил. Он не любил время, когда копали картошку. Это значит – впереди снова темная тоскливая зима. А ему больше нравилось лето.
Матвеевна включила телевизор. Начиналось «Поле чудес».
— Вот ведь тарахтит, как пулемет. Не люблю я его…, — отозвалась Матвеевна о ведущем. – А мой Петя, наоборот, очень даже уважал. С ним в армии старшина служил, говорил, вылитый Якубович: такой же балабол и с усами. Все гадал – родственник тот ему или нет?..
— И моя Шура тоже все Кубовича этого ждала, — снова оживился дед Трофим. И продолжил разговор:
— Я только одного не пойму – в стране кризисы разные, а он там такие призы богатые раздает. Откуда деньги?
— А мой Петя это так объяснял: говорил, что это американцы деньги на призы дают, чтобы мы у телевизоров сидели и не работали.
— Так ведь не поработаешь – не полопаешь.
— А мы и так теперь ничего своего не лопаем. Окорочками всех задушили…
— Ох моя Шура их и не жаловала, — опять начал было вспоминать дед Трофим и вдруг осекся. Вот тебе здравствуйте, приехал про Шуру свою рассказывать.
Однако Матвеевна спросила сама:
— Сколько ж вы вместе-то прожили?
— Полста. Свадьбу золотую дети нам справляли.
— А мы с Петей годочка до кругленькой не дотянули. Мы в 56-м познакомились…
И, поддавшись какому-то порыву, дед Трофим и Матвеевна уже не стесняясь начали рассказывать друг другу о Шуре и Пете. Их вторые половинки, будучи невидимыми в этой комнате, как будто помогали им сблизиться и понять друг друга. То, что выглядело бы полнейшим абсурдом, будь они молоды, теперь приобретало другой, более глубокий и непонятный на первый взгляд смысл. Раз и навсегда уверовав в то, что для них не было людей родней и дороже, чем Петя и Шура, дел Трофим и Матвеевна знакомили с ними друг друга, как знакомят на сватовстве родственников с обеих сторон.
Те двое, что были неотъемлемой частью их жизни, находились сейчас рядом, всматривались в своих соперников и давали разрешение на то, чтобы покинутые ими соединились и поддерживали друг друга до тех пор, пока они вновь не встретятся – и уже навечно…
Матвеевна проводила деда Трофима до калитки.
«А ничего, душевная она, — думал он, шагая на электричку. — Вон как про Шуру мою слушала!»
«Видно, добрый человек, и на Петю чем-то смахивает…» — размышляла меж тем Матвеевна. Проводив дела Трофима, она присела на крылечко и смотрела сначала в огород – на подсолнухи, потом – дальше, на шагающего к ней по полю молодого и звонкого Петю, на промелькнувшие годы, на сегодняшнего гостя.
— …Ну что понравилась? – бабка Татьяна поджидала дела Трофима на лавочке возле дома.
— Понравилась.
— И что теперь?
— Завтра опять поеду…
Автор: Светлана Еремеева
