Тамара сидела в большом уютном кресле, подобрав под себя ноги, и вязала. Спицы двигались в такт её мыслям: то мельтешили, как неуёмная мошкара летним вечером, то медленно выписывали в воздухе ажурные вензеля.
— Мам! – раздался короткий детский крик, от которого у Томы мурашки пробежали по телу, столько было в этом крике боли и страха.
Женщина вскочила с кресла, ринулась было вперёд, но остановилась как вкопанная. Она готова была поклясться, что кто-то кричал совсем рядом. Голос явно шёл из стены комнаты.
На всякий случай Тамара раскрыла балкон, выглянула из окна – улица была пустынна. Она вернулась в комнату и попыталась сосредоточиться на вязании, прислушиваясь к шорохам. Но вывязать узор правильно не получалось: путались и мысли, и нитки.
Свернув работу, Тома набрала номер подруги.
Эту квартиру в новостройках Тамара ждала очень долго. Промотавшись больше десяти лет по съёмным квартирам и общежитиям, они с мужем наконец-то смогли приобрести собственное жильё. Тома долго не верила в своё счастье, по ночам гладила стены и засыпала с блаженной улыбкой на лице – хорошо-то как!
Правда, огорчало немного, что сын не мог спать в своей комнате, ему всё какие-то тени мерещились по углам. Разные шорохи да неопределённые звуки в течение дня доносились то с кухни, то из спальни. Но Тома не придавала этому значения: вокруг дома шло строительство новых зданий, мало ли что могло послышаться.
— Ой, не знаю, Том, как ты не боишься одна, – любопытная Вероника, пробежалась по всем комнатам, заглянула зачем-то в шкаф, проверила холодильник и наконец-то села напротив. – Игорь по полмесяца в командировке, Стас на учёбе. Не страшно спать одной? Тем более, зная, что дом твой на таком месте выстроен.
— Ерунду говоришь, — махнула рукой Тома. – Ну, была тут деревня Байновка, подумаешь. А прошлое у нашей страны такое: куда не ткни – в какое-нибудь захоронение попадёшь.
— А Лукерья? Ведьма Байновская, — возмутилась Вероника. – Пока она не умерла, деревня стояла. Говорят, что она детей заманивала и… — тут Вероника перешла на шёпот и таинственным голосом договорила, — убивала.
— Тьфу, дурочка, — заворчала Тамара. – Опять сериалов насмотрелась. Думай, когда говоришь. Правда, — она на секунду задумалась, и тень пробежала по её лицу. – Мне сегодня показалось, будто звал кто.
— Тебя? По имени? – у подруги глаза заблестели от любопытства. – Плохая это примета. Ты отозвалась? Прямо тут слышала? – вопросами строчила пулемётной очередью.
— Нет, маму кто-то звал.
— А, — разочарованно проговорила Вероника. – Тогда точно показалось. Вот у меня случай был, когда я к шаману ездила…
И она ушла в долгое повествование о случае из своей интересной, как Вероника сама считала, жизни.
Среди ночи Тамара проснулась резко, будто кто толкнул в плечо. Она села на кровати, не понимая спросонья, что происходит, только вдруг услышала плач.
— Мааам. Маааамааа, — плакала маленькая девочка.
Тамара обошла всю квартиру, заглянула под кровать, легла ничком на пол, приложив ухо к линолеуму: может, это у соседей? Вертела головой так и сяк, и поняла – голос идёт из стены, разделяющей спальню и зал.
— Кто плачет? Где ты? – громко спросила женщина, которую трясло от страха, как осиновый лист на ветру.
Плач прекратился и только удар в стену: бум.
Тамара подпрыгнула на месте от неожиданности, осторожно подошла к стене, прислушалась.
Неясный шёпот, возня и тихие всхлипы.
— Кто ты? Что ты там делаешь? – тихо проговорила Тома.
Звуки разом прекратились. Тамара посмотрела на часы, на циферблате высветилось два часа ночи. «Ведьмин час» — пронеслось в голове Томы.
Она дёрнула плечом.
— Нет, Вероникины россказни на ночь слушать не стоит. Померещится же такое, — женщина нервно рассмеялась. И сказала громко, чтобы успокоить себя: — Я иду спать. Никого тут нет.
Легла, с головой накрывшись одеялом. Дышать стало тяжело, жарко и душно... С тем и уснула, провалившись в сон, как в бездонный колодец. Ей снилась маленькая девочка, с длинными светлыми волосами, которые трепал холодный ветер. Девочка ( почему-то Томе казалось, что её зовут Саша) стояла посреди чёрного поля и тихо плакала.
Утром солнечные лучи ласково гладили по лицу, успокаивая и радуя своим светом. Тамара проснулась, потягиваясь, сползла с кровати. Ночное видение казалось ей нелепым сном.
На следующий вечер Тамара, закончив домашние дела, сидела всё в том же кресле и разглядывала журналы с вязанием.
За окном садилось солнце. Оранжевые струи заката стекали по стенам комнаты, выводя причудливые узоры.
Тамара отложила журнал и, наклонив голову, всмотрелась в замысловатые тени.
Нечто привлекло её внимание: ей показалось, что стена, из которой она слышала голос, колыхалась. Пространство вдоль стены едва заметно вибрировало, послышался лёгкий гул откуда-то снизу.
Тома встала напротив стены. Гул нарастал осторожно, но уверенно, вибрация усилилась и вдруг, стена выгнулась, пространство обрело форму круга, резко растеклось в стороны.
Стена исчезла. Тома увидела маленькую девочку из своего сна. В чёрном вспаханном поле, она сидела прямо на земле, обхватив руками колени и её длинные светлые волосу развевались на ветру.
— Саша! – осторожно позвала Тамара.
Девочка подняла на женщину заплаканное чумазое личико. Глаза её вспыхнули радостными искорками.
— Я хочу к маме! – крикнула она.
Тома сделала шаг... в стену. Холод, ветер буквально сбивает с ног.
Женщина взяла малышку на руки, развернулась, чтобы идти обратно. Быстрее, успеть вернуться! Как же здесь холодно!
— Далеко собрались? – голос с усмешкой, уверенно наглый. Тома вгляделась в темноту. Некто огромный, лохматый, шерсть клочьями, стоял напротив, на той стороне глубокого рва.
Откуда здесь появился ров? Его же не было, когда Тома вышла к полю.
— Это моё! — снова услышала Тамара. – Ты не сможешь её забрать, время на исходе.
Вся фигура того, кто говорил обтекаемая, бесформенная, только во тьме луна в зрачках отражается недобрым светом.
Тамара огляделась по сторонам. Ров тянется вправо и влево бесконечно долго и исчезает во мраке. Нужно переходить, нужно торопиться. А не знала почему, но была уверенна – должна успеть.
И тут она заметила мосточек. Даже не мост, а тонкую жердь , перекинутую через ров.
Сашенька прильнула, обхватив шею женщины руками, спрятав лицо от страха.
— Не бойся, сейчас будем дома, — ласково приговаривала Тома, шаг за шагом передвигаясь по едва живому, скрипящему мостику.
По обе стороны вспыхивали языки пламени, но жара от него Тома не чувствовала. Налетевшая, бог весть откуда, мошкара, тоже не причинила вреда. От звериного рыка, раздававшегося то тут, то там, стыла в жилах кровь, но Тома уверенно шла вперёд.
— Это всё, на что ты способен? – крикнула она. – Я – имею право! И девочка пойдёт со мной.
Чем ближе подходила она к краю рва, тем бледнее становилась фигура в чёрном. А потом и совсем растаяла в воздухе.
Впереди уже голограммой брезжила её комната. Ещё чуть-чуть и чёрное поле останется за спиной.
Как вдруг пространство снова выгнулось. Показался длинный больничный коридор, по которому бежали и кричали люди в белых халатах. На каталке, подключённую к капельницам, медсёстры везли маленькую девочку.
Тому с малышкой на руках никто не замечал.
— Ты чего так долго??? Считанные секунды остались! Она должна жить! – полупрозрачная женщина возникла из ниоткуда. Сдёрнула ребёнка, потом присмотрелась к Тамаре:
— Новенькая на этом переходе? Ты теперь вместо Лукерьи?
Тома неожиданно для себя кивнула.
— Долго ваша сторона закрыта была. Столько детей потеряли! В следующий раз действуй быстрее, время — величина основная, — крикнула женщина и, схватив, девочку за руку, побежала с ней в операционную.
Тамара осторожно открыла дверь операционной. Врачи боролись за жизнь малышки, как две капли похожей на Сашеньку. Женщина, принявшая малышку на этой стороне, обернулась, посмотрела на Тамару, приложила палец к губам.
Подняла Сашу над операционным столом и душа девочки лёгким пёрышком соскользнула в тело.
— Разряд! Ещё!
Тома осторожно прикрыла дверь операционной и в ту же секунду оказалась в своей комнате, в кресле, с журналом на коленях.
Прошло три месяца. Возвращаясь с работы через соседний двор, Тома заметила девочку лет четырёх. Малышка возилась в песочнице и её длинные светлые волосы выбивались из-под панамки.
Девочка почувствовала на себе взгляд, обернулась и Тома ахнула, всплеснув руками: та самая!
— Сашенька, — позвала девочку мама, насторожено посмотрев на Тому.
Девочка, раскинув руки, подбежала к Тамаре, та схватила малышку, нежно прижала к себе.
— Вы, наверное, в больнице работаете? – тихо спросила мама.
-Как она? – вопросом на вопрос ответила Тома.
— Просто чудо какое-то. В «Скорой» сказали, что случай несовместимый с жизнью. И сердце уже останавливалось тогда, в реанимации. Ой, зачем я вам всё это рассказываю? Вы ведь и так знаете, – спохватилась словоохотливая мать. – Спасибо Вам! А у Сашеньки сейчас всё хорошо, такая егоза растёт! Нам на радость.
Тамара спустила девочку с рук и пошла своей дорогой. Переход открыт, проводник на месте. Дети должны жить.
Автор: Наталья Каблукова
